Этого еще не хватало.

Тру взглянула на сомнительную находку и, не удостоив Харрисона взглядом, попыталась выйти из машины.

– Слушай, Вел, я бы и рад поболтать, но мне пора идти. – Тру готова была вырвать ручку из двери. – Молодец, что позвонила.

– А мне до лампочки. – Валери оборвала связь.

Потянувшись через Тру, исходившую праведным и все же умилительным гневом, Харрисон открыл ей дверь, и, не издав ни звука, она решительно направилась к магазину.

В ее отсутствие машина словно опустела. Тоскливо вздохнув, он полез на заднее сиденье за шляпой в стиле Индианы Джонса. Несуразные очки, купленные в «Фейерверках Боба» на Девяносто пятом шоссе, были уже при нем. Когда Харрисон вышел из машины, его чуть не сбил рикша-велосипедист. Перед мысленным взором промелькнул заголовок таблоидов: «Знаменитый исполнитель кантри убит в ходе неудачной попытки маскировки».

Заслонив лицо шляпой, он облокотился на парковочный автомат и стал ждать возвращения Тру. Он прекрасно знал, что из этой воды сухим ему не выйти. Вроде причин для смущения нет – сейчас у них с Тру исключительно приятельские отношения, – но все равно он почему-то испытывал гнетущую неловкость.

И сполна наслаждался этим ощущением.

Из бутика показалась Тру и всучила ему несколько монет.

«Динь» – автомат среагировал на первый залетевший в него четвертак. «Динь, динь, динь, динь, динь».

Тру с завидным усердием отводила от Харрисона взгляд, и ее столь очаровательный гнев невозможно было описать словами.

– Эй, ты уж прости меня за трусики и презерватив.

– Это твое дело. Напишу через час.

И она ушла торопливо, так что едва не сбила с ног симпатичного старичка.

Харрисон не мог сдержать улыбки. Черт, как этой девушке удается заставить его чувствовать себя счастливым?

Тру была окончательно выбита из колеи. И дело вовсе не в Харрисоне и его подружке. Кто она такая, чтоб читать ему мораль? Хочет пустить жизнь по ветру и встречаться с кем-то вроде взбалмошной Валери Рен – что ж, дело его. А если выставит себя в дурном свете – будет расхлебывать сам. Тру читала его как открытую книгу. Список его приоритетов венчали секс и пиар: хороший, плохой – не важно, главное – чтобы был. К счастью, с Харрисоном покончено.

И вообще ей сейчас не до этого. Она сходила с ума, чувствуя, что свадьба на грани срыва. И все из-за банкетных менеджеров. Ни один их них не удосужился найти для нее время в течение целого дня. «До свадьбы менее двух недель? Да вы, верно, шутите!» Очевидно, им нечего было сказать ей, кроме «нет».

Когда Тру подходила к машине, Харрисон встретил ее с шестью пакетами из магазина «Бен Сильвер».

– Что купил? – спросила она, не в силах скрыть свое расстройство.

– Гору одежды и туалетных принадлежностей. А еще подарки для шаферов Дабза, – ответил он, бросая пакеты на заднее сиденье.

– Да ладно! – Ее настроение моментально улучшилось.

Вмиг обойдя машину, Харрисон в очередной раз учтиво открыл ей дверь.

– Рад быть полезным.

Настроение Тру вновь упало. С чего это он так рьяно помогает ей выйти замуж за другого мужчину? Куда подевалось его чувство собственного достоинства?

Вот почему, нырнув на переднее сиденье, она старалась не встречаться с ним взглядом. Он, сам того не ведая, всколыхнул в ней сексуальное желание, хотя она надеялась, что он не догадывается об этом.

– Лучше бы ты позвонил мне, чтобы посоветоваться. Я бы сказала, стоит покупать или нет.

– Все пристойно, не волнуйся, – успокоил ее Харрисон, захлопнув дверь.

Тру огорчало, что он не заметил ее дурного настроения. Как только ему удается сохранять неотразимость и уверенность в себе даже в этой нелепой шляпе и дурацких очках?

Это огорчало ее столь же сильно, как и то, что она не смогла найти ни одной подходящей вещи в «Кружевных лоскутках». Из тысяч трусиков, лифчиков всевозможных цветов и фасонов, роскошного белья из хлопка она так ничего и не выбрала, и настроение окончательно упало. Придется заехать еще раз перед свадьбой, может, появится что-нибудь подходящее.

