– Сегодня вам, господин офицер, будет веселее. В гости придет ваш коллега.

– Очень приятно. Кто именно?

– Работник генералкомиссариата, лейтенант.

– Рад познакомиться с вашим другом.

– Знакомым,- неловко поправила Валя.

– Знакомым,- в тон повторил Кузнецов,

Не успело небо почернеть, как появился лейтенант. Валя представила его Кузнецову.

– Вальтер Биндер!

– Пауль Зиберт!

За накрытым столом разговорились. Он, Биндер, весьма огорчен положением дел на фронте.

– Ведь так все хорошо шло, а сейчас мужественная армия фюрера истекает кровью,- нарекал Биндер.

Словоохотливый лейтенант выпил рюмку коньяка. Кузнецов лишь пригубил. Еще по одной. Еще. Биндер повеселел, стал очень разговорчив. Ему понравился капитан Зиберт – хотя он был старше чином, но вел себя, как равный.

Из рассказа собеседника Кузнецов узнал, что после ранения Биндера определили на работу в генералкомиссариат, где он вскоре занял должность начальника государственных имений. В последнее время изрядно выпивал и, как показалось советскому разведчику, в вине хотел утопить не высказанную им обиду.

– Выпьем, капитан? – прервал размышления Кузнецова Вальтер Биндер.

– С удовольствием! – улыбаясь, Николай Иванович чокнулся с Биндером.

Уставившись безразличным взглядом на бутылку, лейтенант изрекал:

– Скоро мы переместимся… Да… Не знаете, капитан? Нет? Канцелярия Шене уже на колесах. Ждем распоряжений, тогда и наша дислокация прояснится.

Эта фраза пока ни о чем не говорила Кузнецову. «На колесах», «прояснится»… Николай Иванович выдавал себя за сведущего в этом вопросе человека и подчеркнул, что, мол, по последним оперативным данным, перемещение из Луцка произойдет не так уж скоро. Но в ответ раздалось разочарованное признание:

– Послезавтра вы разуверитесь в своих оперативных данных, капитан Пауль Зиберт!

– Почему именно послезавтра? – допытывался Кузнецов.

– Да потому, что в четверг сюда прибудет группенфюрер СС, и тогда начнется наше перемещение.

– Признаться, я в это мало верю, ведь наши дела поправляются.

– Поверьте мне, капитан, – перебил собеседник, – Вальтер Биндер, к сожалению, говорит чистую правду.

Только в эту минуту Николай Иванович обратил внимание на разноцветные колодки на груди лейтенанта. Они свидетельствовали о его воинской доблести… Да, у Биндера было очень глупое выражение лица. Лейтенант оторвал взгляд от бутылки, еще хлебнул глоток живительной влаги и мягким баритоном произнес:

– Помните, как у русских поют: «Что день грядущий мне готовит?..»

Николай Иванович слушал немца и представлял, как велико предчувствие его обреченности! «Что день грядущий мне готовит?»- повторил он слова из арии Ленского и по-дружески похлопал по плечу собеседника.

– Грядущий день и покажет!

Кузнецов и Биндер почти весь вечер проболтали. Биндер изрядно выпил и был не в меру словоохотлив. Он искренне сожалел о предстоящей эвакуации города и не совсем внятно повторял:

– Послезавтра, коллега. Послезавтра. Биндер говорит только правду. Вас обманывают, а я сказал правду.

– Может, заночуете здесь с нами? – предложил Кузнецов Биндеру. Но тот наотрез отказался, он должен очень рано быть на работе.

– А завтра можем встретиться здесь, ты мне очень поправился, капитан.

Когда Биндер, пошатываясь, ушел, Кузнецов и Белов легли отдыхать. Утром Кузнецов попросил Нину Карст связаться с подпольщиками и выяснить обстановку в городе.

Нина Карст узнала о произведенных арестах от Антона Семеновича Колпака. Он скрывался на конспиративной квартире и рекомендовал Нине в эти дни проявлять особую осторожность. Колпак рассказал о трагической гибели Измайлова и Баранчука, о заточенных в замке Любарта товарищах. О них пока не было ничего известно. В замок никому из подпольщиков не удавалось проникнуть, но ходят слухи, что заключенных пытают.

Оккупантам казалось, что с подозрительными покончено. Значит, ликвидирована возможность появления партизанских листовок. Однако они появились. Население города узнало о развернувшихся боях на подступах к Ровно и Луцку.

