— Это по твоей части. Кстати, Саша звонил. Какая-то активизация по терраблокам происходит. ЦНИИСК в лице твоего друга Петра Николаевича всероссийскую программу развития строительства зданий из грунтоблоков разработал. В участниках программы они и мы, больше никого. Замахнулись на обеспечение жильем военнослужащих, возвращающихся из стран Варшавского договора, фермеров и, естественно, на дачное строительство. Научно-технический совет Министерства строительства одобрил. Надо готовить материалы по выделению финансирования.

— Знаю, мне Петр Николаевич звонил. Я уже сделал прикидки, но там все не так однозначно. Вилами по воде. Денег у государства нет. Да и задачи правительства далеки от людских потребностей. Они надеются, что для военнослужащих немцы все построят, фермеры — сами заработают, а о дачниках вообще ни у кого голова не болит. Так что не дергайся. Как там дела с анализом покупки дмитровского заводика?

— Справка готова. Хочешь, можем посмотреть.

— Знаешь, какой основной критерий шизофрении?

— При чем тут шизофрения?

— Шизофреники не умеют различать главного и второстепенного. Надеюсь, что ты еще не шизо, но первые симптомы есть. Надо было с этого начинать! Александр Павлович меня уже замучил. Он общее собрание назначил на следующую неделю, не помню, на какое число… Неси справку… Так… Вот, хорошо. Остаток готовой продукции почти на десять миллионов, здания им переданы безвозмездно, хотя оценены всего в одиннадцать тысяч. Основные средства в части оборудования надо выкупать у бутовского комбината почти за восемнадцать миллионов, если их до конца года не оплатить, то пойдут штрафы в размере среднего банковского процента, долги по налогам — почти два миллиона. Так… Долги приличные. Даже если предположить, что можно будет продать их изделия, то долгов в сумме на одиннадцать миллионов. Полагаю, что продать их бусы сейчас почти невозможно. Значит, долгов будет больше, плюс невыплаченная зарплата, плюс выкуп сертификатов, нотариус, поездки. Нам это встанет почти в двадцать миллионов. Даже если забыть о долгах бутовскому комбинату, то сегодня необходимо потратить около трех миллионов. Сумма, конечно, подъемная, но надо подумать. Интересно, во что оцениваются их здания? Оборудование нам не нужно, его только в металлолом. Здания там тоже требуют капитального ремонта. Земля и трансформаторная подстанция — вот реальные объекты. Там около семи гектаров… Знать бы, сколько будет стоить доллар к концу года. Все расчеты делаются в рублях. Может, они вообще обесценятся, и мы в этот момент расплатимся.

— Гадай сколько угодно. Мое мнение — нам это ни к чему. Что мы с этой рухлядью делать станем?

— Надо о будущем думать. Бросать эту работу считаю нецелесообразным, а вот потянуть время стоит. Рублевая инфляция громадная. Мы деньги в товарах и долларах держим. Нам не так страшно. Отказаться от покупки можем в любое время… Пусть все идет своим чередом. Они должны принять решение о продаже сертификатов. Мы выступим на собрании, объясним, обнадежим… На Александра Павловича посмотрим. К бизнесу его подключим и поглядим… Ты все рассказал или еще что-нибудь скрываешь?

— Вроде все. Грузовики мы забрали — это ты знаешь. Два из них уже предоплатили. Саша на эти деньги зарплату выдал и что-то купил. ГАЗы забирать будем двадцать пятого октября. Водители готовы. К слову, показали себя классно. Спокойные, профессиональные. Твои опасения не подтверждаются. Они рукастые, отремонтировать, что хочешь, могут. Когда КрАЗы и «Урал» забирали. в момент определили, что в них не так. Сами все недостатки мне показали, хотя я их и не просил. Виктор Григорьевич все, что возможно, доукомплектовал, а они установили. Вообще Виктор Григорьевич мне нравится. Такой доброжелательный…

