— Она по крайней мере не столь глупа, чтобы иссушать свою утробу яблоневым чаем, — пробормотала Бруна.

Лиша набросилась на нее.

— Я же велела тебе есть кашу! — крикнула она.

Бруна сделала большие глаза и хотела что-то ответить, но только крякнула и вновь сосредоточила свое внимание на тарелке.

— Я не племенная кобылица, мама, — сказала Лиша. — У меня есть другие интересы в жизни.

— Какие еще интересы? — настаивала Элона. — Что может быть важнее замужества?

— Не знаю, — честно призналась Лиша. — Вскоре мне что-то откроется.

— А тем временем ты оставляешь Каттерову Ложбину на попечение девушки, которую совсем не знаешь, и неумехи Дарси, которая чуть не убила Анда и многих других.

— Я уезжаю всего на несколько лет, — протестовала Лиша. — Всю жизнь ты называла меня бесполезной, и вот теперь я должна поверить в то, что Ложбина не сможет жить без меня?

— А что, если с тобой что-то случится? — не унималась Элона. — Что, если тебя в пути схватят демоны? Что мне тогда делать?

— Что тебе делать? — удивилась Лиша. — В течение семи лет ты почти не разговаривала со мной и лишь настаивала на том, чтобы я простила Гареда. Ты ничего обо мне не знаешь, мама. Да и не хочешь знать. Так что не притворяйся, будто моя смерть станет для тебя большой утратой. Если хочешь ребенка от Гареда, можешь сама родить его.

Элона широко открыла глаза и выпалила, словно перед ней находился непослушный ребенок:

— Я запрещаю тебе!

И ударила дочь по щеке.

Вот только Лиша уже не ребенок. Она быстрее и сильнее матери. Девушка схватила Элону за руку и крепко сжала ее.

— Прошли те времена, когда твои слова что-то значили для меня, мама, — проговорила она.

Элона пыталась вырваться, но Лиша не сразу отпустила ее. Потом Элона потирала руку и презрительно смотрела на дочь.

— Когда-нибудь ты вернешься, Лиша, — отчитывала она ее. — Попомни мои слова! И тогда хлебнешь горя!

— Думаю, тебе пора уходить, мама, — обратилась к ней Лиша, открывая дверь как раз в тот момент, когда Марик поднял кулак, чтобы постучать в нее. Элона сердито пробурчала что-то, проскользнула мимо него и устремилась вдаль по дорожке.

— Простите за вторжение, — извинился Марик. — Я прибыл за ответом Бруны. По полудню отправляюсь в Анджир.

Лиша взглянула на Марика. Челюсть слегка распухла, однако загар скрывает синяк, а мазь, которую она наложила на разбитую губу и глаз, свела опухоль на нет.

— Ты, похоже, совсем выздоровел, — обратилась она к нему.

— Мне везет с хорошими лекарями, — ответил Вестник.

— Ну, тогда возьми свою лошадь и возвращайся через час. Я лично доставлю ответ Бруны в Анджир.

Марик улыбнулся во весь рот.

— Хорошо, что уезжаешь, — заметила Бруна, когда они наконец остались наедине. — Каттеровой Ложбине тебе больше нечего предложить, а ты еще слишком молода, чтобы загнивать тут.

— Разве ты не видела, с какой задачей мне пришлось справиться сегодня?

— Может быть. Однако я не сомневалась в результате. Ты стала слишком сильной для таких людей, как Элона.

«Неужели я стала сильной?» — размышляла Лиша. Большую часть времени она себя таковой не ощущала, только действительно никто из обитателей Каттеровой Ложбины ее больше не пугал.

Лиша собрала свои сумки, маленькие и по виду не подходящие для такого серьезного путешествия; взяла с собой несколько платьев и книг, деньги, мешочек с целебными травами, постельные принадлежности и еду. Оставила дома безделушки, подаренные отцом, и другие дорогие ее сердцу вещички. Вестники путешествуют налегке, и Марик не станет перегружать свою лошадь. Бруна говорит, что Жизель будет обеспечивать ее всем необходимым во время обучения, и все же ей придется начать новую жизнь практически с нуля.

Новая жизнь. Мысли о ней тревожили девушку и одновременно волновали ее. Лиша прочитала все книги из библиотеки Бруны, однако у Жизели их во много раз больше. Кроме того, Травницы в Анджире также могут поделиться с ней своими книгами.

