Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Тише! Только что прошли четники. Еще близко.

— За мной, — сказал Вук и почти побежал через сад и двор. О жене он словно забыл. Он думал о четниках и хотел скорее, как. можно скорее столкнуться с ними, чтобы топтать их, кулаками бить по головам.

— Где вы были? Опоздаем! — сказал подпольщик, когда они подошли к лесу. Вук ничего не ответил. Когда же в свете луны тот увидел его искаженное от боли лицо, он спросил уже теплее: — Случилось что-нибудь у тебя, неприятность?

«Неприятность?! Да, Бранку взяли. Ее взяли или сама ушла? Как сказал Люба? Взяли… Заставили уйти. Чуть не убили».

В голове у него мутилось. Он снова ничего не ответил, но сразу же повел группу к деревне, где они должны были выполнить задание

Только теперь Вук отчетливо осознал свое несчастье. Но о том, что было для него важнее всего, он ничего определенного не знал. Обстоятельства заставляли его сомневаться в Бранке. И ее последнее письмо, которое так взволновало и обрадовало его на Ястребце, давало ему сейчас повод к сомнениям, хотя он и старался побороть их. Не могу быть столько лет одна, — писала она в этом письме и две последние строчки зачеркнула… Почему зачеркнула? Что она там написала? Что женщина не может быть долго без мужа? Но почему же с четническим офицером? Как могла она так опозорить его, обмануть? И главное — сейчас, за два дня до того, как он пришел домой. Зачем она ушла с ним? Они хотели ее убить. Порядочная, уважающая себя женщина, жена партизанского командира должна погибнуть, но сохранить свою честь. Как могла она позволить увести себя из дома? Почему не погибла здесь, дома? Если ее потом и отпустят, куда же она, опозоренная, вернется? Уж лучше пусть погибнет. Черные мысли всю дорогу терзали и мучили Вука.

Группа подошла к деревне.

— Идите за мной и будьте осторожны! — сказал подпольщик и пошел вперед, ведя их через сады и дворы. Несмотря на свои личные переживания, Вук настойчиво продумывал план нападения на штаб. В двух-трех сотнях метров от трактира, где четники праздновали рождество, партизаны остановились. Прислушались. Из трактира доносились звуки гармошки и пьяное пение.

По освещенной луной дороге, возле трактира, прохаживались двое часовых.

— Этих нужно убрать без выстрела! — решительно сказал Вук и посмотрел на часы. — Пора!

В трактире раздался револьверный выстрел. Завизжала какая-то женщина.

«Не она ли это?» — промелькнуло в голове у Вука.

— Мы вдвоем подойдем, будто здешние крестьяне, и сразу же обезоружим. Это крестьяне, их насильно мобилизовали. Они не опасны, — сказал подпольщик.

— Я с пулеметом ворвусь в дверь, а вы окружите трактир и будете следить за окнами! Если кто появится — стреляйте. Приготовьте гранаты. Ну идите же вы, двое! Идите как ни в чем не бывало, — тихим голосом распоряжался Вук.

Подпольщики вышли на дорогу и направились к часовым. Вук с остальными, скрываясь в тени деревьев и плетней, начал продвигаться к трактиру.

— Кто идет? — строго окликнул часовой.

— Свои. Мы крестьяне! — ответили подпольщики в один голос.

— Стой! Первый — три шага вперед, второй — ложись! Руки вверх!

— Да погоди, мы посыльные, несем почту капитану.

— Руки вверх!

— Ну хватит тебе дурить. Хорохорься где требуется, а перед нами нечего.

— А как звать? — спросил часовой.

Они назвали вымышленные имена.

— Ну идите. Только нужно сначала доложить. Мико, пойди сюда! — позвал часовой второго.

Дождавшись, когда тот подошел, подпольщики кинулись к часовым, которые уже спокойно повесили за спину винтовки, выхватили револьверы и шепотом скомандовали:

— Руки вверх! Молчать. Только пикните — убьем.

— Братцы, мы же сельская стража, — испуганно заговорили часовые, поднимая руки.

Их обезоружили.

— Лежите и молчите! Ничего мы вам не сделаем, а если побежите или крикните — пристрелим!

