— Эталинф, ты же не мог всерьез рассчитывать, что я переживу тебя и буду после твоей смерти возиться с твоим… очаровательным выводком! — тяжело дыша, произнесла женщина. — По правде говоря, твои дети и внуки все слишком взрослые, чтобы приседать перед твоей вдовой и кланяться ей, даже несмотря на то, что ты всех их достойно воспитал… Мои сыновья уже отцепились от материнской юбки — кажется, это случилось настолько давно, что я и припомнить не могу. После гибели Орвина они перестали быть детьми. О внучке, кажется, тоже есть кому позаботиться, так что совесть моя чиста. Наверное, глупо было так долго тебе отказывать, тем более что перед лицом людей мы давно уже стали супругами… Ты простишь меня?
Казалось, Коранна Морн не видела никого рядом, кроме лорда Джинеса. Впрочем, вполне возможно, что ее глаза уже в самом деле заглядывали в бездонный взор Отца — Неба, и лишь чувства подсказывали чародейке, что рядом с ней близкий человек. Эталинф бережно обхватил ее руками, поддерживая голову. На лице старого воина отражалось настоящее страдание.
— Конечно, Кора, я прощаю, — Дорнан впервые слышал, как голос несгибаемого пограничника дрогнул.
— Хорошо, — прошептала Коранна. — Там, куда я ухожу, мне еще предстоит просить прощения у Орвина, благослови Отец — Небо его память! Эталинф…
Медленно отступив назад, Дорнан повернулся и пошел прочь. Эти последние мгновения принадлежали только Коранне и лорду Джинесу, и король не смел украсть у них недосказанные слова. Он пришел проститься с чародейкой, но так и не смог произнести ни слова. Все казалось слишком глупым и пустым, слова обесценивались еще до того, как он успевал сформулировать фразы. Эталинф и Коранна должны были проститься в одиночестве. Пусть Отец — Небо и три богини явят свою милость к леди Морн, явившейся на их пир, и пусть ее старший сын простит мать!
Маги, рыцари и пограничники, разбившись на отряды, медленно расчищали поле. Вдали, в разбитых лагерях равианцев и паданонгцев, летучие отряды гвардии и пограничников на еще не уставших сменах коней выбивали последних бегущих. Остальные предстояло преследовать, по крайней мере, до полного выдворения из Эрнодара. Эмоциональный подъем, который сейчас испытывали выжившие защитники, выбравшиеся, наконец, из Альтиены, делал их почти непобедимыми. Нападавшие, получив несколько неожиданных ударов, совершенно растерялись и даже не пытались оказывать сопротивление. Если несколько часов назад все выглядело так, словно эрнодарцев вот — вот сомнут и уничтожат, то теперь ситуация полностью перевернулась.
Дорнан шел, переступая через мертвецов и развороченную землю, едва поднимая руку, чтобы отвечать на приветственные салюты. Он чувствовал себя совершенно разбитым, и каждый шаг казался ему чуть ли не подвигом, да и то, что леди Коранна умирала, ударило неожиданно больно. Еще год назад, увидев ее, Дорнан, возможно, без колебаний отправил бы чародейку в изгнание, но с тех пор все изменилось. Он хотел бы, чтобы она вернулась с ним в столицу, хотя и помнил, что она дала Майриту слово больше никогда там не появляться. Ильтера наверняка была бы рада видеть Коранну! А если бы пожилая чародейка отказалась ехать в сердце Эрнодара, он бы все равно рассказал жене, кто она такая, и они с Терой обязательно навестили бы вместе леди Морн…
— Ваше величество! — откуда‑то сбоку короля догнал Марик Тельг и легко подстроился под небыстрый шаг Дорнана. — Разрешите преследовать противника!
— Лорд Тельг, выбивать из Эрнодара равианцев и паданонгцев мы будем все вместе, как только перегруппируем войска, — тяжело произнес Дорнан. — Мы не можем идти вперед, не похоронив павших или оставив позади раненых. Насколько велики твои потери?
— На марше сюда мы потеряли больше, — Марик сосредоточенно кивнул. — Вы возглавите авангард преследования или правый фланг армии?
— Правым флангом командует лорд Тейр, — не замедляя шага, ответил король.
— Софан погиб в бою, — Тельг нахмурился. — Его сына здесь нет — он остался защищать семейные владения.
