— А что вы считаете невозможным?

— Воскрешение из мертвых.

— Э, теперь возможно и это. Так вероятно воспримут мои товарищи встречу со мной… Если, разумеется, я останусь цел.

— Ну, скажем такую вещь: находясь в Москве, вы стреляете в воздух и попадаете в человека, живущего в Нью-Йорке. Это исключено. Но я знавал капитана, которого смыло за борт во время шторма, и отсутствие его было замечено только через несколько часов. Судно в непроглядную ночь направилась на поиски. С таким же успехом можно было искать блоху в южноамериканских пампасах, но через несколько часов его подобрали.

Я хочу, чтобы и на мою долю выпал такой же шанс. Я хочу на Родину, Андрис. С момента, когда я лишился отечества, я стал «караязиджи», все несчастья посыпались на меня. Судьба как бы мстила мне за измену Родине. Всякий, будто бы счастливый, случай оборачивался злой издевкой. Когда я был на алмазной каторге, мне попался камень, который мог бы обеспечить сотни людей на всю жизнь. Мне удалось утаить его. Но тут я заболел желтой лихорадкой, а когда оправился, у меня появились провалы в памяти. Я забыл, куда спрятал камень. Я надолго стал непригоден к работе, и меня выбросили в чем мать родила… Вот так-то.

— О, шен Марлен! — донеслось с кормы. Ром, видимо, изрядно подогрел настроение стража.

— А если?… — спросил Андрис, кивнув в сторону ничего не подозревавшего немца.

— Из этого ничего не выйдет, я уже думал. На карте, которая у меня, обозначен только путь к материку, а там — на сотни километров непроходимые джунгли. Горючего — только в обрез до базы. Нужно идти туда, а там посмотрим, как обернется дело.

— Ну, что ж, — сказал Андрис, — посмотрим, какую смерть они варят там, на своей кухне… Не будем форсировать события. Кстати, вы так и не сказали мне, что же добывает подводный комбинат, который мы покинули?

— Я и сам не знаю. Возможно, уран из морской воды. Но я читал, что у японцев такой патент уже есть. Может быть, черные алмазы. А может, и что-нибудь другое: Но во всяком случае такое, что предназначается не для доброго дела.

— Итак, решено, идем на материк. Руку, товарищ!

Крепкое рукопожатие скрепило союз, заключенный в столь необычной обстановке. И было пора: на горизонте показалась земля. Глиссер с бешеной скоростью несся к берегу, на котором за линией прибоя, разбивающегося на рифах, уже явственно обозначалась хмурая темно-зеленая стена мангровых зарослей.

Андрис думал, что они пристанут здесь к берегу, но судно, не снижая скорости, врезалось в эти заросли, и они очутились в реке, которая впадала в океан и текла под темными сводами густо-зеленых древесных крон.

Минут пятнадцать глиссер шел вверх по реке, потом замедлил ход и свернул в небольшую искусственную бухточку, нечто вроде затона. Здесь, у бетонного причала стояло второе такое же судно — «Нифльгейм-2».

Пресса

3. МИРАЖИ МИРОВОГО ОКЕАНА. (Окончание)

Нам известно, что Океан, наряду с полезными обитателями содержит также большое число существ, опасных для человека. Прежде всего — это акулы, извечный ужас морей. Их много разновидностей — гигантов карликовых, особенно же страшна так называемая «белая акула», кархарадон, повсеместно признанная людоедом. Огромная — до четырех метров длины, агрессивная, она безусловно заслужила эту репутацию. Или назовем хотя бы. другого великана — не менее агрессивного — морского леопарда, не менее опасны многие другие рептилии, некоторые виды медуз, физалий и такая «мелочь», как «морская оса», яд которой вызывает паралич дыхательных органов и может погубить человека за несколько секунд.

Однако все эти жалящие, колющие и отравляющие твари пустяки по сравнению с искусственными творениями, которыми некие зловещие силы пытаются населить мир Океана. Подводные корабли с атомными ракетами на борту, сооружения на дне, о назначении которых пока можно лишь догадываться — вот что представляет собой истинную опасность для рода человеческого.

