Рейн в ужасе воскликнула:

– Господи!.. Он что, радовался, когда убивал?

– Нет. Он нервничал: возможно, боялся, что в палату кто-нибудь войдет и застанет его на месте преступления, а радость испытывал оттого, что был уверен: желаемое все-таки от Веллы получил. Эта смесь разнообразных эмоций была столь сильна, что ее след остался на спинке кровати.

– Но что он от нее хотел, как думаешь?

– Не знаю, но у меня сложилось впечатление, что целью его было сокрытие какой-то тайны. Он не мог рисковать: не мог допустить, чтобы она рассказала кому-то еще то, что говорила ему.

На глаза Рейн навернулись слезы, но, судорожно вздохнув, она попыталась взять себя в руки.

– И все же препарат подействовал не сразу. Санитарка сказала, что Велла была совершенно спокойна, когда Куинн ушел.

– Думаю, это правда: я не почувствовал сопротивления. Велла не пыталась протестовать. Мне даже показалось, что она согласилась на инъекцию добровольно. Должно быть, Куинн обманул ее: каким-то образом убедил, что препарат ей поможет.

– Она все равно не уловила бы никаких предупредительных сигналов, потому что давно уже утратила свои способности, – горестно вздохнула Рейн: смешанная с чувством вины печаль разрывала ей душу. – Даже обычные инстинкты притупились из-за приема многочисленных лекарств. У нее вообще не осталось чувства самосохранения.

Темнота ночи все сильнее сгущалась вокруг движущейся машины.

– Есть еще кое-что, – произнес Зак. – И это может быть очень и очень важно. Когда я взял со стола шариковую ручку, то почувствовал себя так, словно коснулся оголенного электрического провода. Она так и искрила женской энергией.

– Тети Веллы?

– Думаю, да.

– Кто бы это ни была, та женщина чувствовала, что умирает, и отчаянно пыталась что-то сообщить запиской кому-то из близких.

Ошеломленная, Рейн развернулась на сиденье.

– Ты уверен?

– Насколько возможно быть уверенным в такой ситуации. – Зак раздраженно махнул рукой. – Ты знаешь, как это бывает.

– Не так хорошо, как ты, – напомнила Рейн. – У меня не было преимущества в виде всех этих странных исследований Тайного общества.

– Как я уже говорил, любая разновидность парапсихического таланта неразрывно связана с врожденной интуицией. Мы на подсознательном уровне улавливаем энергию и трансформируем в видения, как в моем случае, или же в голоса, как в случае с тобой. Но в любой интерпретации или переводе всегда найдется место каким-либо нюансам или откровенным ошибкам.

– Нюансам… – повторила Рейн.

Зак крепче сжал руль, но даже когда нажал на педаль газа на перекрестке, машина продолжала двигаться плавно и уверенно.

Рейн знала, о чем сейчас думает Зак: как позволил своей невесте его обмануть.

– Считаешь, что в данном случае интерпретировал энергию неверно?

– Нет. Думаю, что твоя тетя ненадолго пришла в возбуждение от препарата, который ввел ей Куинн. Доктор Огилви сказал, что она приняла свои привычные витамины около десяти вечера, а умерла спустя два часа. Возможно, эти витамины ненадолго нейтрализовали действие отравы, а может, мысль о неминуемой смерти спровоцировала выброс адреналина. Как бы то ни было, Велла нашла в себе силы встать с постели и найти ручку.

– Она в самом деле оставила мне записку?

– Тут я не могу сказать ничего определенного: рука дала мне ощущение лишь ее решимости оставить записку. – Зак задумался. – Но я также уловил и чувство невероятного облегчения. Велла была уверена, что все получилось.

– Но никакой записки не было. Эндрю и Гордон не могли ее не заметить, когда собирали тетины вещи.

– Это всего лишь маленький листок бумаги, так что легко просмотреть, – возразил Зак.

Рейн сцепила руки на коленях.

– Или же в записке был бессмысленный набор слов, понятный лишь ей и никому больше…

– И в этом случае ее просто-напросто отправили в мусорное ведро.

– Да.

Оба некоторое время молчали, потом Зак спросил:

– А куда делись вещи, которые Эндрю и Гордон забрали из палаты?

– Они оставили лишь то, что, по их мнению, могло быть дорого мне как память. Все остальное выбросили.