– Итак, на чем же ты остановил свой выбор? Я имею в виду подарки для шаферов, – спросила она Харрисона, искусно объезжавшего пробки.

– Галстуки-бабочки. – Швырнув шляпу за спину, он сменил темные очки на другие, куда более стильные. – Все в малюсеньких лягушатах.

– В лягушатах? – в недоумении воскликнула Тру.

Харрисон кивнул.

– Они будут хитом сезона.

В салоне воцарилось глухое молчание, а потом, маневрируя среди повозок, запряженных лошадьми, он добавил:

– Но на всякий пожарный я купил еще кое-что, если Дабзу вдруг не понравится.

– И что же?

– Серебряные запонки. Девятьсот двадцать пятая проба.

Тру вздохнула с облегчением.

– Ну слава богу.

– С маленькими поросятами.

О господи!

– С поросятами?

– Именно. Шикарные запонки.

Она выглянула в окно. Рядом с ним почему-то плохое настроение вмиг испарялось.

– Мы, разумеется, возместим тебе расходы. Ты сохранил чеки? А то вдруг Дабзу не понравится и он решит вернуть покупку в магазин?

– Зачем? – удивился Харрисон.

– Как бы тебе сказать… Не всем по вкусу свиньи и лягушки. – Тру еле сдерживала смех.

– Но его друзьям наверняка понравится, – убежденно проговорил Харрисон. – Абсолютно всем, включая геев. Вдруг кто-то из шаферов Дабза нетрадиционной ориентации? Не встречал я на своем веку мужчин, пренебрегающих лягушками и свиньями.

– Понятно… Спасибо за помощь.

– Вообще это было забавно.

– Кто-то тебя узнал?

Харрисон кивнул.

– Один из служащих еще у входа. Конспирация бессильна в битве с оголтелыми фанатами. Поди узнай, как работает их одержимый мозг. Сказал, мол, меня выдал подбородок.

Подбородок и впрямь был выдающийся, Тру не могла не согласиться с его фанатом.

– Надеюсь, на этом все и кончилось?

– Ну да, все с пониманием отнеслись к моему желанию укрыться под завесой тайны. У кого-то из персонала была упаковка «Мун-пай», парень дал мне маркер и попросил оставить автограф. Это все, что я мог для них сделать, учитывая, что они хотели подарить мне галстуки-бабочки и запонки, которые никак нельзя назвать дешевкой.

Тру даже рот открыла от изумления.

– И сколько же они стоили?

– Давай прикинем. Шаферов пять – значит, суммарная стоимость галстуков восемьсот долларов. Запонки, в свою очередь, обошлись в три тысячи.

– Господи! – обескураженно пролепетала Тру. – Ты не должен пользоваться своим звездным статусом, чтобы получить бесплатно такие дорогие вещи. Разве на вручении «Грэмми» и других призов ты не купаешься в бесплатных презентах?

– Купаюсь. – Он включил поворотник.

– Я ценю, что ты сделал это для Дабза, но мы не можем принять вещи, полученные таким образом…

– Успокойся. Все записали на мою кредитку.

– А, ну слава богу. – Тру выдохнула полной грудью. – Однако… Дабз едва ли рассчитывал на столь значительные траты. Впрочем, смокинг за пять тысяч долларов он приобрел без всяких колебаний.

– Правда?

– Да. И тем не менее я думаю, нам стоит вернуть и эти галстуки, и запонки. Подыщем что-нибудь еще.

– Я попросил их выписать чек только на половину суммы, для Дабза, на тот случай если он будет возражать.

– То есть вторую половину заплатишь ты?

– Но для меня это…

– Нет, так не пойдет, – перебила его Тру. – Это нехорошо.

Харрисон пожал плечами.

– Вернемся – обидим владельца. Крупный мужчина. На вид щеголеват, но как снимет пиджак, может смело идти в вышибалы прокуренных баров. Надо нам связываться с пижоном, который и Шварценеггера заткнет за пояс?

– А с чего бы ему обижаться?

– На их витрине висел плакат «Лиги чудес».[23] Я для начала выписал чек, а потом пошел в примерочную, чтобы примерить вещи, которые отобрал для себя. А когда подошел расплачиваться, хозяин пытался всучить мне подарки для шаферов в знак своей признательности. В «Лиге чудес» играет его сын. Пока я уговаривал его принять деньги, мы успели превратиться в закадычных друзей. Не могу же я теперь оскорбить новоявленного друга! Ко всему прочему, он наверняка был рад избавиться от поросят и лягушек. Они не пользовались большим спросом…