— Ребята, а вы автомат за сколько секунд можете разобрать?

— Не знаем. Мы время не засекаем, — ответил за всех худощавый подросток с иссиня-черными волосами и длинной челкой, закрывающей один глаз.

— Ну вы даете… Во-первых, есть нормативы, а во-вторых, это интересно. Да и полезно. Я когда-то разбирал за двадцать секунд, а собирал за десять. Хотите посоревнуемся?

— Можно, — за всех ответил тот же худощавый подросток, вероятно являющийся лидером. — Берите мой. Можно разбирать на этом столе.

Родик взял автомат и, вспоминая институтскую военную подготовку, отделил магазин, проверил, нет ли патрона в патроннике, спустил курок с боевого взвода и быстро разобрал автомат, разложив детали и принадлежности.

— Тридцать секунд, — констатировал подросток.

— Двадцать лет прошло с тех пор, как я разбирал автомат в последний раз. Считаю, что неплохой результат, — оправдался Родик и, помусолив затворную рамку, заметил: — А вот вы за своим оружием плохо следите. Его чистить чаще надо, а то подведет… Однако учить таких опытных бойцов не буду. Давайте так… Проигравший чистит все автоматы.

— Принято. А вы в мусобики[58] участвовать будете? — в свою очередь спросил все тот же подросток.

— Я буду сардовари[59]. Говорите мне свои имена, а я стану засекать время. Дайте лист бумаги и ручку.

В это время в приемной появился Абдулло Рахимович.

— Родион Иванович, общаетесь с молодежью? Это мои азои оилаи[60]. Службу несут. Мужчинами становятся.

— Решил немного размяться. Засиделся. Я их немного отвлек от прямых обязанностей. Предложил посоревноваться в скорости разборки и сборки автомата.

— Не знал, Родион Иванович, что вы и в этом разбираетесь. Все запомните: Родион Иванович — мой муаллим и наш почетный гость. Все его распоряжения надо выполнять. Однако, Родион Иванович, без вас все скучают. Ба сари дастархон мархамат. А вы тренируйтесь.

Родик с большим удовольствием остался бы в приемной, но отказаться от приглашения было нельзя.

Стол уже успели приготовить для чаепития, оставив на нем фрукты, лепешки и водку. Появились чайники с зеленым чаем, пашмак, кандолат и сухофрукты.

Родик подумал, что настало время поговорить с Абдулло Рахимовичем о гарантийном письме. Однако он никак не мог найти подходящего для этого момента, поскольку то его, то Абдулло Рахимовича кто-то отвлекал, задавая различные вопросы и втягивая в длительные обсуждения.

В очередной раз посмотрев на часы, Родик удивился, что уже почти полночь.

— Абдулло Рахимович, у меня сегодня получился очень приятный, но чрезвычайно длинный день. Извините, но я хотел бы выспаться. Хорошо бы меня отправить в гостиницу, — предложил Родик, присев рядом с хозяином застолья.

— Хоп, но я вас предупредил, что гостиниц нет. Да и если бы были, то в городе небезопасно. Мы все здесь живем. Вам приготовили комнату рядом. Там мало удобств, но выспитесь хорошо. Я уступил бы свою, но не могу покидать кабинет. Да и моя не лучше. Только шумнее. Пойдемте, я вам все покажу.

— Рафикон, шаб ба хайр, — попрощался со всеми Родик и последовал за Абдулло Рахимовичем.

Проходя через приемную, он отметил, что разборкой автоматов никто не занимается, а общительный худощавый подросток вообще отсутствует. Абдулло Рахимович что-то сказал подросткам по-таджикски и жестом предложил Родику следовать за ним. Комната, предназначенная для него, находилась недалеко и когда-то, судя по количеству письменных столов, являлась местом работы трех чиновников. Сейчас эти столы были сдвинуты вдоль стены, а взамен них— поставлена кровать с пружинным матрасом и облупившимися фанерованными спинками. Вплотную к кровати стоял канцелярский шкаф, на открытых полках которого лежали книги и какие-то бланки. На одном из письменных столов стояли ваза с фруктами, бутылка водки, завернутая в полотенце стопка лепешек и несколько пиал.

— Ну вот все, что могу предложить, — открывая бутылку, сказал Абдулло Рахимович.