– И где хранится то, что оставили?

Рейн заметно напряглась, вспомнив о деле, которое откладывала вот уже на протяжении многих месяцев.

– Эти вещи лежат в доме Гордона и Эндрю. Честно говоря, я до сих пор не могу заставить себя разобрать их. Мне хватило хлопот с похоронами и бумажной волокитой, связанной с наследством.

– Понимаю. – Зак переключил скорость. – Полагаю, у тебя есть ключ от квартиры твоих друзей?

– Конечно.

– Ты знаешь, где хранится коробка с вещами Веллы?

Рейн приготовилась к неизбежному.

– Ты хочешь забрать ее прямо сейчас?

– Время работает против нас.

– Знаю. – Рейн запрокинула голову на спинку сиденья и прикрыла глаза. – Ключ у меня с собой.

Зак держал Рейн на руках, пока она открывала дверь, затем внес ее в холл и подождал, пока она набирала код для отключения сигнализации.

– Тебе необязательно всюду носить меня на руках, – попыталась она воспротивиться, потянувшись рукой к выключателю.

– А мне нравится. – Зак опустил ее в кресло. – Посиди здесь, а я найду что-нибудь холодное, чтобы приложить к ноге.

Зак скрылся в кухне, а через некоторое время вернулся с пакетом замороженного шпината, привязал его к ноющей лодыжке Рейн и удовлетворенный проделанной работой вынул из кармана телефон.

– Собираешься позвонить Фэллону Джонсу прямо сейчас? – спросила Рейн.

– Да. Необходимо ему кое-что сообщить. – Зак набрал номер.

– Но уже четверть третьего.

– И что? – Зак поднес телефон к уху. – Раз мы не спим, то и он, вполне вероятно, бодрствует. Кроме того, Фэллон тратит не слишком много времени на сон, когда занимается расследованием. Особенно если в деле замешана «Ночная тень».

– Не только он мало спит в последнее время.

Однако Зак ничего не ответил, так как уже говорил по телефону.

– И тебе веселого доброго утра, Фэллон. У меня есть кое-какие новости, но сначала хочу рассказать о семнадцатилетнем подростке, способном видеть человеческую ауру. В настоящее время он находится в психиатрической клинике.

Зак говорил быстро и лаконично, не проявляя никаких эмоций, хотя Рейн чувствовала настойчивость и слышала в его голосе властные нотки.

– Дело осложняется тем, что мачеха считает его сумасшедшим и боится, как бы он не оказал дурное влияние на других ее детей, – подвел итог Зак. – Но главный врач клиники – хороший человек. Думаю, у него развита интуиция, хотя он и не осознает этого. Считаю, команде экспертов стоит с ним поработать.

Зак немного помолчал, слушая ответ Фэллона, и терпеливо произнес:

– Знаю. Тебе снова кажется, будто я пытаюсь отдавать приказы. Но ведь это так и есть. А теперь о последних новостях по ситуации в Ориане, ибо она получила новое развитие.

Закончив разговор, Зак вопросительно посмотрел на Рейн.

– Почему каждый раз, когда я становлюсь свидетельницей твоего разговора с Фэллоном, мне кажется, что ты отдаешь ему приказы?

Зак одарил Рейн искренней улыбкой.

– Так эффективнее.

– Почему?

– Потому что я просто рожден отдавать приказы. И терпеть не могу, когда приказывают мне.

Коробка с вещами, скрашивавшими жизнь Веллы Талентайр в клинике Святого Дамиана, оказалась ничтожно мала. Зак обнаружил ее в верхнем ящике шкафа рядом с мольбертом и отнес в машину, а потом вернулся за Рейн и еще одним пакетом замороженных овощей.

Оказавшись на пассажирском сиденье, Рейн обернулась, чтобы взглянуть на коробку.

Зак убрал одну руку с руля и легонько коснулся ее колена.

– Как нога?

– Лучше, спасибо. Холод помог.

– Ты не рассказала, как получила травму.

– Простая случайность. В коридоре перед туалетом было очень темно. Один из посетителей курил за занавеской какую-то гадость, и запах подействовал на мои паранормальные чувства. Я потеряла равновесие, упала и потянула за собой драпировку. Ужасно неловкая ситуация.