После рукопожатий, коротких инструкций и напутствий Родик выбрал удобное, на его взгляд, место возле иллюминатора, а еще через несколько минут, оглушенный звуками двигателя, он уже смотрел на остроконечные, покрытые снегом вершины и испещренные причудливыми орнаментами склоны гор.
Родик не сразу понял, что показавшееся между хребтами голубое пространство — не небо, а знаменитое Нурекское водохранилище, о котором прежде он только читал. Анзур что-то пояснял, но из-за шума Родик почти ничего не слышал. По мере приближения начали различаться очертания берегов водохранилища, в некоторых местах почти отвесно уходящих под воду, а также полузатопленные горные вершины, принятые издалека за острова. Вскоре появились строения, а за ними — гигантское бурое сооружение, напоминающее когда-то виденные по телевизору пирамиды Южной Америки. Родик понял, что это и есть самая высокая в мире плотина. Вертолет как бы завис над этой зачаровывающей монументальной красотой, которую Родик безуспешно старался объять взглядом. Он хотел было высказать свои чувства, но перекричать шум вертолета не смог и лишь обменялся восторженными взглядами с Анзуром и Нурматом.
На земле их ожидал запыленный ГАЗ-69, в народе прозванный «козлом». Последующая езда вполне подтвердила такое прозвище. Родик постоянно подпрыгивал на сиденье, продавливая головой брезентовую крышу, рискуя сломать себе шею. Попросить водителя ехать потише он постеснялся и напрягал все силы, чтобы держать хоть какое-то равновесие. Вдруг резкая боль пронзила его голову, в глазах потемнело. Затем последовал громкий хлопок, и тело вдавилось в спинку сиденья от резкого ускорения. Когда Родик пришел в себя, «козел» остановился, а водитель, повернувшись к нему и сидящему рядом с ним Анзуру, задал глупый вопрос:
— Вы живы?
— Что произошло? — вопросом ответил Родик, массируя голову в надежде на облегчение боли.
— Граната взорвалась, — ответил водитель. — О тент спружинила. Повезло…
— Не о тент, а об мою голову, — уточнил Родик.
— Ого! И правда повезло! На наше счастье, старого образца была. Скатилась бы на крышу или еще куда — нас бы уже не было. Пойду посмотрю, не посекло ли резину на колесах. Вон с той горки гранату кинули. Я человека заметил и дал газа. Думал, стрелять будет, а он…
Родик ошеломленно слушал объяснения и постепенно осознавал, что находился на грани гибели. Он посмотрел на своих спутников. Они, казалось, были совершенно спокойны. Появившийся водитель сообщил, что существенных повреждений не обнаружил и можно двигаться дальше. Родиком овладела апатия, и он никак не отреагировал на эту новость. Сидящий рядом с водителем Нурмат что-то проворчал по-таджикски, и машина, взревев двигателем, тронулась. Остаток пути прошел спокойно, если не считать тряски, вызывающей у Родика на каждом ухабе боль, пронизывающую голову и уходящую куда-то в позвоночник. Родику стоило немалых усилий вытерпеть дорогу, конечной точкой которой явилась просторная беседка, расположенная на излучине небольшой приятно журчащей речки. Внутри беседки на полу был обустроен дастархон[71], вокруг которого расположились прилетевшие на вертолете, а также знакомое Родику сопровождение Абдулло Рахимовича. Судя по состоянию пищи и уровню водки в бутылках, деловая встреча уже завершилась.