— Отлично, — отозвался Родик. — Мне больше ничего не надо. Надеюсь, что завтра мы займемся моим делом.

— Албатта. Не обижайтесь. Сегодня, даже если бы я нарушил правила гостеприимства, ничего не получилось бы. Мой бухгалтер был вынужден неожиданно уехать. Появится только завтра к обеду. С ним надо все обсудить и решить, от кого вам давать гарантию. Может быть, лучше от какого-нибудь… э-э-э… корхона[61], а от меня ходатайство. Он в этом лучше разбирается. Позвонит в банк, уточнит.

— Думаю, что гарантия от солидного предприятия плюс ходатайство от облисполкома — идеально. Я о таком даже не мечтал.

— Не торопитесь. Надо все выяснить. А сейчас для лучшего сна давайте еще раз за вас выпьем. Так рад, что вы приехали. Слава Аллаху, что дождался. Надеюсь, погостите у меня. На область нашу после войны посмотрите.

— Рахмат. С удовольствием погостил бы у вас, но ни вы, ни я, к сожалению, не располагаем временем. За ваши успехи! Таких людей, как вы, в Таджикистане очень мало. Думаю, что эта должность — только начало. За вашу энергию! Рад, что вас окружают преданные люди. Желаю, чтобы у вас было больше друзей! К таковым я себя причисляю. Я всегда в вашем распоряжении.

— Рахмат. Я благодарен Аллаху за то, что он подарил мне дусти с таким человеком, как вы. Забудьте отдельные неудачи. Клянусь, что это была не моя воля. Я вам очень многим обязан. Я человек благодарный. Саломат бошед.

Абдулло Рахимович осушил пиалу и, взяв из вазы персик, ловким движением разделил его на две половины, протянув одну Родику. Родик выпил и, закусив, возразил:

— Что вы, Абдулло Рахимович! Это я у вас в долгу… Ведь мы так и недопоставили прессы.

— Вы не виноваты. Война. Кстати, один ваш пресс уцелел и находится в городе на кирпичном заводе. Да и завод не сильно разрушили. Завтра покажу. Может быть, что-то придумаем.

— Интересно. Посмотрим.

— Вот и причина задержаться. Я вам много корхонаи покажу. Разруха большая, растащили много, но кое-что осталось, кое-что вернули, кое-что спрятали. Ваш опытный взгляд очень пригодится. Да и вам…

— Утро вечера мудренее. Посмотрим, подумаем.

— Бубахшед. Шаб ба хайр.

Родик остался один. Странно, но, несмотря на усталость, спать ему не хотелось. Он осмотрел постельные принадлежности. На вид все было новым и чистым. Подошел к шкафу и перебрал книги. Там лежали какие-то нормативы, читать которые было неинтересно. Открыл ящики столов, но и в них нашел только устав КПСС. Родик разделся, выключил свет и постарался заснуть, но это не удавалось.

Глаза его привыкли к темноте. Он встал и, не зажигая свет, налил полную пиалу водки. Подошел к окну и, отодвинув штору, вгляделся в ночь. Его удивило, что часть неба освещалась так, будто в той стороне находился большой город. Такую картину Родик часто наблюдал в ближнем Подмосковье. Здесь же самым большим городом был Душанбе, слишком далекий и расположенный несколько в другой стороне. Родик стал строить различные предположения, но, вспомнив мудрость о том, что не надо глядеть в бездну, а то бездна начнет глядеть на тебя, зашторил окно, выпил водку, закусил виноградиной и опять лег в постель, подумав, что хорошо бы произвести вечерний туалет, но, вспомнив неустроенность отведенного для этого места, решил потерпеть до утра. То была последняя мысль в этот день. Вероятно, выпитая водка вызвала долгожданный сон.

Проснулся Родик с той же мыслью. Солнце, пробиваясь через шторы, рисовало причудливые фигуры на стенах и мебели. Быстро одевшись, он побежал в уборную. В утреннем свете она являла собой ужасную картину, которую Родик не разглядел вчера в потемках. Писая в грязный унитаз, он с омерзением представил себе, как будет здесь чистить зубы и бриться.

Заглянув в приемную, Родик понял, что Абдулло Рахимович еще спит и рассчитывать на умывальник в его комнате не приходится. Охрана тоже спала, за исключением того худощавого подростка, который брал на себя инициативу в организации соревнования, а потом куда-то исчез.