Родик, в котором сексуальное желание, преследующее его весь вечер, удовлетворилось, инстинктивно прошелся взглядом по всему ее телу, отметив приятные для любого мужчины детали. Наконец глаза их встретились. Она тоже изучающе смотрела на Родика. Он непроизвольно подмигнул, удивившись тому, что не смутился. Встать и привести себя в порядок у него не было ни сил, ни желания.

Анжела ловко соскользнула с кресла и, не стесняясь своей наготы, подошла к журнальному столику и игриво заметила:

— Ну вы, ребята, даете. Зачем так орать? Хотите выпить?

Не получив ответа, она наклонилась над столиком и разлила остатки водки. Такого раскованного поведения Родик не видел даже в Венесуэльском публичном доме, где провел неделю в обществе проституток.

— Светик, представляешь, этот толстый боров, как всегда, нажрался и заснул, — пригубив рюмку, пожаловалась она. — Ребята, подвиньтесь. Весь диван заняли. Девушке сесть негде.

Родик хотел принять вертикальное положение, однако Анжела, опередив его, уселась на валик дивана так, что голова его оказалась у нее между колен. Рюмку она поставила ему на грудь. Родик снова почувствовал нарастающее сексуальное возбуждение.

— Светик, смотри, а твой еще не успокоился, — заметила она, как бы случайно опрокинув рюмку.

Холодная водка неприятно заструилась по телу.

— Ой. Извините, сеньор. Сейчас все исправим, — проворковала Анжела. Она наклонилась к Родику и принялась растирать водку по его груди. Приятная горячая волна сменила холод и двинулась книзу живота.

Света, до этого держащая ноги Родика на своих коленях, прилегла и попыталась помочь Анжеле.

Голова Родика закружилась, и все повторилось с той лишь разницей, что он никак не мог понять, кто что делает…

Проснулся Родик от холода. Поежившись, он сел и огляделся. Девушек нигде видно не было. Жора посапывал в кресле. Свет горел, а магнитофон издавал какое-то потрескивание. Хотелось одновременно и пить, и писать. Родик, накинув рубашку, поплелся в туалет.

Открыв дверь, он увидел, что в ванне, окруженные пеной, сидят друг против друга Анжела и Света.

— Пробудился? — спросили они хором.

— О-о-ох, — произнес Родик, открывая кран и стараясь утолить жажду. — Отвернитесь, я пописаю… Сколько времени?

— Мы не знаем, — ответила Анжела. — Сделай доброе дело — принеси нам полотенца. Их у Жорика на складе много. Можно и халаты захватить.

Родик вышел в коридор и, не найдя нигде настенных часов, отправился искать свои. Жора уже проснулся и копался в холодильнике.

— Доброе утро! — поприветствовал Родик. — Как спалось?

— Я что-то вчера отключился. Голова трещит. Надо здоровье поправить, а водки, похоже, нет.

Родик увидел на журнальном столике свои часы, взял их и ужаснулся:

— Слушай, Жор, десять! У тебя сейчас сотрудники придут, а мы все в неглиже. Да и бардак…

— Успокойся. Никто не придет. Девки-то где?

— В ванной. Подожди. Они просили полотенца принести.

Родик взял два полотенца и зашел в ванную. Света и Анжела принимали душ, хихикая и брызгая водой. Родик невольно засмотрелся на то, как струи воды смывают с обнаженных женских тел мыльную пену.

— Снимай свою рубаху и залезай к нам, — предложила Света. — Анжелк, не возражаешь?

— Нет, девчонки, — вешая полотенца, отказался Родик. — Хватит. Мне работать. Вы уж без меня. Жорик проснулся. Сейчас он меня до машины подбросит и вернется. Спасибо за все. Еще увидимся. Свет, с Жориком не флиртуй! Узнаю — убью.

— Не узнаешь. Рассудительный ты наш.

Родик вернулся в комнату. Жора опять сидел в кресле с закрытыми глазами, но явно не спал.

— Собирайся. Добросишь меня до машины, — сказал Родик.

— У-у-у. Сейчас. Пять минут.

Родик оделся, удивившись, что костюм выглядит вполне прилично.

