— К чему? — листая сонник, спросила Окса. — Вода чистая. Это хорошо, радость, благосостояние. Про катер ничего нет. Есть лодка. Если эта Ира — твоя избранница, то будет ранняя женитьба. В других случаях — не описано, а вот видеть вокруг себя воду — знак значительных событий. Если мужчина — черт, то это предостережение. А вообще ты вчера перед тем, как заснуть, обсуждал со мной воссоздание коммунистической партии. Очень ругался. Красный флаг, наверное, из-за этого. Хотя здесь написано, что если видишь национальный флаг, а красный можно считать национальным, то это опять же процветание. Правда, если флагом сигналят, это предупреждение. Внимательно надо отнестись к здоровью и репутации. В общем и целом, не страшный сон. Хотя то, что тебе снится женщина, мне не очень нравится.

— Не бери в голову. Женщина эта — почти мужчина, хотя и красивая. Я такими, как ты знаешь, не увлекаюсь. Она женщина-политик. Политик правого толка, а красный флаг — это левый толк. Может быть, ты и права. Перед сном телевизор твой переслушал, а по поводу появления компартии я не ругался. Просто я не уверен, что это компартия. Название — еще не все. Эти коммунисты вчера свои партийные билеты жгли, а сегодня опять Ленина и Сталина вспомнили.

— Ты сегодня поздно приедешь?

— Не знаю. С Алексеем поужинать вместе договорились. Возможно, он по поводу Сергея что-то узнал.

— Понятно. Значит, поздно. Будь с Алексеем поосторожней… У меня сегодня по работе дел немного. Я вечером подъеду на Юго-Западную. Там школа корейская открылась, хочу насчет сына попробовать договориться.

— Конечно, съезди. Надо Леню забирать в Москву, хотя где жить ему — не ясно. Я с Леной и Наташей никак вопрос не решу. Наташка переживает и никак не может определиться, с кем останется. В общем, жилищный вопрос пока открыт.

— С Леней-то проблем нет. Он пока у сестры в Алма-Ате, а если я сегодня договорюсь, то это интернат. Он будет там жить и учиться. А вот что ты думаешь с Наташей? Конечно, она должна с матерью остаться.

— Я так не считаю. Хорошо бы она жила с нами.

— Мой сын с нами жить не может, а твоя дочь — да?

— Я такого не говорил, но раз ты затронула эту тему… Во-первых, мы пока с тобой не женаты. Почему ты думаешь, что мы будем жить по законам брака? Завтра, глядишь, все изменится. Я пока ничего не решил. Кстати, и тебе никаких обещаний не давал. Никогда. Ты приехала в Москву. Я сделал все, что мог, но о дальнейшем мы с тобой даже не говорили. Тебя же устраивала ситуация, когда у меня была действующая жена. Я действительно скоро разведусь, но это не значит, что ты станешь моей женой. Если разговор в таком ключе, то я могу сегодня в гостиницу переехать. Во-вторых, судьба моей дочери меня, естественно, заботит больше, чем судьба твоего сына. Я не отказываюсь всемерно ему помогать, но усыновлять не собираюсь. Он уже взрослый мальчик, сформировался. Направить, помочь — да, но не более. В-третьих, я хотел бы, чтобы дочь осталась со мной. Если она так решит, то ее интересы будут на первом месте.

Окса, не вступая в дискуссию, молча встала и начала убирать со стола. Родик, считая, что сказал все необходимое, посмотрел на часы и заспешил на работу.

За текучкой он не заметил, как пролетел день, и следовало уже торопиться на встречу с Алексеем.

Алексей был не один. С ним за столиком сидели Игорь и двое незнакомых Родику мужчин. На столе стояли разнообразные закуски и початая бутылка водки. Родик подошел к столу и, поздоровавшись, устроился на свободном стуле, отметив про себя, что, судя по одежде, мужчины — бандиты. Официант принес меню, а Алексей, наполнив рюмки, предложил:

— Давайте за начало нашей конференции!

Все подняли рюмки и молча чокнулись.

— Про вашего фуфлыжника побазарили. Дело — дрянь, полный беспредел. Там терпил пол-Москвы, а из них еще половина братвы. В общем, решать все надо на Москве. Отпускать его никто не собирается. Подельнички его сплитовались[19], их сейчас отлавливают. Товар, который на вашем складе лежит, как я и думал, паленый. На него коммерсы вот этих пацанов претендуют. Надо вопрос перетереть.

