Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Роман «Солнце далеко» вышел в Югославии уже пятым изданием. Он переведен на венгерский, албанский и итальянский языки. Нет сомнения, что и советский читатель с интересом познакомится с этим произведением. Оно ему живо напомнит о совместной борьбе югославского и советского народов за мир и счастье людей.

Борис Всеволодов.

Моим боевым товарищам — бойцам Расинского партизанского отряда

Солнце далеко - _4.jpg

1

Смеркалось. Уходил последний день декабря сорок второго года. Отряд партизан, человек сто, нестройной колонной медленно двигался по Гаврановой гряде Ястребца [1], утопая в глубоком снегу; люди захлебывались в порывах ветра и вьюги.

Впереди, шагах в пятидесяти от колонны, шел командир — высокий, плечистый, в поношенной офицерской шинели. Правой рукой он сжимал ремень ручного пулемета, а левой загребал, словно лопатой, помогая себе преодолевать трудный путь; командир старался увеличить расстояние между собой и отрядом.

Выражение лица его было строгим и сосредоточенным. Снег облепил его густые брови, запорошил волосы, выбившиеся из-под пилотки, натянутой до самых ушей. Красивое лицо командира, усталое и постаревшее, в сгущавшихся сумерках, среди метели и ветра казалось еще старше; порой оно кривилось и морщилось, как у человека, который ведет долгий и мучительный разговор с самим собой.

Несколько дней назад немцы предприняли большое наступление на Ястребац. Части «альпийской» дивизии совместно с двумя полками болгар [2] и лётичевско-недичевскими отрядами [3] заняли все села в окрестной долине. Захватив дороги, ведущие в горы, они начали в разных направлениях прочесывать Ястребац, разыскивая партизан, атакуя их и преследуя. В первых же боях партизаны израсходовали почти все боеприпасы, потеряли несколько человек убитыми, и теперь, измученные голодом и морозом, унося с собой с десяток раненых, они бежали, скрываясь в лесу. Ежедневные мелкие поражения поколебали боевой дух отряда… Сегодня на заре партизаны столкнулись с большой группой немцев и теперь, избегая дневных боев, отступали все глубже и глубже в горы. Весь день немцы упорно преследовали их по пятам, то поливая пулеметным огнем арьергард, то коварно замолкая.

Зловещая тишина мучила командира. День и ночь, ежечасно эту тишину нарушала стрельба. Атаки следовали одна за другой. Не успеют подсохнуть и смерзнуться мокрые повязки на ранах, как новые потоки крови заливают рубахи партизан. Колонна идет все медленней и медленней. Кровь вытекает тихо, неслышно, силы все убывают, но нужно идти, быстрей идти. А куда — неизвестно! За каждой грядой — засада, каждый бук — вражеский солдат, каждый поток — братская могила! Снег идет только затем, чтобы быстрей засыпать мертвецов. Метель стала могильщиком. Куда же идти? В тишину? А тишины нет. Скоро ночь. Но и ночь не несет тишины. И ничего нет страшнее тишины. Пусть уж лучше стреляют, все время стреляют!

Командир торопливо идет впереди колонны, словно стремясь убежать от нее, от неизвестности, от этой тишины, наполненной снежными вихрями и немолчным, однообразным воем ветра. Иногда ему кажется, что обессиленная, изголодавшаяся и израненная колонна, ползущая за ним по лесу, вдруг собьется в кучу возле буков и заснет в снегу и тут ее растерзают преследователи и засыплет метель. Проваливаясь по пояс в сугробы, он спотыкается и стонет, как будто, ускоряя шаг и отрываясь от колонны, он тащит ее за собой.

— Эй, Уча! Потише, ради бога, — крикнул кто-то из колонны, и сквозь ветер послышалось невнятное бормотанье.

Командир оглянулся и возвратился к отряду.

— Ну чего там? Чего кричите? Почему так ползете? Может, хотите, чтобы я вас на своей спине тащил? — раздраженно заговорил Уча и посмотрел на горный хребет, серые очертания которого виднелись сквозь редкие верхушки буков.

— Что злишься? Видишь — раненые разорвали колонну! — угрюмо ответил его заместитель Гвозден — маленький, коренастый человек с розовым плоским лицом и зелеными глазами, быстро моргавшими на ветру.

Командир выпрямился, мрачно взглянул на своего заместителя и молча пошел вдоль колонны.

Но группа с ранеными тронулась прежде, чем Уча успел подойти к ним, и он сразу же повернул назад, не желая ни о чем говорить.

— Товарищ Уча, долго нам еще так маяться? — спросил кто-то из колонны.