Родик и его спутники по приглашению Абдулло Рахимовича устроились на курпачах и подушках. После полета на вертолете и тряски в автомобиле аппетита у Родика не было, и он, засунув подушку между спиной и ограждением беседки, лениво пожевывал ароматную лепешку, наблюдая, как река образует водовороты и перекаты, сталкиваясь с выстилающими ее русло камнями. Недавняя смертельная опасность и удивительное спасение не будоражили его воображение. Об этом напоминала только боль от выросшей на голове шишки. Да и тревога, беспокоившая его накануне, не ощущалась. Кто-то протянул ему пиалу с водкой. Родик автоматически выпил, вместо закуски втянул в себя аромат лепешки, слегка дотронувшись до нее губами, и заставил себя обратиться к реальности. На этот раз за столом главенствовал не Абдулло Рахимович, а прибывший на вертолете плотного телосложения мужчина с лицом партийного деятеля брежневской эпохи. Родик легко его идентифицировал, сложив в голове имеющуюся информацию. Это был недавно избранный председатель Верховного Совета. Поняв свою правоту, Родик осмотрелся, ища охрану. Однако ни одного вооруженного человека не заметил. Это удивило его, и он поделился своими сомнениями с сидящим рядом Анзуром. Тот, не вдаваясь в объяснения, заверил Родика, что наблюдения его ошибочны и он может не волноваться.
Родик в очередной раз потрогал шишку на затылке и непроизвольно поморщился. Абдулло Рахимович, заметив это, поинтересовался причиной. Родик, не желая обращать на себя внимание, промолчал, но Анзур все объяснил. Родик сразу попал в центр внимания.
— Вот это боевое крещение! Вы родились под счастливой звездой, — заметил председатель и обратился к Абдулло Рахимовичу: — Надо к товарищу врача вызвать.
— Не стоит, — отказался Родик. — Обычная шишка.
— Муаллим, ваша голова в очередной раз спасла лучших сынов Республики, — пошутил Абдулло Рахимович и уже серьезно распорядился: — Нурмат, бери машину и добудь духтура[72].
— Может быть, товарищ полетит с нами в Душанбе? — вмешался председатель. — Определим его к профессионалам. Какой здесь врач? В лучшем случае табиб[73]. Да и того надо искать, а с нами через час в больнице будет.
— Не беспокойтесь. Я чувствую себя хорошо — отказался Родик. — Не надо никакого врача. Давайте лучше выпьем за то, чтобы в любимом мной Таджикистане установились мир и законный порядок.
Со всех сторон послышались одобрительные слова, а Председатель расцветил тост длинной тирадой о братском русском народе и его положительной роли в истории Таджикистана.
Тост перерос в обсуждение таджикско-российских отношений, захвата в Бадахшане в плен российских солдат и диверсии на складах двести первой дивизии. Казалось, о Родике забыли. Однако, когда Председатель и его сопровождающие собрались уезжать, появился Нурмат. Он сообщил, что доставил врача. Несмотря на протесты Родика, председатель решил задержать свой отъезд до вердикта эскулапа. Тот осмотрел Родика и сообщил, что признаков сотрясения мозга он не видит, а гематома скоро пройдет. Поэтому большого повода для волнений нет.
Все собрались и поехали провожать председателя, а потом вернулись к дастархону.
Родик, сидя рядом с Абдулло Рахимовичем, поинтересовался дальнейшими планами.
— Уважаемый, Родион Иванович, вы наш самый почетный гость! Надеюсь, вы это ощущаете. Я хочу показать вам свои владения. Завтра мы приглашены на большое торжество. У командира подразделения имени нашего героя Файзали Саидова юбилей. Кстати, он додар[74] нашего героя. Очень уважаемый человек. Туда приедет все руководство Республики, и не быть там я не могу.
— Я не готовился к столь длительному пребыванию. У меня даже сменной рубашки с собой нет, не говоря уже обо всем остальном. В таком виде…
— Это не беда. Вечером отдадим в стирку-глажку. Женщины все сделают. Надо новое — купим. Не беспокойтесь.
— Файзали — это который был у Сангака правой рукой? — задал Родик давно интересующий его вопрос.
— Да, это он. Исламисты — псы поганые — весной предательски убили его, когда устроили ловушку Сангаку. Вы, кстати, наших героев видели, когда гостили у меня на родине. Они тогда были ничем не примечательны, а в смутное время практически возглавили страну.
— С Сайгаком я познакомился существенно раньше и оказал ему еще тогда значительную услугу. Он ведь был уголовником…
— Люди меняются. Особенно в критические моменты. Ваш национальный герой Котовский тоже был уголовником, а революция его перековала. Да и вождь народов был не без черных пятен. У нас на Востоке это вообще в традиции.