— Про товар поговорим позднее. Скажите, что будет с Сергеем?

— Похоже, он полный лох. Завалят его, и все, если деньги не отдаст, — ответил Алексей.

— Дети у него, жена… — сказал Родик.

— А когда шармак[20] творил, он об этом думал? — спросил сидящий справа от Родика мужчина, не пожелавший представиться.

— Может, не знал, может, обманули его, — ответил Родик. — Разобраться ведь надо…

— А чего разбираться? Он бабками командовал, он контракты подписывал. Пусть отвечает, — вмешался второй мужчина. — Его сейчас еще и на счетчик поставили. Пусть дружков своих ищет. А он вместо этого в полном отказнике. Ему своих детей и жену не жалко, а мы за него должны переживать.

— Не один же он был…

— Пусть хоть свою долю отдаст. Может, и скостится что-то, — предложил Алексей.

— Да говорил я с ним. Он утверждает, что ничего по-крупному не брал. Я тоже так думаю. Ему на жизнь давали и втемную использовали. А насчет доли… Как ее определить? Общий долг — огромный. Он от него никакую долю не потянет.

— Тогда завалят его. Лучше, если он перестанет об этом петь. Поймут, что он пустой, и завалят. Пока все надеются, что он образумится и бабки вернет. На отработку при таких долгах не сажают. Я со старшими переговорю. Обещать ничего не буду, не моя власть.

— Ясно. А что по товарам?

— У наших коммерсов есть документы о том, что одежда куплена на их деньги.

— А что, на этой одежде пришиты бирки с наименованием их фирмы и номерами гэтэдэ? — спросил с ехидством Родик. — Я тоже деньги платил. Более того, груз ко мне на склад пришел, а не к ним. Спрашивается — почему? У меня тоже документы имеются.

— Мы в курсе. Нам Леха картинку нарисовал. Однако вы тоже ничего доказать не можете, — заметил сидящий справа от Родика мужчина.

— А зачем нам доказывать? Я деньги заплатил — товар получил. Акты сдачи-приемки подписал. Это мой товар, бесспорно. Вернее, так скажем: «наш» — мой и моих партнеров, сидящих за этим столом. Не вижу предмета для разговора. Завтра я в магазине батон хлеба куплю, а мне скажут, что он соседу принадлежит. Не мое это дело — выяснять происхождение товара.

— Родион Иванович, осадите. По нашим понятиям мы должны вопрос перетереть. Непонятка нам не нужна. Пацаны эти — наши кенты.

— Здесь ничего сказать не могу. Надо — значит надо. Решайте между собой. Ваша доля в бизнесе известна. Хотите сделать подарок — делайте, но из своих.

— Леха, что-то борзый у тебя коммерс.

В это время подошел официант и спросил Родика:

— Что будете заказывать?

Родик полистал меню и попросил принести ему долму. Официант что-то пометил в блокнотике и, наполнив рюмки водкой, обратился к Алексею:

— Горячее приносить или позднее?

— Несите, — кивнул Алексей и, ни к кому не обращаясь, заметил: — Родион Иванович — авторитетный коммерсант. Мы ему полностью доверяем.

Все промолчали, а Алексей поднял рюмку и предложил выпить. Родик посчитал для себя разговор оконченным и занялся закусками. Однако сидящий справа от него мужчина захотел продолжить:

— Леха, надо наших коммерсов с твоим сводить. Мутно тут все, а проблемы требуют решения. Сергей этот другое поет. Да и часть товаров он выдавал с вашего склада. Он что, ваш товар выдавал?

— Товар частично был чужой, но Сергей его выбрал. То, что осталось, — наше, — ответил Родик. — Хотя ошибиться каждый может. Я не против того, чтоб проверить. Пусть приезжают. Сергея привлечем. Я что подумал по поводу Сергея… Можно попробовать на него кредит оформить. Он с него начнет расплачиваться. Я дам за него гарантии. Алексей, попробуйте это предложить. Он не скрывается. Часть отдаст сразу после получения кредита, часть — по мере раскрутки.

— Я же обещал со старшими перетереть. Предложить-то я предложу, но решать не мне. Такая растяжка тухляндией попахивает, а авторитет поддерживать надо. Наказать кого-то требуется, а все разбежались. Вот, если к разборке кого зашухарят, тогда… А вообще, Родион Иванович, гнилой этот Сергей. Я бы за него ответ держать не стал. Может и вас подставить, а как следствие, и нас.