Вскоре свет фар прорезал темень в ближнем проулке, потом машина развернулась и мотор заглох. «Евлоев. Совхозный шофер», — подумал участковый.

Все сильнее тянуло ко сну. Но участковый все же сделал лишний круг, чтобы убедиться: не ошибся ли? Нет, не ошибся. Раздался резкий голос и шлепок. Евлоевы что-то подымали с земли.

Утром участкового срочно вызвали к телефону. Дежурный райотдела милиции сообщил о ночном налете на магазин Бобровского совхоза.

— Улик пока нет, — говорил он. — Товары вывезены на автомашине ЗИЛ-164.

— В какое время?

— Во втором часу ночи. Отстреливались, негодяи.

Абишев сделал подсчет, и у него захватило дух. Неужели Евлоев? Зря не подошел вчера!

Он сообщил о возникших подозрениях дежурному.

— Я доложу начальнику. Из поселка не отлучайтесь, — сказал дежурный.

Появление автомашины полностью совпадало с расчетом по времени. Спешная разгрузка каких-то предметов невольно наводила на подозрение о причастности Евлоева к разбойному налету.

В третьем часу дня к приземистому домику участкового подкатил «газик». Стасов молодцевато вылез из машины, закурил. Застегивая на ходу полушубок, к нему выбежал Абишев.

— Садись, указывай и рассказывай, — бросил начальник, — сейчас я рубану под корень!

Пятистенный дом Евлоева, обнесенный плетнем из тальника, казался нежилым. Печная труба не дымилась, ставни окон закрыты. Только в просторном дворе гремели цепи у собачьих конур.

— Приглашай понятых, — распорядился Стасов, рассматривая евлоевские постройки.

Дверь открыла молодая женщина.

Стасов назвал себя, представил понятых. Хозяйка отступила и, преодолевая испуг, заговорила на ломаном русском языке:

— Хозяин дома нет. Уехал… совхоз.

— Когда?

— Ночью.

— Что он привозил?

Женщина замялась. В ее глазах блеснул страх.

«Не успела кошка умыться, а гости приехали», — подумал Стасов и прошел в комнату.

Открыли ставни. Первое, что он заметил, — двуствольное охотничье ружье, приставленное к спинке койки.

— Вот и вещдок, — не скрывая радости, сказал Стасов, беря в руки ружье. Ловким движением открыл патронник, наставил стволы на свет и заглянул внутрь.

— Гарь, — заключил он, морща крупный с седловинкой нос. Участковый проделал то же самое и подтвердил:

— Определенно так.

Произвели обыск. Несколько мешков муки, три ковра с узбекским рисунком — обычные домашние вещи. И первоначальная уверенность начальника милиции исчезла.

Уже более сдержанно спросил хозяйку:

— Муж спал дома?

— Нет. Там спал. — Она показала в сторону шоссе.

Стасов недоверчиво смерил выцветшими светло-голубыми глазами Евлоеву.

— Значит, не спал. А где он был днем вчера?

— В дороге.

— Понятно. А вчера когда он выехал из дому?

— Рано…

Все вышли во двор. Стасов, участковый и понятые заглянули в коровник, потом в курятник, обшарили дровяник. Обыск не оправдал надежд. Снова вернулись в дом. На этот раз не впустую. Из голенищ старых сапог Стасов извлек патронташ с патронами.

Он горделиво посмотрел на понятых, участкового, хозяйку дома. Глаза его говорили: «Что? Тертый калач попался? То-то же!»

Опустившись на стул, он нетерпеливо расстегнул ворот кителя. Внутри все кипело от удачи. По всему видно было, что Стасов чувствовал себя в этот момент, как грузчик, сбросивший с плеч тяжелую ношу. Рубанул под самый корень! Взыскания, разумеется, все снимут.

После того как сличили калибр и замерили длину гильз, в протоколе обыска записали:

Садясь в машину, Стасов шепнул участковому:

— Гляди в оба. Я на центральную усадьбу, за Евлоевым.

За совхозными постройками по соседству с нефтебазой под навесом стояло несколько автомашин. Стасов еще издали приметил автомашину ЗИЛ-164.

