Мимо окна прошел Иосиф, и я отодвинулась в сторону, вглядываясь в него, уверенно вышагивающего, в белой льняной сорочке с рукавами, закатанными точно до локтя, в брюках, подвернутых над щиколотками, и кожаных сандалиях. По-моему, он всегда выделялся из толпы. Как очень важная персона, как человек, обладающий превосходством и властью. Он больше молчал, но когда говорил, тщательно подбирал слова. И все к нему прислушивались. Его речь плавно перетекала от шепота к песне, ни на секунду не задерживаясь посередине. Несмотря на физическую мощь, говорил он с мягкими интонациями, и эта манера еще добавляла ему величия.

Колокольчик над входом в магазин снова звякнул. Дверь скрипнула и захлопнулась.

– Добрый день, Иосиф, – бодро приветствовал вошедшего Бобби. – А что, сегодня моя Ванда не захотела повидать меня?

Иосиф коротко хохотнул, и я догадалась, что ужимки Бобби действительно забавны, раз они рассмешили его.

– Ну что ты, эта барышня по уши влюблена в тебя. Думаешь, она бы не явилась, если бы знала, что я иду к тебе?

Бобби улыбнулся:

– Чем могу помочь?

Иосиф понизил голос, словно знал, что я рядом, и мне пришлось быстро прижать ухо к двери.

– Часы? – донесся голос Бобби, который повторил вопрос. – У меня здесь много часов.

Иосиф снова понизил голос до шепота, и я поняла, что у него на это есть важная причина. Он наверняка говорил о моих часах.

– Серебряные часы с перламутровым циферблатом? – услышала я Бобби и мысленно благословила его привычку повторять сказанное собеседником.

Их шаги по ореховому паркету стали громче, и я приготовилась быстро отскочить от двери на случай, если они ее откроют.

– Как вам эти? – спросил Бобби.

– Нет, мне нужны те, что ты нашел вчера или сегодня утром, – ответил Иосиф.

– Откуда вы знаете?

– Потому что их потеряли вчера.

– Ладно, не знаю, откуда вам это известно, – неловко попытался скрыть удивление Бобби, – разве что вы переговорили с кем-то из другого мира, в чем я лично сильно сомневаюсь.

Они помолчали.

– Иосиф, вот часы, подходящие под ваше описание. – В голосе Бобби я расслышала смущение.

– Нет, это не те, – возразил Иосиф.

– Вы их где-то видели? На ком-то? Может, попросите этого человека зайти ко мне, чтоб я понял, что вы ищете. И если наткнусь на них, сохраню для вас.

– Я ищу часы, которые видел на одном человеке.

– На ком-то из Кении? Много лет назад?

– Нет, на одном из наших.

– Из наших? – повторил Бобби.

– Ну да, на местном.

– И что, этот человек дал их мне?

– Нет, он их потерял.

Молчание.

– Этого не может быть. Наверное, куда-то не туда положил.

– Знаю. Но я все видел собственными глазами.

– Видели, как они исчезли?

– Я видел их на ее запястье, она ни на миллиметр не сдвинулась с места, а потом я заметил, что их нет.

– Наверное, упали.

– Конечно.

– Значит, лежат на земле.

– Вот такая вот забавная штука. – Голос Иосифа звучал совсем холодно, и я поняла, что ничего забавного во всем этом нет.

– Но они не могли про…

– Они пропали.

– И вы полагаете, что они могли очутиться здесь?

– Полагаю, ты мог их найти.

– Я не находил.

– Вижу. Спасибо, Бобби. Не рассказывай никому, – предостерег он, и у меня похолодел затылок.

Шаги стали удаляться.

– Стойте, стойте, Иосиф, не уходите! Скажите, кто их потерял?

– Ты ее не знаешь.

– А где она их потеряла?

– На полпути отсюда до ближайшего поселка.

– Нет, – прошептал Бобби.

– Да.

– Я найду их, – заявил решительно Бобби. – Они должны там лежать.

– Их там нет. – Иосиф заговорил нормальным голосом, но для него это было слишком громко.

И то, как он произнес фразу, окончательно убедило меня в том, что их там нет.

– Ладно, ладно, – отступил Бобби, хотя, похоже, по-прежнему не верил. – А человек, который потерял их, знает, что они исчезли? Может, ей известно, где они лежат?

– Она здесь новенькая.

Этим было сказано все. В частности, это означало «она ничего не понимает», причем Иосиф был совершенно прав, я действительно ничего не понимала. Впрочем, училась я очень быстро.

