Через несколько дней из Уральского Исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских, красноармейских киргизских и казачьих депутатов в Оренбург, в Кирнаркомвнудел направляется еще один документ:
«Губотуправ (губернский отдел управления) сообщает, что, по полученным данным, убийство милиционеров Калашникова и Телегуза совершено на почве мести по заговору, душой которого был Сакеш Урнеков, у которого тт. милиционеры отобрали, как у спекулянта и бандита, мануфактуру и деньги…»
* * *
Федор Калашников. Терентий Телегуз. Первые полпреды Советской власти в ауле. Недолго служили они трудовому народу, но служили верно, не пощадив своих жизней во имя долга.
В архиве мы нашли еще два документа, которые свидетельствуют о том, что подвиг Федора Калашникова и Терентия Телегуза не остался незамеченным в те героические, насыщенные примерами мужества и самоотверженности суровые дни.
Вот текст письма, датированного началом 1921 года. На письме гриф: «Весьма срочно».
«Начальнику Уральской губмилиции. Главное управление милиции предписывает немедленно донести, не осталось ли у погибших при исполнении долга милиционеров Калашникова и Телегуза кого-либо из их семейств. Сведения необходимы на предмет возбуждения ходатайства о назначении пособия. Начальник главмилиции Кирреспублики…»
В ответ на это из Уральска сообщили, что у погибших смертью храбрых милиционеров Калашникова и Телегуза остались родственники и близкие. А именно: у Телегуза жена Татьяна 23 лет, отец Савва и мать Пелагея. В семье Калашникова остались жена 33 лет и дочь 6 лет… Имена их в документе, к сожалению, не приводятся.
* * *
1921 год. Над дверью Уральской губмилиции трепещет кумачовый плакат.
«Вперед, милиционер! Крепче винтовку! Выше красное знамя! — начертано на нем. — Победа трудового народа близка!»
Бойцы рабоче-крестьянской милиции шли на битву с теми, кто мешал становлению в молодой Казахской республике Советской власти. А таких еще немало было в начале двадцатых годов. Много милиционеров погибло во время ликвидации авантюры белогвардейца Сапожкова в Приуралье, бандитских шаек «зеленой армии». Длинен список павших героев. Одними из первых в нем записаны Федор Калашников и Терентий Телегуз — старшие милиционеры второго района Илекской уездной милиции Уральской губернии.
А. КОНДРАТСКИЙ, подполковник,
А. ШТУЛЬБЕРГ, лейтенант внутренней службы.
г. Уральск.
Чимкент. Памятник героям-коммунарам, погибшим в борьбе с басмачами в 1923—1930 годах.
И. Антипов
НЕ СКЛОНИВ ГОЛОВЫ
22 июля 1921 года начальник Главмилиции Киргизской АССР Найнамбетов издал приказ о поощрении милиционера Константина Галишева.
«За революционную дисциплину, знание своего дела, — писал он, — преданность власти и геройскую самоотверженность в борьбе с насильниками мирного трудового населения товарищу Галишеву от лица службы выражаю великую благодарность».
За что же удостоен милиционер Галишев этой «великой благодарности»? Другие документы, найденные в архиве, помогли ответить на этот вопрос. Вот что произошло в один из июльских дней 1921 года в поселке Новопокровском Уральской губернии.
* * *
Ранним утром, когда Константин Галишев поднялся на крыльцо губернской милиции, его зазвал уставший от бессонницы дежурный.
— Товарищ Александров кликал, — сказал он. — Заходи разом к нему, Костя. Сказывают, в Новопокровском опять шалят бандиты.
Дежурный взял с подоконника закопченный чайник и, закрыв припухшие глаза, потянул через носок воду. Шумно передохнув, добавил:
— Третьего дня еще мужики жаловались…
Галишев поспешил к начальнику губрозыска. Сидевший за столом молодой русоволосый мужчина жестом указал на стул.