Увидев, что с часовыми покончено, Вук перебежал дорогу и, прислушиваясь, остановился возле дверей трактира. Партизаны быстро окружили трактир. Один из них встал рядом с Вуком, наблюдая за ближайшим окном. В трактире пели и кричали. Визжали пьяные женщины. Вук не мог понять, одна там женщина или две. Если две, то голоса их очень похожи. Он вздрогнул: «А что если она здесь?.. Если здесь… убью» — подумал он и снова прислушался. Вук вдруг ослаб. Какая-то усталость разлилась по телу. Женщина в трактире громко смеялась, совсем как Бранка. «Это она!.. Сука! Как она может? — руки его дрожали. — Нет, не могу!» — сказал он себе, надломленный отчаянием.

— Идем, чего ждешь? — зашептал партизан, встревоженный нерешительностью командира.

Где-то раздались взрывы гранат и сухой треск пулеметов. Это было далеко, и залпы напоминали стук дятла о сухую кору.

— Это наши! — снова шепнул партизан, чтобы ободрить Вука.

Вук думал о том, что сказать, когда он ворвется в трактир, и сразу ли ему стрелять в нее. И, словно испугавшись своего замешательства, он распахнул дверь и, пригнувшись, изо всех сил крикнул:

— С рождеством христовым!

В первое мгновение никто не заметил Вука и не обратил внимания на приветствие. Четники попрежнему горланили и пили, сидя за длинным столом, заставленным бокалами и всевозможными яствами. Из всего этого Вук разглядел только ощерившуюся на него свиную голову и бородатого, косматого четника в глубине стола, на коленях у которого пела женщина. Лица ее не было видно.

Увидав Вука, четники застыли от неожиданности и крайнего изумления. Замерли речи, прерванные на полуслове, люди окаменели в тех позах, в которых застал их Вук.

— А вот и Милош! — крикнул Вук и дал первую пулеметную очередь по бородатому четнику и женщине, а уж потом принялся косить по столу вдоль и поперек. Лампа погасла. Раздались стоны и крики о помощи, заглушаемые отчаянным женским воплем. Вук снова направил пулемет в ту сторону, откуда слышался женский крик, и держал его так до тех пор, пока крик не смолк.

В трактире поднялся переполох — слышались крики и предсмертное хрипение.

Бросившись к окнам, оставшиеся в живых четники открыли огонь из револьверов. Но за окнами их подстерегали партизанские пули и гранаты.

Вук выскочил на улицу, продолжая строчить по окнам и двери. Он стрелял, как в бреду.

— Братцы, не стреляйте!.. Сдаюсь!

— Коммунисты, вы дорого заплатите!

— Сдаюсь!

Четники продолжали стрелять из трактира, они кричали, звали на помощь и даже бросили пару гранат. Взрывная волна чуть не свалила Вука. Он едва удержался на ногах. Партизаны в ответ бросили гранаты в трактир; из окон посыпались стекла. Четники в доме перестали стрелять. Прекратили огонь и партизаны. Теперь были слышны только стоны раненых. Но те из четников, которым удалось бежать через окна, все же стреляли издали по трактиру. Они кричали:

— Ком-му-нисты!

Два дрожащих, плачущих голоса негромко взывали:

— Сдаемся, братцы!.. Сдаемся!..

— Выходите сюда! — глухим голосом приказал Вук.

Из трактира, подняв вверх руки, вышли двое четников без шапок, с длинными всклокоченными волосами.

Вук позвал Блаже, чтобы тот обыскал четников, но Блаже не отозвался. Двое других партизан обыскали их.

— Убийцы! — крикнул партизан, забирая у них револьверы.

— Мы никого не убивали. Мы только…

— Там есть еще кто-нибудь? — прервал их Вук.

— Нет… Только мы и остались в живых… У меня есть карманный фонарик — посмотрите сами.

— Ложись и молчи! Связать им руки!

Четники громко и протяжно заголосили, моля о пощаде. Вук боролся с собой; ему хотелось взглянуть на убитую им женщину, но он боялся: а вдруг Бранка? Мысль о том, что это могла быть она, приводила его в ужас. Несколько секунд Вук колебался, но, когда двое партизан вошли в трактир и осветили его взятым у четника фонарем, он решился. На полу, среди опрокинутых стульев и лавок, в лужах крови лежали убитые, осыпанные сбитой с потолка штукатуркой. Со стола, из разбитых бокалов, текло вино — оно капало на трупы, стекало на пол, смешиваясь с кровью. Все та же ощерившаяся свиная голова лежала на столе и скалила зубы.

51
{"b":"252145","o":1}