- Бывали дни весёлые, я по три дня не ел.

  Не то, чтоб не давали мне, а просто не хотел!

Ощутив спинным мозгом холодок дисбата, дедсостав напрягся.

  - Бывали дни весёлые, - не унимался Шеляга, - я по три дня не спал.

  Не то, чтоб не давали мне, а просто не желал!

Улыбки сползли со склонных к садизму лиц и Шеляга весело добил тему:

  - Бывало, в ночь весёлую, в сиянии луны,

  Своими же кальсонами, смеясь, я мыл полы!

Больше парня не трогали.

    Узнав, что я рисую, прапорщик сказал:

- А ну-ка нарисуй, - он задумался в поисках натуры, - вот этот ящик.

Я нарисовал куб и добавил тени.

- Х@ёво, - сказал прапорщик, проверив транспортиром углы и, дав мне линейку, приказал изобразить битву синих и красных. К утру карта была готова.

- Ты, что, не мог поярче стрелки нарисовать? - спросил прапорщик, разрывая на мелкие кусочки мою работу.

    Следующую карту сознания я сделал флуоресцентной гуашью. В прапорщике обнаружился талант литературного критика.

- Я же сказал поярче! - аргументировал он уничтожение следующего плода моего ночного труда.

    Тогда я добавил в краску алюминиевую пудру и толчёные ёлочные игрушки... Обидеть художника может каждый прапорщик и наш исключения не составил.

- Есть такие люди, - не выдержал я, собирая куски очередного порванного ватмана, - дальтониками называются.

- Так ты дальтоник! Что же сразу не сказал?

    Юра Есин редактировал солдатам любовную лирику, когда перед ним материализовался прапорщик и предъявил лист, на котором заботливой рукой сына полей было написано:

я сижу в окошко

и смотрю вперёд

листья распустились

соловей поёт

    Досчитав до ста, Юра ответил прапорщику:

- Этот стих совершенен. Любая попытка улучшить его приведёт к обратному результату.

Эй, беговей ползи,

Улитка, по склону Фудзи!

Вверх, до самых высот!

     В армии меня навестил классический представитель авторской песни в бороде, свитере, портвейне и перед тем, как исчезнуть навсегда, взял взаймы. 

    Когда я вернулся, прапорщик осторожно спросил:

- Скажи честно, это был шпион?

    Проходя срочную службу, я выпускал "Боевой листок" на латыни. До сих пор не знаю, почему офицеры меня сразу не расстреляли.

- Скобцов, ты не русский, - сказал дневальный Мурадян, разглядывая мой профиль.

- Татарин? - спросил я.

- Нэт, - ответил он, - ты тот, кого все не любят.

    Рядовой Бабаев по-русски знал только "бздэц" и "иди на х*й". Солдат обязан выучить Устав. Бабаева это не коснулось. Как только он заступил в наряд, позвонил, озабоченный несением службы, капитан Зверев. Бабаев поднял трубку и сказал:

- Бздэц!

После короткой паузы из трубки раздались, не предвещающие счастья, крики капитана Зверева.

- Иди на х*й, - гордо ответил Бабаев и положил трубку.

    Никогда ещё так быстро капитан Зверев не добегал до казармы.

- Что значит флегматик, холерик, сангвиник и меланхолик? - спросил меня рядовой Дрозд и записал ответ в маленький блокнот, который вёл для самосовершенствования. На следующий день все начали бегать и орать друг на друга - начались учения. Получив люлей от начальства, наш капитан, багровея лицом, громко и подробно отвязался на попавшемся под руку Дрозде. Выслушав командирскую мысль о том, что в военное время он был бы расстрелян на месте просто за всё, Дрозд неожиданно сказал:

- Товарищ капитан!

- Что? - вздрогнул не ожидавший развития диалога командир.

- У вас процессы возбуждения преобладают над процессами торможения, - задумчиво глядя в блокнот, ответил Дрозд.

    Когда отменили советскую власть, я спросил военных:

- А куда вы дели политруков?

- Они теперь священники. - ответили мне.

     19 августа 1991 года я пришёл к референту из органов и спросил:

- Это путч?

Он подумал и ответил:

- Да.

- И что делать? - спросил я, жалея, что не знаю его звания.

- Из города не выезжай, от дома далеко не уходи, - сказал он с улыбкой.

    Донецк расположен так, что ни в столицу, ни за кордон. У меня собрались пришибленные друзья. Как работает репрессивный механизм знали все. Мы взяли водки и включили телевизор. Показывали Лебединое озеро. Первую пили молча, после второй разговорились, а после третьей на экране появился диктор и объявил демократию.

    Я пошёл выгуливать собаку, которая тоже перенервничала. Ночной воздух был пропитан эйфорией. Навстречу шёл работяга на ночную смену.

- Братишка, извини, - остановил он меня, - я в политике ни хрена не понимаю, ты мне скажи, как простому человеку - нас опять нае***али?

Эйфория улетучилась. Я подумал и ответил:

- Да.

        Тренируя пацанов, я заметил, что один сачкует. Не сбивая людей с ритма, я сказал:

- Когда отжимаешься, полностью сгибай и разгибай руки!

- Не беда, - склонив голову набок, тихо ответил он.

- Что?! 

- Не беда! - громче повторил своё оптимистическое утверждение юный спортсмен.

    Эту историю я рассказал Нине N, фирма которой занимается международными морскими перевозками. Когда её срочно вызвали в объятый паникой офис и арестованный капитан прокричал в телефон, что единственный выход он видит в затоплении сухогруза, Нина, склонив голову набок, тихо сказала:

- Не беда.

Фраза стала крылатой.

    Когда научно-технический прогресс человечества достиг соответствующего уровня развития, нашей охране выдали рации.

- Не зачленяйте эфир! - периодически кричал бойцам из пункта связи начальник.

НАВЕРСТАЕМ

    В Донецке есть медицинский университет имени Горького. Не хватает литературного института имени Кащенко.

ЛЮБОВЬ К ИСКУССТВУ

     На стене музыкального училища аккуратным почерком написано: "сука люблю музыку".

 Авторская песня заставляет людей думать. Меня, например, о том, что я умею петь.

    Я не умею играть на гитаре. Чтобы устранить этот недостаток, я прочёл массу самоучителей. В результате я по-прежнему не умею играть на гитаре, но знаю, как научиться.