— Ну, значит, в Москве и Ленинграде нажали на все пружины, — сказал Колесов. — Выручим, не сомневаюсь, выручим наших товарищей.

В этот момент зазвонил на столике телефон. Капитан Лех поднял трубку. Звонили из штурманской рубки.

Голос вахтенного: «Лех Казимирович! По правому борту, примерно в пяти кабельтовых дрейфует судно, видимо — неуправляемое».

— Иду! — сказал капитан Лех.

Поднявшись на верхнюю палубу, капитан взял бинокль и увидел то, ради чего его вызывали. Это был большой транспорт по всем данным оставленный командой, один из «Летучих голландцев» океана, «корабль-призрак», каких немало скитается поморям. Кормовой флаг отсутствовал.

«Академик» тоже лег в дрейф. Несколько минут спустя моторная шлюпка с «Академика» подошла к. загадочному судну.

— Эгей, на борту! — закричал в мегафон старпом Шестаков.

Никто не отозвался. Шлюпка обошла вокруг судна и обнаружила свисающий с борта обрывок буксирного троса. По нему и взобрались на покинутый корабль старпом и трюмный механик Молчанов. Они ожидали увидеть все что угодно, только не это.

Палуба была сплошь заставлена штабелями крепко принайтовленных торпед. На второй палубе были сложены авиационные бомбы. Жилые кубрики были забиты крупнокалиберными снарядами. В трюмах — опять авиабомбы. Все это было по большей части изъедено коррозией, но, понятно, взрывчатка сохранила свои смертоносные свойства. Шестаков знал, что начинка из тринитротолуола, кристаллизуясь со временем, становится очень неустойчивой и достаточно стукнуть по корпусу бомбы; чтобы она взорвалась. И если бы это произошло в порту большого города — ни от порта, ни от города не осталось бы и синь-пороха!

— Черт побери! — шепотом сказал Шестаков. Молчанов увидел, как побледнел старпом, человек вообще-то не из пугливых.

— Что, товарищ старпом? — раздался в миниатюрной рации на груди Шестакова голос капитана Леха.

— Опасное соседство! — зашептал Шестаков, как бы опасаясь, что звук голоса может послужить детонатором. — Корабль сверху донизу набит взрывчаткой. Команды нет. Машины сняты, рация снята, вообще все, что можно было снять. Фактически остался корпус, начиненный взрывчаткой. И эта штука может взлететь на воздух каждую минуту.

Капитан Лех:

— Вы думаете?

Шестаков:

— В трюме — запах газа, который выделяет разлагающая взрывчатка. Там есть гидростатический взрыватель, но и без него в любой момент может произойти спонтанный взрыв. Нужно немедленно уходить от этого судна и — подальше.

Капитан Лех:

— Вы не обратили внимания на название судна?

Шестаков:

— Обратил. «Саванна».

Капитан Лех:

— Все понятно. Так сказать, «Летучий американец», — саркастически усмехнулся он.

Он, знавший все, что касалось мореплавания, живая летопись морских аварий и катастроф с начала века, вспомнил, что четыре месяца назад этот транспорт, стоя у причала порта Ном на Аляске, принял на борт полностью разоруженного судна 20 тысяч тонн торпед и авиационных бомб устаревшего образца. Затем портовый буксировщик взял транспорт на буксир и вывел в открытое море, где намечалось затопить его на большой глубине. В намеченном пункте на «Саванну» должен был подняться человек и открыть кингстоны. Потом следовало обрубить буксир и уходить.

Эта затея окончилась трагической неудачей. Вскоре после того как буксировщик отошел от причала, начался шторм. Буксирный трос лопнул, и транспорт, быстро дрейфуя по ветру, скрылся в штормовой мгле. Сам буксировщик получил повреждения и добрался до порта лишь на вторые сутки. А «Саванна», превратившаяся в чудовищную бомбу замедленного действия, через четыре месяца волею ветров и течений очутилась в тропиках, пройдя несколько тысяч миль.

