Эти господа «из одного стручка» прямо лучились от радости меня видеть и говорили, перебивая друг друга:

– Господин Рей!

– Наверное, правильнее, граф Рей!

– Только, тсс, мы вам ничего не говорили!

– Министр Двора граф Стептон!

– А я, простите, всего лишь жандарм, граф Дарви!

– Наш скромный глава жандармерии!

– И даже не при исполнении...

– Мы так рады знакомству с вами!

– Позвольте вас пригласить!

– В мой кабинет! – сказано хором, с последующим поворотом голов и корпусов друг к другу.

– В мой кабинет! – теперь уже соло, но чье, я не разобрал.

– Там нам будет удобнее!

– Чаю нальете? – вклинился я, в основном, чтобы прервать это активное психическое давление, причем безо всякой ментальной магии.

Министры снова переглянулись, опять же повернувшись друг к другу всем корпусом, довольно забавно это у них получается.

– Всенепременно! И не только чая. Вино, прохладительные напитки и закуски тоже будут.

– Тогда – с превеликим удовольствием, – я как-то непроизвольно подстроился под их манеру речи, но, если уж подыгрывать, то с пользой для себя: – а то, знаете ли, со вчерашнего дня даже горло промочить некогда было.

Не совсем точно, но разговор может оказаться непростым, за едой вести удобнее будет. Всегда можно взять паузу подумать по самому объективному основанию, рот занят. Да и в самом деле, поесть не мешает.

Кабинет оказался большим, с длиннющим начальственным столом в форме буквы «Т» . Серо-коричневые скромно уселись по стеночке и попытались слиться с обоями. На место начальника не сел никто, а нас компактно поместили с двух сторон «ножки» , причем граф Аллен пристроился к министрам (чем вызвал у них легкое раздражение), а остальные – напротив них.

При таких декорациях разговор разочаровал. Точнее, никакого разговора не было, а только хоровое выступление на тему «Как прекрасна Империя и как хорошо служить Императору» . Причем пели не только оба министра, но постепенно к ним присоединились и все мои попутчики, а серо-коричневые от стенок изображали одобрительный гул за кадром, как в сериалах по телевизору.

– Империя – единственно правильная форма государственного устройства, – вещал министр Двора, – ибо позволяет объединять, казалось бы, не объединяемое. В ней все, и отдельные люди, и города, и народы служат одному Императору, перед которым все они равны.

– Нет ни национальных, ни конфессиональных противоречий, – поддерживал его главный жандарм, – никто никого не подавляет, каждый может жить своим укладом, но он знает, что те, кто живет не так, как он, все равно – жители Империи, и они встанут плечом к плечу, дабы отразить внешнюю агрессию.

– Исчезают внутренние границы, нет таможенных ограничений, достижения науки и культуры делаются общими, – это уже граф Аллен.

Даже Нюрка свои пять копеек вставила:

– Имущество одного дворянина может быть разбросано по разным планетам, далеко отстоящим друг от друга, но оставаться в целости и сохранности без его личной охраны.

О том, что Император делается единственным связующим звеном всех частей Империи, и успешность конструкции напрямую зависит от его таланта и личных качеств, я говорить не стал. «Хор» и без моих подсказок переключился на восхваление Императора. А что я еще ожидал?

Император Карлос – образец рыцарской чести и доблести, кристально честен, лично храбр, всегда держит слово, благороден и справедлив. (Вообще-то, все, кроме умения держать слово – сомнительный комплимент для политика, да и слово нужно уметь не только держать, но и давать осмотрительно.) К тому же он молод (всего тридцать пять лет, хотя, по сравнению со столетним дедушкой...), прекрасно воспитан и получил хорошее инженерное образование (а дипломатическое, экономическое, военное?).

Немного напрягло, что никто, кроме командора, ни разу не назвал Императора умным. Случайно? Или министры честные попались?

В общем, мне была предоставлена возможность молчать и есть, чем я и воспользовался, иногда издавая одобрительное мычание, чтобы поддержать рвение «хористов» . Кстати, ряды последних потихоньку редели. Сначала увели командора, потом дипломата, а потом герцогиню. Вместе с ней вышел и жандарм.