— В таком случае командование твое, — Дорнан продолжал размеренно идти вперед.
Он успел удалиться на значительное расстояние, прежде чем понял, что Марик отстал. Обернувшись, ан’Койр увидел, что молодой глава Дома Тельг стоит на месте с пораженным видом.
— В чем дело? — король устало сложил руки на груди.
— Я полагал, что ваше величество… что вы считаете… я полагал себя еще не готовым принять командование всем флангом, — Марик неуверенно топтался на месте.
— Ну а я видел тебя в бою и считаю вполне готовым, — отрезал Дорнан. — Береги людей и не рискуй ими без необходимости. И атакуй так, чтобы Равиана и Паданонг навсегда запомнили наш правый фланг!
Тельг глубоко вздохнул и поклонился — впервые так, как и положено кланяться королю: почтительно и низко. На этот раз в его лице не было ни намека на колебание.
— Приказ вашего величества будет исполнен в точности, — твердо проговорил он.
— Хорошо, — кивнул Дорнан и продолжил движение.
Ему нужен был отдых. Он сейчас слишком плохо соображал, чтобы немедленно начать преследование. Кроме того, Дорнан чувствовал, что вечер и ночь нужно посвятить скорби. Они уже победили. Разгромленные армии не вернутся, учитывая, что гениальный полководец маршал — генерал Вейрес лежит где‑то здесь, на поле, среди покойников. Пора оплакать павших. Захватчиками они займутся завтра.
Тем не менее назначить Марика Тельга командующим правым флангом было хорошим решением. Несмотря на горячность, в бою он преобразился и не только прекрасно сражался, но и ухитрялся перестраивать своих людей так, чтобы сохранить им жизни. Похоже, у парня настоящий талант военачальника. Ему бы пару лет подшлифовать знания в Тейллере — и на границе появится еще один Эталинф Джинес, если в данном случае уместно подобное сравнение. Правда, сложно оторвать главу Дома от своих владений и направить на обучение. Стоит поговорить об этом с Ксантой Бойном или кем‑нибудь из рыцарей — возможно, орден найдет возможность отправить к Марику учителя. Дорнан никогда не слышал о том, чтобы тейллеры практиковали нечто подобное, но это казалось вполне логичным.
— Ваше величество! — словно в ответ на его мысленное обращение рядом пристроился Ксанта Бойн.
Таэконский посол, вернув себе одеяние рыцаря, совершенно преобразился. Во время столичных приемов его затейливые наряды по моде собственного государства скрывали, как выяснилось, тренированное сильное тело, а церемониальное оружие, усыпанное драгоценностями, на поверку оказалось всего лишь красивой игрушкой. Рыцарская куртка с вышитой серебряной чашей на груди сидела на нем, как влитая, а настоящий меч выглядел продолжением руки. Даже после долгого марша и последовавшего сразу за ним сражения Ксанта выглядел вполне готовым в любой момент вступить в новую битву.
— Прошу прощения, что беспокою в неурочное время, — извинился Бойн, легким взглядом убеждаясь, что Дорнан его слушает.
— Неурочным это время стало не для меня, а для моего противника, брат, — усмехнулся король. — Считай, что его величество остался в Эрнодаре, а здесь говори с тейллером.
Он намеренно употребил традиционное обращение «брат», с которым рыцари адресовались друг к другу, подчеркивая равенство, всегда существовавшее в ордене. Новобранцев с первых дней в Тейллере приучали к тому, что их титулы, Дома и знамена ничего не значат среди рыцарей. На помощь Дорнану пришли не вассалы, но братья, и ему не хотелось слышать от них традиционное «ваше величество». Вполне вероятно, кстати, что кто‑то из них по крови или рождению принадлежал к Равиане или Паданонгу, однако на стороне Эрнодара в бой вступили тейллеры — рыцари Чаши, братья, пришедшие на помощь одному из них.
— Я готов говорить с тобой, брат, при условии, что мои слова все же услышит и король, — Ксанта слегка приподнял брови.
— Он услышит, — пообещал Дорнан.
Бойн мгновение помедлил.
— Чаша расколота, — произнес он. — Таэконский совет отказал в поддержке эрнодарскому королю, брат, и я направился в орден позвать других на помощь одному из нас, но и там не получил поддержки.