— Я готов. Поехали. С девушками я уже попрощался.

— Образцы не забыл?

— Хорошо, что напомнил…

До стоянки Дома туриста ехали молча. Родик помалкивал, боясь обсуждения вчерашнего и вопросов про Анжелу, а Жора, вероятно, очень плохо себя чувствовал. Единственное, что произнес Родик, уже садясь в свою машину, было «созвонимся».

Родик вышел из здания ГАИ Свердловского района и, зачем-то вынув права из нагрудного кармана рубашки, еще раз внимательно их осмотрел. Все было в порядке. Он достал из портфеля кожаные корочки и аккуратно вставил в них права.

Машина осталась во дворе его дома, и Родик решил идти к ней через стадион, хотя после того, как на нем разместили продовольственный рынок, ему это не доставляло удовольствия, а иногда даже нервировало. Однако этот путь был короче, а времени оставалось мало — еще требовалось заехать в офис, а потом успеть в банк.

Пересекая стадион, он думал: «Получение прав — последний этап почти двухмесячной эпопеи, порожденной моей пьяной бравадой и стечением обстоятельств, приведших к наезду на пешехода. Все закончилось для меня потерей денег, нервов, времени и, что самое важное, появлением новых жизненных ориентиров. Я всегда знал, что судьба человека во многом зависит от того, как действуют окружающие его люди. Они имеют свои жизненные критерии, часто основанные лишь на собственных убеждениях. Убеждения же не всегда соответствуют общечеловеческим принципам и принятым законам.

Корысть, эгоизм, черствость— вот далеко не полный перечень качеств, формирующих такие убеждения. Это обычная жизнь. Так есть, так было и так, наверное, будет еще очень долго.

Новое для меня — то, что убеждениями этими теперь легко управлять при помощи денег. Мне с детства объясняли, и я верил, что только отдельные подлецы поступаются своими принципами за деньги. Сейчас я знаю, что таких стало большинство, а вот других можно назвать отдельными, редкими. Меня легко могли посадить. Свидетель без денег не дал бы показаний, дознаватель, не имея заинтересованности, не утруждался бы выяснением всех обстоятельств, пешеход имел бы претензии, хотя сам во всем виноват. В результате дело попало бы в суд, а там неизвестно, как бы все пошло. Ведь судья тоже выносит постановление на основе своих убеждений, хотя и с учетом законов. Закон же можно трактовать по-разному. Записано, что я владелец средства передвижения повышенной опасности, — бди, а проморгал, да еще и в пьяном виде, — виноват. Иди в тюрьму, забудь все, что было.

Правды одной нет. Это относительное понятие. Сегодня мерило — деньги. Данная правда стоит столько-то. Как на аукционе — кто больше даст. Есть, наверное, какие-то предельные случаи, но это вне обычных обстоятельств. Вывод один: всегда быть покупателем правды. В противном случае надо либо бежать из этой жизни, либо становиться продавцом правды. Это меня не устраивает. Иными словами, в моей жизни появилась совершенно новая мотивация. Я теперь не имею права относиться к деньгам, как раньше: «Потерял — приобрел». Потерял, а пока опять приобретаешь, что-то произошло. Тебя цап — и нет. Деньги, таким образом, становятся жизненной необходимостью, как воздух и пища. Причем их постоянно должно быть столько, чтобы купить правду. Расценки я теперь представляю. Моя «шалость» при условии формального отсутствия вины обошлась почти в триста тысяч рублей. По сегодняшним деньгам для меня это не так много, а для многих других — неподъемная сумма. А какова цена правды будет завтра? Неужели надо следить за этой ценой?..»

С такими думами Родик дошел до машины и, сев за руль, постарался выбросить из головы назойливые мысли. Ему это удалось. Вскоре он уже поднимался в офис. Войдя, он сообщил:

— Всем привет! С сегодняшнего дня полностью включаюсь в работу. Я, конечно, все это время не лежал на печи, но некоторые вопросы упустил, а некоторые требуют быстрого решения. За сегодня вы должны полностью ввести меня в курс дела. Сначала скажите, что нового?