– Из головы. Уведи детей. – Мою руку сжали сильнее.

– Он ее сильно покалечил, мерзавец.

– Знаю, я все видел. Я смотрел в окно. Вызови «скорую».

Шон закричал на детей, приказывая им уйти, потом его голос затих вдали, и я снова осталась в наполненной эхом тишине, вместе со своим ангелом-хранителем. Я ощутила на руке мягкое прикосновение губ.

– Открой глаза, Сэнди, – прошептал он. – Пожалуйста.

Я сделала усилие, но мои веки оставались склеенными, словно цветок лотоса, угнездившегося в тине и пытающегося развернуть лепестки раньше положенного срока. Голова отяжелела, мысли ворочались в ней медленно и неуклюже, а кровь под защищающей мою голову надежной рукой билась сильными толчками. Я лежала на чем-то холодном и шершавом. Бетон. Почему я на бетоне? Попыталась встать, но тело сопротивлялось, не желая двигаться, а глаза по-прежнему не открывались. Потом я услышала вдалеке сирену «скорой» и снова принялась отчаянно сражаться с непослушными веками. Они чуть-чуть приоткрылись. Ага, мистер Бартон. Мой спаситель. Он обнимал меня и смотрел на меня так, будто только что углядел в литримском асфальте золото. На его сорочке была кровь. Он ранен? Мистер Бартон всматривался в мое лицо и казался озабоченным. Я вдруг вспомнила о прыще, который сегодня утром обнаружила на щеке. Хотела поднять руку, чтобы прикрыть его, но рука казалась погруженной в мокрый бетон и не желала двигаться.

– Слава богу, – прошептал он, покрепче сжимая меня. – А теперь не шевелись. «Скорая» сейчас будет.

Мне обязательно нужно спрятать прыщ. Надо же: после четырех лет ожидания наконец-то очутиться так близко к мистеру Бартону, и при этом выглядеть пугалом. Мои семнадцатилетние гормоны уничтожили момент, о котором я столько мечтала. Держись, сказал он, «скорая» вот-вот подъедет. Что же случилось? Я попыталась заговорить, но из горла вырвалось только хриплое карканье.

– Все будет хорошо, – ободряюще прошептал он, приблизив свое лицо к моему.

Я поверила ему, на минуту забыла о боли, и тут же вполне осмысленно ощутила торчащий на щеке прыщ.

– Знаю, что ты пытаешься сделать, Сэнди, так что прекрати. – Грегори попробовал слегка улыбнуться, осторожно отводя мою руку от лица.

Я что-то прохрипела – со словами у меня пока не получалось.

– Он не такой уж страшный, знаешь ли. Его зовут Генри, и он все время оставался со мной, когда ты вдруг собралась умирать. Генри, представляю тебе Сэнди. Сэнди, познакомься с Генри. Впрочем, не думаю, что он слишком желанный гость.

Грегори провел пальцем по моей щеке, слегка погладив прыщ, как если бы он был самой красивой деталью моего лица.

Итак, из головы у меня текла кровь, на щеке красовался прыщ по имени Генри, а лицо пылало так, что я могла бы сжечь весь город. Глаза снова начали закрываться. Ослепительная небесная голубизна ввинчивалась в зрачки и пронзала меня насквозь, от пальцев ног до макушки, в которой угнездилась и не желала уходить жгучая боль.

– Не закрывай глаза, Сэнди, – повысил голос Грегори.

Я приоткрыла их и поймала на его лице выражение беспокойства, которое он напрасно пытался скрыть.

– Устала, – прошептала я еле слышно.

– Знаю, знаю. – Он обнял меня крепче. – Но, пожалуйста, не спи, побудь немного со мной. Поддержи компанию, пока «скорая» не подъедет, – попросил он. – Пообещай мне.

– Обещаю, – прошептала я, перед тем как снова захлопнуть веки.

Снова загудела сирена. Возле нас остановилась машина. Я почувствовала, как вибрирует бетон возле моей головы, и испугалась, что на меня наедут колеса. Двери открылись и со стуком захлопнулись.

– Полиция! Он здесь! – Это кричал вернувшийся Шон. – Он сбил ее и даже не взглянул. – В его голосе звучала истерика. – Вот этот человек все видел.