Евлоев возился под машиной, раскинув длинные ноги. Завидя милицейский «газик», он не спеша развернулся на спине и, собрав ключи, выполз из-под грузовика.

— Не ждал, Евлоев?

— Почему? Машина исправная, наказывать не за что.

— Хм! Машина у тебя действительно исправная, летает, как ракета. Только куда и зачем — вот вопрос.

Евлоев молча пожал плечами, а Стасов обшарил машину, ее кузов в надежде обнаружить вещественные доказательства — пробоины от дроби. Но не нашел. Затем он пристально осмотрел замасленный полушубок Евлоева. По всему полушубку рассеяны крошечные проколы. Дробь! Попался, голубчик! И усадил его в свою машину.

В райотделении милиции Стасова поджидал заместитель начальника областного отдела уголовного розыска капитан Прокопьев. Прокопьев уже успел осмотреть место происшествия, поговорить с очевидцами и выслушать их мнение. Все доказывало: к ограблению односельчане не причастны. Недавний налет на магазин в Кызыл-Кагане, вспомнил Прокопьев, имеет сходство с этим грабежом. Трое арестованных по этому делу были жителями Павлодара. Но некоторые из участников налета могли остаться на свободе. Это обстоятельство настораживало Прокопьева и наводило на мысль, что следы преступления, скорее всего, ведут в Павлодар.

Скромный по натуре, выглядевший моложе своих тридцати пяти лет, Прокопьев считался в области лучшим оперативным работником. Для раскрытия тяжких и сложных преступлений руководство управления часто направляло именно его. Случалось, что и у Прокопьева раскрытие преступления вначале шло по ложному пути, порою затягивалось, но, как известно, и осторожному человеку соломинка в глаз попадает.

Самолюбие Стасова было задето. «Выше стоит — больше видит», — оправдывал себя Стасов и досадливо посмотрел на Прокопьева.

Прокопьев знал, что Стасов лет восемь работал в уголовном розыске и имел на своем счету немало раскрытых преступлений. Отдельные бесспорные удачи вскружили ему голову, и он перестал считаться с мнением подчиненных.

Но жизнь вносила новое, а Стасов по-прежнему оставался влюбленным только в свой прием — идти напролом. Один управленческий работник как-то сказал о нем: «Гром он создает раскатистый, да только дождик после него всегда редкий».

— На мою долю всегда выпадают сложные преступления, — то ли хвастался, то ли жаловался Стасов. — Но, как говорится, порох держу сухим. Не скрою, бывали ошибки. Не без этого. Но «бобровское дело» обязательно рубану под корень.

Прокопьев поверх очков глянул на Стасова, заметил:

— Медведь еще в лесу, а ты уже шкуру продаешь.

Стасов на замечание не ответил, только с силой нажал кнопку звонка.

— Доставьте ко мне Евлоева, — приказал он вошедшему дежурному и многозначительно посмотрел на Прокопьева.

Вошел Евлоев — высокий, стройный, растерянный.

— Ну, Евлоев, опомнился?

— Не пойму, товарищ начальник…

— Рассказывайте: с кем на «деле» были?

— На каком «деле»? О чем говорите?

— Ах, вот как! — Стасов артистически протянул руку за сейф, взял охотничье ружье, изъятое у Евлоева, повертел его в руках и без слов поставил на прежнее место.

— Признал, небось? И почистить было некогда, спешил товары припрятать.

— Какие товары?

Вмешался Прокопьев.

— Гражданин Евлоев, нам нужно знать: где вы были и чем занимались в ночь на 8-е марта? Припомните.

— В рейсе был. Утром восьмого в пятом часу вернулся домой. Поел и снова в рейс.

— Значит, дома не ночевали? — переспросил Прокопьев. — Где вы были в рейсе?

— В Павлодаре на элеваторе.

— Когда выехали в рейс?

— Седьмого, после обеда.

— Вернулись когда?

— Я же сказал. Сегодня на рассвете.

— Хорош гусь! — не выдержал Стасов. — Что сгружал с машины?

— Муку.

— Ишь ты, как наловчился пыль в глаза пускать. Какую муку? В рулонах?

— Обыкновенную муку.

Стасов сорвался с места и вплотную подошел к Евлоеву.