Уча остановился, посмотрел на спрашивающего, помедлил немного, как бы размышляя над его словами, и язвительно ответил:

— Пока не победим, товарищ Аца!

— Пока не победим?.. — растерянно повторил тот. А Уча уже пошел вперед.

…Все одинаковы. Всех охватила паника. Как только армия покажет врагу спину — армии больше нет. А они уже целую неделю показывают врагу спину. Они так устали, что даже не в силах повернуться к нему лицом…

Уча так сжал ремень ручного пулемета, что у него заболели пальцы в суставах. Поравнявшись с головной частью колонны, где находился Гвозден, Уча резко скомандовал марш и, несмотря на строгий и внимательный взгляд своего заместителя, медленно пошел впереди, подняв пулемет прикладом вверх.

Позади, внизу у потока, тупо застрочили пулеметы. Вой ветра смешался с их треском и, словно мякину, развеял по горам. Командир вздрогнул и резко остановился. «А что если там выше, на гряде, немцы? Куда тогда?» И, словно кто-то толкнул его, он быстро пошел вперед. «Если так… будем драться!»

…Нужно засесть за буками и подпустить их на расстояние выстрела. Восемь пуль — восемь немцев. Сто раз по восемь — и полк пойдет ко всем… Тогда не пришлось бы так… Почему Павле этого не понимает? Как будто забота о сохранении людей только его дело! Нет, Павле! Разными маневрами в логове оккупантских и четнических гарнизонов [4] отряд не спасешь. Куда идти с Ястребца? Везде еще хуже, чем здесь. Снег… Далеко ли уйдешь с босыми людьми… Да и боеприпасов нет. На равнине нас уничтожат. Разве так должны мы кончать борьбу?.. Все было бы по-другому, если бы Павле меня послушал. Нет! Я не могу согласиться с его предложением. Я лучше знаю, что такое война. Нужно быть сумасшедшим или совсем впасть в отчаяние, чтобы идти на Мораву и Копаоник [5]. Это самоубийство. За отряд отвечаю я. А я не самоубийца и не авантюрист.

— Потише, Уча! Колонна опять остановилась, — с тревогой в голосе сказал Гвозден, все время неприметно следовавший за Учей.

Тревога, прозвучавшая в голосе Гвоздена, смутила командира. Неужели от голода и усталости он забылся, стал думать вслух и, пожалуй, разболтал то, что не надо? Значит, он не в состоянии уже больше серьезно думать? Ужасно! Может быть, Павле и прав? Командир сел на снег и, стиснув руками виски, ощутил удары пульса.

— Деревья скрипят, как раскрытые ворота… — сказал после долгого молчания Гвозден.

Чем сильнее сгущался мрак, тем больше свирепствовал ветер. Сухие буковые ветки скрипели над ними.

— Знаешь, иногда хозяин забудет запереть ворота, а ветер рвет их, они скрипят и хлопают всю ночь напролет… — продолжал Гвозден, следуя за своими мыслями. — Хозяин слушает, не может уснуть, но ему тепло и неохота вставать.

Уче припомнились долгие зимние ночи в деревне, когда школьный сторож забывал закрыть во дворе калитку и она всю ночь, скрипя, ударялась о столбы. Уча читает, курит и ходит из угла в угол. В комнате тепло. Он сыт, но по привычке берет с полки яблоко, выбирая поменьше. Перед сном он проверяет тетради, исправляет и, не раздумывая долго, ставит отметки красным карандашом — ведь он прекрасно знает каждого своего ученика. Да, это была жизнь — маленькая, однообразная, скучная и все же хорошая; было тепло и не было голодно. И по мере того как он вспоминал, прошлое представлялось ему только жизнью в теплой комнате; он сыт, и на полках у него яблоки — «колачары»; и тут он еще мучительней ощутил голод, еще тяжелей — усталость и еще полней — свое бессилие.

вернуться

1

Ястребац — горный массив в восточной Сербии.

вернуться

2

В 1941 году отборные воинские части правящей монархо-фашистской клики Болгарии вступили вслед за гитлеровскими оккупантами на территорию Югославии, чиня по приказу своих начальников кровавую расправу над мирным населением.

вернуться

3

Имеются в виду военные формирования Лётича — лидера сербской фашистской организации «Збор» и генерала Недича — премьер- министра сербского прогитлеровского правительства.

вернуться

4

Четнические гарнизоны были созданы во время второй мировой войны предателем югославского народа Драже Михайловичем для борьбы с партизанами.

вернуться

5

Морава — крупная река в Югославии; Копаоник — один из хребтов Сербского нагорья.

2
{"b":"252145","o":1}