Когда Шон замолчал, я услышала, как кто-то плачет. Потом до меня донеслись успокаивающие голоса полицейских, треск и попискивание раций. Потом Шона увели. Ко мне приблизились чьи-то шаги, и кто-то озабоченно бормотал что-то насчет моей головы. Все это время Грегори нашептывал мне на ухо прекрасные слова, которые легко преодолевали звон в ушах. Эти слова перекрывали вой сирены, крики страха, возгласы паники и злости, ощущение холодного бетона и холодной влаги, стекающей вдоль уха.

Когда завывание «скорой» раздалось совсем близко, голос Грегори зазвучал еще настойчивее, и я обмякла в его руках.

– С возвращением!

Я пришла в себя и увидела озабоченное лицо Хелены, которая поднесла к моему лицу вентилятор.

Я застонала, и рука потянулась к голове.

– У вас там жуткая шишка, так что трогать не рекомендую, – спокойно предостерегла она.

Моя рука продолжила движение.

– Я же сказала, не на…

– Ай!

– Делайте как знаете, – надменно произнесла она и отошла.

Я изучала незнакомую комнату, ощупывая выросшую возле виска шишку размером с куриное яйцо. Я лежала на диване, а Хелена стояла возле раковины напротив окна. Яркий свет заливал ее с ног до головы, образуя вокруг сияние, похожее на нимб.

– Где мы?

– У меня дома. – Она не повернула головы, продолжая споласкивать тряпку.

Я осмотрелась по сторонам.

– Зачем у вас на кухне диван?

Хелена усмехнулась.

– Из всех вопросов, которые можно было задать, именно этот вы выбрали в качестве первого.

Я промолчала.

– Это не кухня, а общая комната, – ответила она. – Я здесь не готовлю.

– Не думала, что у вас есть электричество.

– Когда вы снова сможете выйти на улицу и уделить внимание пейзажу, – проворчала она, – то, вероятно, заметите, что мы пользуемся системой, которую называем солнечными батареями. – Она тянула каждое слово, словно разговаривала с тупицей. – Они похожи на те, что мы нашли в карманных калькуляторах, и генерируют электричество из солнечного света. В каждом доме есть собственная система электропитания. – В ее голосе слышалось возбуждение.

Я почувствовала головокружение и снова улеглась, прикрыв веки.

– Мне известно, как работают солнечные батареи.

– Они и там есть? – удивленно спросила она.

Я проигнорировала вопрос.

– Как я сюда попала?

– Вас перенес мой муж.

Мои глаза открылись, и я постаралась справиться с болью. Хелена все еще стояла спиной ко мне, и вода продолжала течь.

– Муж? Вы здесь можете вступать в брак?

– Вступить в брак можно где угодно.

– Формально нет, – слабо запротестовала я. – Господи, электричество и брак. Слишком много для меня, – прошептала я, и потолок надо мной начал вращаться.

Хелена присела рядом на диван и положила мне на лоб и глаза холодную влажную салфетку. Холод успокаивал пульсирующую, горящую голову.

– Мне приснился ужасный кошмар. Будто я попала в очень странное место, где собираются потерявшиеся люди и вещи со всего света, – пробормотала я. – Пожалуйста, скажите, что это был сон или хотя бы нервный срыв. Нервный срыв я как-нибудь вынесу.

– Что ж, если можете справиться с ним, то стерпите и правду.

– Так это правда?

Она молча посмотрела на меня, а потом вздохнула:

– Правда вам известна.

Я отвернулась, изо всех сил стараясь не заплакать.

Хелена схватила мою руку, сжала ее, наклонилась ко мне, и в ее голосе зазвучала настойчивость:

– Потерпите, Сэнди. Еще немного, и вы со всем разберетесь.

Вряд ли, подумала я.

– Если вам от этого будет легче, знайте: я никому не рассказала то, что вы мне сообщили. Никому.

Мне действительно стало легче. Представляю, как бы я сама поступила в подобной ситуации.

– Кто такая Дженни-Мэй? – с любопытством спросила Хелена.

Я зажмурилась и забормотала, припоминая сцену в бюро регистрации:

– Никто. Ну, не никто, есть одна такая. Мне почудилось, что я увидела ее в бюро регистрации, вот и все.

– Это была не она?

– Разве что она перестала расти в тот самый день, когда попала сюда. Сама не понимаю, как мне такое пришло в голову. – Я снова дотронулась до пульсирующего виска и сморщилась от боли.