В отношении участников беспорядков, которых нельзя было привлечь к суду за недостатком улик[76], применялась административная высылка или же вводился запрет на пребывание в крае.
Так, высылке (в Архангельскую, Вятскую, Пермскую, Астраханскую губернии) было подвергнуто по Лифляндской губернии 160 человек, по Эстляндской 101 человек. Воспрещено пребывание в крае на срок действия военного положения в Лифляндской губернии — 457, в Эстляндской губернии — 80 лицам. В ходе очистки городов от неблагонадёжных элементов воспрещение пребывания затронуло главным образом рабочих{294}.
Больше всех пострадали крестьяне, поскольку карательные меры верховной власти были дополнены репрессиями со стороны помещиков, которые спешили свести с крестьянами личные счёты.
Зачинщики революционной смуты ушли в подполье, эмигрировали или перебрались в Финляндию. Обосновавшиеся в Финляндии многие участники Декабрьского восстания 1905 года и других революционных выступлений в Российской империи занялись антиправительственной агитацией в войсках и на флоте. Эсеры и большевики планировали подготовить и начать восстание одновременно в Свеаборге, Кронштадте, Ревеле и на Балтийском флоте, корабли которого затем должны были направиться в Петербург, чтобы поднять восстание в столице. Этот план в полном объёме реализовать не удалось. В июле 1906 г. восстал только гарнизон крепости Свеаборг. Этот мятеж, поддержанный финскими рабочими отрядами общей численностью 20 тыс. человек (или финской Красной гвардией), был подавлен правительственными войсками. Ни Кронштадт, ни Ревель, ни Балтфлот к свеаборжцам не присоединились. Однако вплоть до 1917 г. Финляндия продолжала оставаться «красным тылом» российской революции{295} или «очагом измены» с точки зрения русских государственников[77].
Революция, как того и хотели японские, английские и американские стратеги, заставила Николая II преждевременно выйти из войны с Японией, хотя ни правительство, ни рядовые солдаты не считали Россию побеждённой и были уверены, что японцы, в случае продолжения военных действий, долго бы не продержались (особенно зимой) и под напором русского оружия не смогли бы закрепить первоначальный успех. Но такое развитие событий не входило в планы англосаксонских геостратегов, которые не хотели усиления ни одной из воюющих сторон. Поэтому российские революционеры получили поддержку извне, а Японии было отказано в экономической помощи для продолжения войны.
Кто-то из великих сказал, что революции пробуждают в людях не только звериную сущность, но и глупость. Недовольство народа поражениями в русско-японской войне позволило деструктивным силам (от революционных либералов до большевиков) в условиях военного времени поднять «низы» против правительства и с их помощью сделать то, чего «низы» не хотели: оформить поражения в отдельных сражениях как поражение всей военной кампании. Хотя Портсмутский мир с Японией не стал унизительным для России, однако последствия не проигранной, но незаконченной войны обернулись для России утратой геостратегической инициативы на Востоке, и это можно считать поражением. Ведь Николаю II пришлось отказаться от того, что он считал главной задачей своего царствования: в наступательном порыве через Манчжурию обеспечить для России свободный выход от «тёплой реки» Амура к «тёплому» Жёлтому морю, а из него к «тёплым морям» и к югу Азии как естественному дополнению севера. Кроме того, согласно оценкам министерства иностранных дел, безопасность России к 1906 г. оказалась под угрозой на всём протяжении её восточных границ{296}. Пострадал и международный авторитет империи. С поражением в войне наступил «звёздный час» для внешних и внутренних организаторов информационно-пропагандистской кампании против самодержавной России и её самодержца. Отзвуки этой кампании найдут отражение в учебниках истории советского периода, в которых говорилось о прогнившем царском режиме, о слабой боеспособности русской армии, бездарности командования, огромных, неоправданных жертвах и, конечно, о неизбежности победы социалистической революции в России как наиболее слабом звене империализма.
Ситуация повторится в 1917 г. Революции заставят Россию преждевременно выйти из войны с почти обессилевшей Германией, пережить трагедию крушения империи и потери исторических территорий, собиравшихся в течение веков кровью, трудами и лишениями прежних поколений.
VII.5. Инородческий вызов
В начале XX в. немцы вышли на 10-е место по численности среди народов Российской империи. К 1917 г. их количество приблизилось к 2,5 млн. человек{297}.
За исключением остзейских немцев, предки которых пришли на балтийских берег как агрессоры, большинство выходцев из Германии влилось в население империи в рамках массового иммиграционного движения. Начало этому движению положили московские великие князья, приглашавшие к себе на службу из германских княжеств медиков, военных, ремесленников. Во времена Иоанна IV, помимо приглашённых немцев, на Руси осели военнопленные, захваченные в ходе Ливонской войны (1558–1583). Многие из них селились в окрестностях Москвы, в основанной Иоанном Грозным Немецкой слободе.
Немцы стояли у истоков интереса Петра Первого к Европе. В годы своей юности Пётр был частым гостем Немецкой слободы. Здесь он обрёл друзей и советчиков. Здесь встретил и полюбил немецкую девушку Анну Монс. Отсюда он начал свой трудный путь реформатора России. Поворот Петра I к Европе, победа России в Северной войне, включение в состав России прежней Ливонии на благоприятных для её немецкого населения условиях, установление династических связей России с германскими княжествами, обучение русских дворян за рубежом, приём иностранных учёных и специалистов в России — всё это способствовало тому, что старая Европа стала смотреть на Россию как на свою часть. Европейские учёные отказались от прежнего видения восточной границы Европы (проходила по Дону) и пришли к соглашению, что теперь она проходит по Уральскому хребту.
Превращение Московского государства в Российскую империю и влиятельную европейскую державу, богатство царского двора, масштабность задач, стоявших перед российским государством в области освоения огромных территорий, привлекали в Россию множество иностранцев, и в частности немцев. Многие немцы предпочитали селиться в Петербурге, чему способствовал специальный царский манифест от 16 апреля 1702 г. Поскольку немцы и другие иностранцы, как правило, оказывались в условиях наибольшего благоприятствования, то русские стали говорить о засилье иностранцев, и в первую очередь немцев, в науке, государственном управлении, армии[78].
В то же время Россия, начав играть всё более активную роль в европейской политике, всё чаще стала приходить в дипломатическое и военное соприкосновение с германскими государствами. Так, во время Северной войны русские войска вводились в Померанию, Мекленбург и Гольштейн. С Бранденбургом Россией был заключён союз против Швеции. Во время Семилетней войны русская армия, нанося поражения Фридриху II, оккупировала Восточную Пруссию, а в 1760 г. заняла Берлин. На короткое время (с 1758 по 1762 г.) Северо-Восточная Пруссия с Кенигсбергом (теперь Калининградская область) была включена в состав России. Пётр III, почитатель Фридриха II, возвратил эти земли Пруссии.
Россия вмешивалась также в длительный прусско-австрийский конфликт и войну за Баварское наследство. Екатерина II выступила посредником при заключении Тешенского мира в 1779 г. и гарантом порядка в германских землях, что давало ей возможность вмешиваться в дела Пруссии и других германских государств. Для продвижения русского влияния в Германии при Коллегии иностранных дел в Петербурге было учреждено немецкое отделение{298}.
