Его восхитительные синие глаза уперлись в мои. Ему не понадобилось ни секунды на размышление.

– Я только что пересек Долину невезения.

Я обдумала его ответ.

– Постараюсь сдержать своих прожорливых тварей, если пообещаете сразу же сообщить, как только пройдете по мосту.

– Ты об этом узнаешь. – Он улыбнулся, взял мою руку и сжал ее. – Обязательно узнаешь.

Джек остановился возле квартиры Алана и снова заглянул в ежедневник Сэнди. Вчера на час дня у нее была запланирована встреча в каком-то месте с дублинским телефонным номером, и он хотел узнать, приходила ли она. Он надеялся, что человек, с которым Сэнди собиралась встретиться, ему поможет. Вместе с тем, уже на сегодня она назначила встречу Алану в Лимерике. По всей видимости, в Дублине ее ждало действительно важное дело, раз она согласилась мотаться туда и обратно на протяжении суток.

Трясущимися руками он набрал дублинский номер, записанный Сэнди. Трубку сняла женщина. Ее голос казался рассеянным, а на заднем фоне слышались другие звонки.

– Алло, Скатах-хаус.

– Здравствуйте! Простите, не могли бы вы помочь мне? – вежливо начал Джек. – Ваш номер телефона записан у меня в ежедневнике с пометкой «позвонить», а я не могу вспомнить зачем…

– О, конечно, – так же вежливо ответила она. – Скатах-хаус – это офис доктора Грегори Бартона. Возможно, вы собирались записаться на прием?

Я проснулась в своей дублинской кровати от пронзительного телефонного звонка, ввинчивающегося в ухо. Накрыла голову подушкой и стала молиться, чтобы звонок стих. Меня мучило жуткое похмелье. Я высунулась из-под подушки и тут же увидела смятую полицейскую форму, комом валяющуюся на полу. Я работала во вторую смену, а потом пошла в паб, чтобы пропустить пару-тройку стаканчиков. Они очень быстро превратились в пару-тройку явно лишних, и я абсолютно не помнила, как вернулась домой. Телефон наконец-то замолчал, и я вздохнула с облегчением, хотя звонок еще несколько секунд эхом отдавался в моей голове. А потом он снова зазвонил. Я схватила трубку, лежавшую рядом с кроватью, утащила ее к себе под подушку и прижала к уху.

– Алло, – прокаркала я.

– С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя! С днем рожденья, милая Сэнди… – Мама пела так душевно, словно выступала в церковном хоре. – Гип-гип…

– Ура! – это вступил папа.

– Гип-гип…

– Ура! – Он придвинул к трубке дудку, которую покупают для вечеринок, и задудел, а я тут же отодвинула трубку от уха так, что рука свесилась с кровати.

Но мне и под подушкой было слышно, как они празднуют.

– С двадцать первым днем рождения, милая, – гордо произнесла мама. – Детка? Ты меня слушаешь?

Я вернула трубку к уху.

– Спасибо, мама, – пробормотала я.

– Может, ты позволишь нам устроить праздник? – спросила она и мечтательно добавила: – Не каждый день моей малышке исполняется двадцать один год.

– Уже исполнилось, – устало ответила я. – А впереди еще триста шестьдесят четыре дня, и в каждый из них мне будет двадцать один, так что нам придется много праздновать.

– Но это ведь не то же самое, знаешь ли!

– Тебе хорошо известно мое отношение к подобным вещам. – Я имела в виду вечеринки.

– Да уж известно. Ладно, желаю тебе хорошо провести день. Но ты вообще собираешься приехать поужинать домой? Может, на уик-энд? Устроим совсем маленький праздник: только я, ты и твой папа. Обещаю, мы ни разу не произнесем слов «день рождения».

Я помолчала, а потом солгала:

– Нет, в эти выходные не смогу, прости. Слишком много работы.

– Ну, хорошо, хорошо, а если мне приехать в Дублин на несколько часов? Я даже не останусь на ночь, просто выпьем кофе или что-то еще. Немножко поболтаем, и я тут же уеду, обещаю. – У нее вырвался нервный смешок. – Просто мне хочется как-нибудь отметить этот день вместе с тобой. И повидать тебя.

– Не могу, мам, извини.

Она замолчала. Слишком надолго.