Миражи Мирового Океана обретают реальность и возможно наступит момент, когда положить конец этому «творчеству» будет уже поздно.

Арман Дюверже (Журнал «Сьянс э ей», Париж).

ХИМЕРЫ ДОКТОРА ДЮВЕРЖЕ

Сенсационные басни, с авторитетного голоса доктора Дюверже, известного путешественника и океанолога, получили широкое распространение в печати. Ученый крупный, что и говорить! Его исследования гигантских подводных вихрей, которые сравнительно недавно стали известны науке, снискали ему признание в научных кругах. Но что касается домыслов романтически настроенного жреца науки, то они, видимо, лежат за пределами научного знания.

Сколько простаков-читателей научно-популярных журналов уже попалось на эту удочку! Казалось бы, пора уже быть сытыми всеми этими сказками о «морских драконах» и кракенах, уместными, быть может, во времена Магеллана и Васко да Гама, «бермудскими треугольниками» и прочими химерами, плодами расстроенного воображения красного профессора…

Уважаемый доктор Дюверже может сколько ему угодно цитировать Теннисона, Байрона, Кольриджа, но все эти цитаты лежат за пределами научного аргумента…

Эта резкая отповедь, распространенная одним из крупнейших зарубежных газетных агентств, явно ставила целью дезавуировать факты, приводимые д-ром Дюверже.

Течение продолжало увлекать шлюпку на юго-восток. Кудояров сидел на носу шлюпки, погрузившись в невеселые думы. А призадуматься было о чем: слишком хорошо знал он беспокойный и коварный нрав старика-океана. Однако ни тревога, ни огромное внутреннее напряжение не отражались на его лице, оно было сосредоточенно-спокойно, как будто сидел он не среди людей, затерянных в океане на утлом суденышке, а в своем кабинете в Ленинграде.

В то же время Кудояров зорко наблюдал за товарищами по несчастью. Бесполезно было бы пытаться поднять настроение шуткой или острым словцом, на которые Кудояров был такой мастер: слишком глубокое и тягостное впечатление оставила у всех бессмысленная гибель Андриса, слишком сильны были муки жажды.

Положение сложилось очень трудное. Кудояров ясно давал себе в этом отчет и трезво взвешивал все «за» и «против». Шлюпка и ее экипаж находились где-то на тоненькой черте, разделяющей вероятность на две области: по одну сторону границы — гибель, по другую — спасение.

Кудояров с фотографической точностью восстанавливал в зрительной памяти карту этого района океана: там и сям были разбросаны в нем архипелаги маленьких островов. Каждый момент один из них мог появиться на горизонте. Но… мог и не появиться.

Судоходство в этом районе было оживленное, здесь пролегали пути к портам Южной Америки. Каждый миг могло появиться какое-либо судно-пассажирский лайнер или грузовой пароход, или рыбацкий катамаран. Но пока не появлялись, и нельзя было сказать, когда это может произойти и произойдет ли вообще. Кудоярову был известен случай, когда два туземных рыбака вышли в океан на моторной лодке, направляясь на другой остров всего в 50 милях. Через полчаса оба мотора лодки вышли из строя.

На лодке не было запаса продуктов и пресной воды. Смастерив гарпун, рыбаки добывали рыбу, жажду утоляли дождевой водой. Ни одного острова, ни одного судна не встретилось на их скорбном пути. Через четыре месяца один из рыбаков умер от истощения. Второй, кое-как поддерживая силы сырой рыбой, надеялся и боролся. И вот на сто пятьдесят четвертый день показалась земля. Рыбак вплавь достиг берега и оказался на острове, расположенном в двух тысячах километров от его родины. Такие случаи в истории мореходства вовсе не редки.

Каждый год океан поглощает тысячи жизней. У людей, терпящих бедствие, есть три страшных врага. Уильям Уиллис, этот «патриарх океана», в 75 лет пустившийся в одиночку на плоту через Атлантику, писал: «Солнце и страх — вот главные причины гибели людей на морских просторах. Солнце за один день может доконать человека, а страх медленно пожирает его изнутри. Многие гибнут, не успев даже израсходовать запасы пресной воды и провианта».