И, конечно же, Леху вспомнилась история, происшедшая лет двадцать назад и обошедшая все газеты. Баржа, на которой находились четыре советских военных моряка — Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов, была оторвана штормовым ветром от причала. 49 дней носило баржу по неведомым путям, пока она не оказалась в тропиках. Без продуктов и средств связи, на краю голодной смерти, советские моряки выдюжили, пока не пришла случайная помощь

— Шестаков? — снова зазвучал голос капитана Леха.

— Слушаю, Лех Казимирович!

— Приказываю: спуститесь в трюм и откройте кингстоны. Но с таким расчетом, чтобы судно подольше оставалось на плаву. И — возможно быстрее — обратно.

— Есть, товарищ капитан!

Когда шлюпка вернулась на «Академик» и Шестаков отрапортовал о выполнении задания, капитан Лех спросил;

— С каким расчетом открыты кингстоны?

— Я думаю, что судно будет погружаться, по меньшей мере, часов пять. А не представит ли взрыв опасность для проходящих судов? — в свою очередь спросил старпом.

Капитан Лех усмехнулся:

— Здесь такие глубины, что топор идет до дна семь лет…

«Академик» полным ходом удалялся от места этого необычайного свидания.

А «Саванна», еле заметно погружаясь и продолжая дрейфовать по ветру, достигла места, где накануне поднимался из океана серебристый купол. И… внезапно остановилась. Казалось, могучая рука из глубины схватила судно за корпус и потянула вниз. Скоро на поверхности остались только верхушки мачт с протянутой меж них антенной. Но и они вскоре исчезли. Огромной силы взрыв нарушил молчание океана.

Это не был взрыв атомной или водородной бомбы, так как не появилось грибовидного столба, характерного для таких взрывов.

Как выяснилось много позже, «Саванна» погрузилась в кратер подводного потухшего вулкана, где находилась тайная станция «нибелунгов». Супермагниты сработали без осечки.

Пресса

ПРОБУЖДЕНИЕ ПОДВОДНОГО ВУЛКАНА

Подводный вулкан, мирно дремавший, может быть, долгие тысячелетия под поверхностью Тихого океана, 8 августа пробудился и начал действовать. Произошло это в районе близ Галапагосского архипелага (как известно, сами острова эти — вулканического происхождения).

Извержение началось с гигантского взрыва, который наблюдался с борта японского рыболовного судна «Мито-мару 35» в пяти милях от места катастрофы. В небо взметнулся столб огня, дыма и пепла высотой не менее пяти километров. После взрыва возникла цунами — мощная приливная волна, высотой метров в 20 и с огромной скоростью понеслась к берегам Эквадора. Огромный водяной вал подкинул «Мито-мару» в воздух и затем забросил судно в глубь побережья на полтора километра. Все кофейные и банановые плантации и строения на этом участке суши целиком смыты.

(газета «Телеграфа», Эквадор).

Конвоир поторапливал, то и дело поглядывая на солнце. Он вывел Кудоярова на бетонную дорожку, по которой час назад увели его товарищей. В конце просеки глазам начальника экспедиции открылась необычайная картина: обширная площадь, покрытая развалинами. Кустарники и ползучие растения заплели их: художник назвал бы эти руины живописными, писатель — величественными, археолог — уникальными. Здесь, по-видимому, располагался некогда грандиозный храмовый и административный комплекс, народа, самое имя которого осталось неизвестным современному человеку.

Меж развалин были разбросаны огромные шары из обсидиана, от двух до пяти метров в диаметре, идеально круглой формы и безупречно отполированные. Кудояров осведомился у конвоира: что бы это могло означать? Тот только плечами пожал. Но судя по тому, что шары были расположены в определенном порядке и образовывали геометрические фигуры, Кудояров сообразил, что они служили древним аборигенам для астрономических вычислений. Вместе с тем ему стало ясно: не время вело здесь свою разрушительную работу. Почти все здания были разобраны человеческими руками, они же сложили блоки красноватого тесаного камня в большие аккуратные штабеля. Тут, несомненно, потрудились «нибелунги» — вот откуда был взят материал для строительства колонии и ограды вокруг нее.