Трубку бодро перехватил папа:

– С днем рождения, доченька. Понимаем, ты занята, поэтому возвращайся к своим делам, от которых мы тебя оторвали.

– А мама где?

– Она это… М-м-м… Пошла дверь открыть… – Папа умел врать не лучше меня.

Она плакала.

– Ну ладно, детка, удачного тебе дня. Постарайся весело провести время, хорошо? – нежно добавил он.

– Хорошо, – тихо ответила я, в трубке щелкнуло и стало тихо.

Я тяжело вздохнула, положила трубку на место и сбросила подушку с головы. Дала возможность глазам привыкнуть к яркому свету, от которого не защищали мои дешевые занавески. Было десять утра, понедельник, мне предстоял выходной. И ни малейшей идеи по поводу того, что с ним делать. В свой день рождения я бы предпочла выйти на службу, а так придется занять его недавно зашедшим в тупик делом о пропавшем ребенке. Маленькая девочка по имени Робин Герэйти исчезла из садика перед своим домом, где играла. Вроде бы все указывало на то, что к исчезновению причастен их немолодой сосед. Но, как мы ни старались, нам не удавалось ни доказать его вину, ни вынудить его признаться. Недавно я начала брать подобные дела домой, потому что все равно была не в состоянии отключиться от них по окончании рабочего дня, когда досье запирали в сейф.

Я перевернулась на спину и боковым зрением заметила рядом с собой большой бугор. Он расположился на соседней половине постели, а по подушке разметались космы темно-каштановых волос. Я вскочила, подхватила простыню и поплотнее завернулась в нее. Бугор задвигался, повернулся ко мне, раскрыл глаза. Усталые, налитые кровью.

– Я думал, ты уже никогда не возьмешь трубку, – проворчал он.

– Ты кто? – с отвращением спросила я, отходя подальше и таща за собой простыни, так что он распластался на постели совсем голым. Он улыбнулся, сонно потянулся, подняв руки над головой, и заморгал.

Я застонала. Предполагалось, что это будет такой беззвучный, внутренний стон, но он вырвался из моих губ.

– Так, сейчас я иду ванную, а когда вернусь, тебя здесь уже не будет. – Я схватила какие-то шмотки, предположительно принадлежащие ему, и швырнула их на кровать.

Потом собрала собственную одежду, сваленную на стуле, крепко прижала ее к груди и с грохотом захлопнула дверь. Через секунду вернулась, чтобы забрать бумажник, что ему очень не понравилось. Но меня это не волновало – я не собиралась оставлять его здесь.

В особенности после последнего раза.

Я сидела в ванной долго, до тех пор, пока мистер Рэнкин из соседней квартиры не начал колотить в дверь и кричать мне и всем остальным жителям дома, что у него сейчас лопнет та часть организма, о которой мне не приходит в голову подумать. Я тут же открыла дверь и вернулась к себе, надеясь, что волосатый незнакомец уже испарился. Не тут-то было. Он как раз запирал дверь изнутри.

Я медленно направилась к нему, не зная, что сказать. Похоже, он тоже не знал, но его это не волновало.

– Мы с тобой?.. – спросила я.

– Два раза. – Он подмигнул, и у меня все внутри перевернулось. – Кстати, пока ты меня окончательно не выгнала, хочу предупредить, что какой-то парень позвонил в дверь, когда ты была в ванной. Я сказал ему, что он может подождать, если хочет, вот только ты, скорее всего, его не узнаешь, – снова ухмыльнулся он.

– Какой парень? – Я напряглась.

– Ну вот, я так ему и сказал: ты его не вспомнишь!

– Он все еще тут? – Я посмотрела на закрытую дверь.

– Вряд ли. Кому охота торчать под дверью чужой спальни! Особенно если внутри голый волосатый мужик.

– Ты открыл дверь голым? – со злостью спросила я.

– Я думал, это ты. – Он пожал плечами. – Впрочем, этот тип оставил свою карточку. – Он протянул мне визитку. – Полагаю, нет смысла давать тебе мой номер телефона?

Я покачала головой, забирая у него карточку.

– Спасибо, э-э-э… – Я замялась.

– Стив. – Он протянул руку.

– Приятно познакомиться. – Я улыбнулась, а он засмеялся.

Он был вполне славным парнем, но я не могла дождаться, когда он начнет спускаться по лестнице.