— Это я с ним работу провел. Мы теперь друзья. А человек он, похоже, действительно неплохой. Только военный до мозга костей. Пьяница, матерщинник, хотя и еврей. Такой классический продукт Советской армии. Работать с ним можно. Он не глуп и вполне адекватен… Ну, давай разбегаться. Я уже опаздываю. «Майор» с «лейтенантом» меня у Сировича ждут. Порежу им камни и заодно разберусь с проблемами камнерезки. Юра на производстве почти не появляется. Он уже одной ногой в Германии. Говорит, что до десятого ноября уедет. Квартиру продал. В общем, ему не до нас, а Игорь Николаевич пока не врубился в проблемы реализации. Может, и не врубится. Боюсь, придется камнерезку закрывать. Там еще одна проблема. Отчет по Танзании он подготовил. Все приложения и образцы собрал. А отдавать документы не торопится, вероятно, чего-то опасается. Я же обещал ему сделать банковское хранение с ограниченным доступом, но замотался. Хорошо еще, Гриша не лезет. Забыл, наверное. Решать этот вопрос надо.

— Вот погоним ГАЗы в Польшу и захватим его материалы. Нам все равно там в банке счет открывать. Заодно и сейф арендуем. Ты выясни, как у него обстоят дела с загранпаспортом.

— Обсужу с ним. Он, похоже, за эти результаты очень держится. Понять его можно. Будущее его в еще большем тумане, чем наше. Камнерезка не вызывает оптимизма. Что ему делать? Не с лотка же идти торговать.

Поезд задерживался. Родик послонялся по различным помещениям вокзала, зашел в туалет и, наконец, устроился в зале ожидания на жесткой деревянной скамейке. Делать было нечего, и он, лениво разглядывая окружение, размышлял: «Отношения с Лидой, вначале казавшиеся яркими и очень гармоничными, последнее время если и не отягощают, то стали вполне обыденными. Даже монотонными. Встреча, гостиница, ресторан, театр, иногда магазины… Все повторяется из раза в раз почти без вариаций. Беседы сводятся главным образом к обсуждению проблем продажи противогазов. Это напоминает общение двух сложившихся самостоятельных людей, живущих каждый своей жизнью и объединенных общими производственными проблемами. Людей, хорошо относящихся друг к другу, но, вероятно, не способных или не желающих слить эти жизни воедино — хотя бы на короткое время. В общем, не заметили, как сложилась тривиальная интрижка, уже не доставляющая желаемого удовольствия и переходящая временами в обязанность. Иногда приятную, но все же обязанность изученного, потерявшего новизну влечения — такого, без которого вполне можно прожить и которое влюбленностью даже не назовешь. Наверное, и Лида что-то похожее чувствует. Пора разбегаться по пещерам. Я такое решение давно принял, но как его реализовать?..»

Объявили о прибытии поезда. Родик поплелся на перрон. Еще издалека он увидел Лиду, стоящую, как обычно, около проводницы.

Она тоже заметила Родика и приветливо помахала рукой. Он ответил и ускорил шаг.

— Рад тебя видеть. Все хорошеешь. — Родик поцеловал ее в щеку. — Что сумочка такая маленькая?

— Вечером уезжаю.

— Почему?

— Завтра отправляю маму в санаторий. К обеду должна быть дома.

— Она сама поехать не в состоянии?

— Ты же знаешь стариков. Надо собрать, проводить…

— Она у тебя еще не старуха. Я гостиницу забронировал. Планы на два дня составил. Дома сказал, что все выходные буду работать.

— Гостиницей воспользуемся… по назначению.

— Слушай, билеты в «Современник» есть. Там что-то модное дают — забыл название…

— Продать придется. Не проблема, с руками отхватят. Паи жену сводишь. У нас сокращенная программа: «гостиница — ресторан — вокзал». Вариации допускаются, но в рамках отпущенного времени. У нас примерно семь часов.

— Всего? Может, полетишь?

— Разница небольшая. Ты же все равно ночевать дома будешь. Ну выиграем три-четыре часа, а мучиться и тебе и мне… Да и билеты сдавать — покупать. То на то и выйдет.

— Ну ладно. Поехали… Не любишь ты меня…

Отмеренные часы пролетели быстро. И вот опять вокзал, проводница, суета отъезжающих…