Оказалось, что с графом Стептоном в кабинете мы остались одни. Когда успели сами собой рассосаться серо-коричневые, я даже не заметил, но теперь их здесь не было. Беседа сразу же обрела более конкретный характер. Министр двора начал выспрашивать меня о моем происхождении. В очередной раз повторил ту же самую отредактированную историю, что рассказывал князю Михаилу и графу Аллену. Еще и посетовал, что хотя все это наверняка уже записано и изучено всеми, кому положено, каждый новый знакомый хочет все заново услышать.

Не уверен, что министра такой ответ удовлетворил, но спросить о чем-нибудь еще он не успел. Вдруг на секунду застыл, а затем с улыбкой сообщил, что Император ждет меня.

– Ведите! – я сделал почти такое же радостное лицо, как у графа, про себя же отметил, что надо бы разобраться в местной скрытой связи и научиться ее подслушивать. Как-то я не озаботился даже обычные радиоволны обрабатывать, все только с помощью кораблей да искинов обходился. Или хотя бы «жучков» на местных граждан вешать. Вон, Ник у Ясинского целую сеть прослушки делал, а я чем хуже? Правда, нет у меня Умника, здесь искины магичить не умеют...

Министр Двора довел меня лично до двери императорского кабинета, но сам внутрь не вошел. Странно, но я в местных церемониях пока не разобрался. А, может, и не хочу этого делать, что-то мне абсолютно-монархические порядки не очень нравятся, в чем я лишний раз убедился сразу же, войдя в кабинет.

Примерно треть комнаты (дальняя от двери) была приподнята над остальной частью сантиметров на пятнадцать, примерно на одну ступень обычной лестницы, и вся закрыта ковром. На этом помосте у узкого стрельчатого окна стоял небольшой письменный стол с антресолью и большое кресло. Больше мебели в помещении не было. Сейчас кресло было повернуто спинкой к столу, лицом к двери и придвинуто ближе к краю помоста. Император сидел на нем откинувшись и положив руки на подлокотники.

При моем появлении его правая рука непроизвольно скользнула вперед, выставив кисть, повернутую тыльной стороной вверх, дальше подлокотника. Я глянул на это в недоумении, а Карлос, после секундного замешательства одобрительно улыбнулся.

– Молодец, этикет знаешь. Моим подданным еще не стал, так и нечего чужим монархам руку целовать. Ничего, эту проблему мы с тобой быстро разрешим.

Блин! Хрен знает какой век технического прогресса, а они все средневековых обычаев придерживаются! Я и девушкам руки целовал только если выпендриться хотел, а к мужику прикладываться?! Я даже к священникам за благословением из-за этого на Земле старался не подходить, противно мне, когда апостольский перстень на толстом пальце тебе в зубы суют, чтобы губами в воздухе не чмокнул. Надеюсь, император руки антисептическим мылом моет...

Карлос моего смятения, похоже, не заметил. Или приписал естественному волнению от лицезрения его великого.

– Мне тут про тебя много чего рассказать успели, но хочу и тебя послушать. Так где все-таки твоя родина находится?

– Думаю, что мой дядя открыл способ почти мгновенного перемещения на громадные расстояния, так как здесь никто о знакомых мне планетах ничего не слышал. В будущем я очень надеюсь разобраться в его работе, согласитесь, полезное умение?

– Хочешь вернуться домой?

– Как ни странно, нет. Жил я у дяди, который в ходе эксперимента погиб, а его сын и наследник остался без руки. Наверняка во всем обвинил меня. Так что там меня не ждет ничего, кроме судебного разбирательства с сомнительным исходом. Лучше бы у вас нормально устроиться. Как видите, я с вами откровенен.

– Тогда, согласен, полезное умение. А что ты еще можешь?

Я набросил на Императора «телефон» :

– Например, вот так разговаривать, не открывая рта и исключив возможность подслушать посторонним. К сожалению, всех своих возможностей я и сам не знаю. Поэтому хотел бы иметь время заниматься исследованиями в этой области, осваивать новые умения.