Нина Карст вечером поведала Николаю Ивановичу и Ване Белову о тяжелых испытаниях заточенных подпольщиков.

– В тюрьме страшно свирепствует один гестаповец,- делилась Нина.- Выглядит он так: длинное лицо, на лбу – большая бородавка.

– Фамилию знаете?

– Кажется, Готлиб. Он работает в управлении гестапо, вечерами приезжает в замок Любарта, помогает там гестаповцам допрашивать. Если бы этого негодяя убрать. Но, к сожалению, сейчас некому…

– Надо подумать, – многозначительно промолвил Кузнецов.

Николай Иванович и Ваня Белов пришли к одному выводу: для успешной разведки и других оперативных действий в первую очередь необходима машина. И занялись ее поисками. На помощь пришла Карст. Она познакомила Пауля Зиберта и Белова с шофером Игорем, который возил начальника арбайтзамта. Это учреждение находилось почти в центре города, недалеко от парка.

На следующий день Пауль Зиберт сказал Игорю:

– Есть желание поехать за город, полюбоваться природой, подышать свежим воздухом? Можете взять с собой жену.

Шофер с недоумением посмотрел на капитана. Что же – начальник арбайтзамта был занят, и Игорь мог располагать машиной.

– С удовольствием, – восторженно встретил Игорь затею офицера.- И моей жене, Стасе, приятно будет.

В веселом настроении Игорь, Белов, Кузнецов, Стася и Нина выехали за город. Машина взяла курс на Киверцы. Но не доезжая двух-трех километров, Игорь вознамерился повернуть обратно.

– Поедем прямо! – строгим тоном предложил капитан.

– Зачем?

– В Киверцы!

Игорь насторожился и готов был ослушаться офицера, но Кузнецов повелительно скомандовал:

– Никуда не сворачивать!

Забеспокоилась Стася. Она попросила объяснить, что все это значит?

На киверецком маяке шофер с женой были переданы партизанам. Машину перекрасили. На другой день Кузнецов и Карст отправились на ней обратно в Луцк. За рулем сидел Ваня Белов.

У контрольного пункта их остановили. Пауль Зиберт предъявил документы, и им разрешили следовать дальше. Кузнецов тщательно собирал данные о группенфюрере СС Шене. Он был правой рукой Эриха Коха. Власть этого эсэсовца распространялась от Припяти до Буга. Николаю Ивановичу пока ничего конкретного о нем не удалось узнать. И после второй встречи с Вальтером Биндером также мало что прояснилось. Кузнецов и Ваня Белов на машине успели побывать в разных концах Луцка, однако все предположения о возможной встрече с палачом Шене не дали результатов. Он исчез прежде, чем его настигла карающая рука партизан. Больше не было смысла задерживаться в Луцке. Надо возвращаться в отряд. Мысль о возмездии над Кохом и Шене не покидала Кузнецова, он не терял надежды совершить его, если даже придется для этого проследовать не одну тысячу километров.

– Завтра возвращаемся,- сообщил Николай Иванович Белову.- Здесь нам делать больше нечего.

– А как же с Готлибом?

– Да, да,- оживился Кузнецов.- Пока есть свободное время, займемся им.

Проведенной разведкой установили, что Эрнст Готлиб состоит в чине капитана, является приближенным шефа гестапо Фишера. Обычно ровно в пять за ним в гестапо приезжала машина и отвозила в замок Любарта. Садист по натуре, Готлиб там упивался истязаниями заключенных. Ударить по голове и наблюдать, как человек падает в безсознательном состоянии, или бить по лицу каким-либо тяжелым предметом, резким ударом в живот сбивать допрашиваемого с ног,- не доставляло ему уже удовольствия. Куда с большим наслаждением он загонял иглы под ногти или щипцами вырывал их, пальцем ударял в глаз, после чего глаз вытекал, поджигал волосы на голове мученика… Своей изобретательностью в пытках он превзошел матерых палачей тюрьмы. Фашист Готлиб беспрерывно твердил, что все эти действия оправданы самим богом, так как господствующая арийская расса не должна проявлять малодушия к низсшим неполноценным племенам. Их удел один – они должны быть убраны с дороги! А каким методом это сделать – не столь важно. Важно другое: убрать их необходимо как можно скорее.