– Она новенькая? – Бобби заговорил совершенно другим голосом.

Я это сразу заметила и догадалась, что Иосиф тоже.

– Может, мне поговорить с ней – пусть точно их опишет?

– Я дал тебе точное описание.

Да, он тоже заметил перемену.

Шаги направились к двери, дверь заскрипела, колокольчик зазвенел.

– На часах указано имя? – крикнул Бобби в последний момент, и скрип двери затих, она снова захлопнулась, а шаги стали громче и вернулись ближе ко мне.

– Почему ты спрашиваешь? – Голос был твердым.

– Потому что иногда на часах гравируют имена, даты или какие-то слова… – Я слышала, что Бобби нервничает.

– Ты спросил, нет ли там имени. Почему именно имени?

– На некоторых часах бывают имена. – Голос Бобби зазвучал на октаву выше, и в нем ощутимо прорезались оправдывающиеся нотки. – Я бы посмотрел, – постучал он, как я догадалась, по стеклу витрины с ювелирными изделиями.

Атмосфера в соседней комнате явно сделалась странной. Мне она решительно не нравилась.

– Сообщи мне, если найдешь часы. И не распространяйся об этой истории – сам знаешь, какая у людей будет реакция, если они узнают, что отсюда что-то пропало.

– Конечно, конечно, я понимаю. Это может вселить в них надежду.

– Бобби… – снова предостерег Иосиф, и я похолодела.

– Так точно, сэр, – дурашливо отчеканил Бобби.

Скрипнула дверь, звякнул колокольчик, и магазин снова закрылся. Я немножко подождала, чтобы удостовериться, что Иосиф не вернется. Бобби за стенкой молчал. Я уже собиралась встать со стула, когда Иосиф снова прошел мимо, на этот раз гораздо ближе, с подозрением заглянув в окно. Я быстро нагнулась, а потом легла на пол, сама не понимая, за каким лешим от него прячусь.

Бобби открыл дверь и посмотрел вниз, на меня:

– Чем это вы тут занимаетесь?

– Бобби Стэнли. – Я встала и начала отряхивать пыль. – Ты должен мне многое объяснить.

Мой тон не произвел на него особого впечатления. Он скрестил руки на груди.

– Как и ты мне, – твердо парировал он. – Хочешь знать, почему я не пришел на прослушивание? Потому что никто не сообщил мне о нем. Хочешь знать почему? Потому что здесь я известен всем как Бобби Дьюк. С того самого дня, как попал сюда, я никому не говорил, что меня зовут Бобби Стэнли. Откуда же ты знаешь?

– Полагаю, вы мистер Ле Бон, – обратился к Джеку доктор Бартон, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди.

Джек побагровел, но не утратил решимости не отступать. Он не позволит доктору Бартону выставить его за дверь, словно какого-нибудь буйно помешанного. Он наклонился вперед:

– Доктор Бартон, многие из нас пытаются отыскать Сэнди…

– Не хочу ничего больше слышать. – Он оттолкнул кресло, схватил с кофейного столика папку Джека и бросил ему под ноги. – Ваше время вышло, мистер Раттл. Счет можете оплатить в приемной, у Кэрол. – Он произнес эти слова, повернувшись спиной к Джеку и возвращаясь к столу.

– Доктор…

– До свидания, мистер Раттл, – тоном выше попрощался тот.

Джек взял в руки серебряные часы и остановился. Потом заговорил – спокойно, но быстро, чтобы не упустить шанс:

– Хочу лишь сказать вам, что полицейский по имени Грэхем Тернер, вероятно, свяжется…

– Хватит! – рявкнул доктор Бартон, грохнув по столу папкой.

Его лицо налилось пунцовой краской, ноздри раздувались. Джек похолодел и сразу замолчал.

– Совершенно очевидно, что вы не знакомы с Сэнди давно или близко. Учитывая это, еще более очевидно, что у вас нет никаких прав, чтобы повсюду совать свой нос и вынюхивать.

Джек раскрыл рот, чтобы возразить, но его снова опередили.

– Однако, – продолжил доктор Бартон, – я надеюсь, что вы и ваша группа – люди честные, и потому скажу вам кое-что, пока вы вместе с полицией не наломали дров. – Он из последних сил сдерживал гнев. – То же самое вы услышите и от полицейских, если они всерьез займутся этим делом. Или от родителей Сэнди. – Гнев снова захлестнул его, и он заскрипел зубами. – Я сообщу вам лишь то, что скажет любой, кто ее знает, а именно, – он в отчаянии воздел руки, – кто такая Сэнди.