— Пришел, значит, — сказал начальник губрозыска. — А я тут с бумагами… С Покровского на конокрадов пишут… Придется ехать туда, товарищ Галишев. В помощь тебе назначаю агентов Мурзина и Фролова. Приедешь на место — досконально разберись во всем. Ну, в добрый путь! — и, поднявшись из-за стола, начальник губрозыска проводил Галишева до самого порога.
В Новопокровский приехали засветло. Остановились у инвалида войны Гречина, который отдал в распоряжение гостей одну комнату пятистенника. Неспроста же следователь из губрозыска пожаловал. Кругом свирепствуют конокрады, орудует жулье, мошенничают спекулянты.
Гречин помог милиционерам распрячь лошадей и, стреножив их, пустил на выгон.
Посоветовавшись с агентами, Галишев решил допросить «беглых» киргизов, которых подозревают в конокрадстве. Ему привели одного из них — уже пожилого, по виду нищего человека.
Войдя в избу, «беглый» достал табакерку и, постучав ею по задубевшей ладони, кинул за щеку насыбай. Допрос шел без переводчика.
Задержанный изредка бросал косые взгляды на висевший на боку у милиционера наган, но волнения своего не выдавал, отвечал на вопросы степенно.
Родом он был из города Иргиза. Всю жизнь батрачил у бая Талгамбета. А теперь, почуяв новую жизнь, ушел от своего «владыки». Так же поступили и другие аксакалы, оказавшиеся с ним в Новопокровском.
Допрос подходил к концу, как вдруг с улицы донесся конский топот. В избу вбежал бледный хозяин и, весь дрожа, сообщил, что в селе появились бандиты.
Отпустив задержанного, Галишев позвал агентов Мурзина и Фролова, но ему никто не отозвался.
Подбежав к окну, Галишев увидел, как двое бандитов, сидя на сытых, нетерпеливо кусавших удила конях, кричали на растерянных агентов, потрясая винтовками:
— Сказывай, где милиция?! Сам атаман Киселев требует…
Услышав имя главаря банды, Фролов и Мурзин совсем сникли. По их жестам Галишев догадался, что они называют себя людьми посторонними. Дескать, в избе осталась милиция. Следователь метнулся к другому окну, выходившему во двор, но и на той стороне были бандиты.
«Значит, в ловушке», — обожгла мысль. Вряд ли головорезы пощадят милиционера. В сердце закипела злоба на Мурзина и Фролова, трусливо отказавшихся от своего звания и бросивших товарища в тяжелую минуту. Надо как-то найти выход из создавшегося положения.
Что же делать? Из дома теперь не выбраться. Единственный выход — сражаться до последнего дыхания… Галишев расстегнул кобуру и вынул наган. В нем было пять патронов…
Со двора послышалась пьяная брань:
— Выходи, коль жизня мила!..
Милиционер вжался в простенок. Со всех сторон загремели выстрелы. Враги наседали. Вот уже двое из них ворвались в сенцы… Галишев саданул ногой в дверь и в тот же миг выстрелил из нагана. Притаившийся в сенцах детина дико заорал, раненный в руку, и бросил винтовку. Милиционер подобрал ее и отступил в комнату.
Снова загремели выстрелы, полетели разбитые стекла. Следователь метнулся в соседнюю комнату… В окно лез бандит. Галишев бросился туда и огрел верзилу прикладом. Тот, охнув, вывалился за окно.
Получив отпор, бандиты приутихли. Галишева позвал из сеней знакомый голос Николая Гречина:
— Слышь, предлагают сдаваться… Иначе дом спалят. У меня же дети малые. По миру пустишь…
— Брешут, гады! Скажи им, что большевики не сдаются.
— Сам сгоришь и семью без крова оставишь, — слезно молил хозяин.
Сердце милиционера сжалось. На миг представил, как заполыхает пятистенник Гречина, как его больная, исхудавшая жена будет биться в истерике… Ну а дети? Кто приютит такую ораву?
Милиционер решился: вышвырнул за окно винтовку, разрядил наган и пустил его следом. Вышел к бандитам безоружный.
— Стреляй, дьявольское отродье! — неистово крикнул Галишев и рванул на груди рубаху.
* * *