По мере того как приближалось время отъезда, Лиша начала нервничать. Где же отец? Неужели он не придет проводить ее?

— Пора, — заметила Бруна.

Лиша подняла взгляд и поняла, что плачет.

— Надо прощаться, — сказала Бруна. — Может быть, другого случая нам больше не представится.

— Бруна, что ты говоришь? — воскликнула Лиша.

— Не валяй дурака, девочка, — сказала знахарка. — Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Я уже давно зажилась на этом свете.

— Бруна, мне не надо уезжать…

— Вздор! — замахала руками старуха. — Ты научилась всему, что я могла тебе дать, девочка, так пусть же мои последние годы станут подарком тебе. Поезжай, — подтолкнула она ее, — учись чему сможешь.

Она раскрыла объятия, и Лиша упала в них.

— Обещай мне, что будешь ухаживать за моими детьми после моей смерти. Они порой бывают глупы и своенравны, но по сути это добрые люди.

— Хорошо, — пообещала Лиша. — Ты будешь мною гордиться.

— Иначе ты и не могла бы поступить, — пробормотала старуха.

Лиша рыдала, уткнувшись в грубую шаль Бруны.

— Мне страшно, Бруна, — говорила она.

— Только круглая дура не боялась бы на твоем месте, — утешала ее знахарка, — но я сама немало поездила по свету и знаю, что ты нигде не пропадешь.

Вскоре Марик подвел лошадь к избушке. В руке у него новое копье, а к передней луке седла приторочен защищенный оберегами щит. Если раны и беспокоили его, то он не показывал виду.

— Здравствуй, Лиша! — приветствовал он девушку. — Готова к приключениям?

«Приключения». Это слово вмиг разогнало страх и грусть, вызвав прилив радостного волнения.

Марик взял сумки Лиши, закинул их на своего поджарого рысака. Лиша в последний раз повернулась к Бруне.

— Я слишком стара для прощаний, которые длятся полдня, — заметила старуха. — Береги себя, девочка.

Старуха вложила кошель ей в руки, и Лиша услышала звон милнийских монет, которые в Анджире стоят целое состояние. Прежде чем Лиша смогла возразить, Бруна повернулась и ушла в дом.

Девушка быстро положила кошель в карман. Вид металлических монет на таком большом расстоянии от Милна может ввести в искушение любого человека, даже Вестника. Они шли вдоль тропы, ведущей к деревне. Лиша позвала отца, когда они проходили мимо его дома, однако ответа не последовало. Элона заметила их и сразу же вошла в дом, захлопнув за собой дверь.

Лиша опустила голову. Девушка рассчитывала повидаться с отцом. Она думала обо всех поселянах, с которыми не смогла по-человечески попрощаться. Письма, оставленные ею у Бруны, вряд ли могли заменить живое общение.

Однако в центре деревни Лишу ждал сюрприз. Там ее поджидал отец, а за ним вдоль дороги выстроились все обитатели Ложбины. Они по одному подходили к девушке. Одни целовали ее, другие передавали ей подарки.

— Помни нас и возвращайся, — обратился к ней Эрни.

Лиша крепко обняла его, закрыв глаза, дабы преградить поток слез.

— Жители Ложбины любят тебя, — заметил Марик, когда они ехали лесом.

Деревня осталась далеко позади, а дневные тени становились все длиннее. Лиша сидела перед ним на широком седле рысака, который без труда нес всадников и багаж.

— Временами я и сама в это верю, — призналась Лиша.

— Почему бы тебе не верить? — спросил Марик. — Ты красавица, подобная утренней заре, и притом лечишь все болезни. Люди должны просто обожать тебя.

Лиша рассмеялась.

— Красавица, подобная утренней заре? — спросила она. — Найди беднягу Жонглера, у которого ты украл эту фразу, и скажи ему, чтобы он больше никогда не произносил ее.

Марик засмеялся и крепче обхватил девушку руками.

— Знаешь, — прошептал он ей прямо в ухо, — мы еще не обсудили размер моей платы за сопровождение тебя.

— Деньги у меня есть, — сказала Лиша.

— Да и у меня их хватает, — улыбнулся Марик. — Деньги меня не интересуют.