В Сиаме в шестой день шестого лунного месяца (т. е. в апреле) начинается трехдневное правление временного короля, а настоящего короля на это время запирают во дворце. Временный король посылает во все концы своих многочисленных приспешников, чтобы те конфисковали как можно больше товаров в лавках и на базаре. Даже суда и джонки, прибывающие в местную гавань в течение этих дней, конфискуются в пользу временного короля и должны быть у него выкуплены.
Король направляется на обширную площадь в центре города, куда разукрашенные быки влекут позолоченный плуг. Умастив быков благовониями, псевдокороль распахивает плугом, натертым маслом, восемь борозд, в которые пожилые придворные дамы бросают первые зерна. На распаханные борозды набрасывается толпа зевак, ибо считается, что подобранные из этих борозд зерна принесут богатый урожай, если их подмешать к семенному рису. После этого быков выпрягают и раскладывают перед ними рис, маис, кунжут, саго, сахарный тростник, дыни и т.д. Считается, что то, к чему быки прикоснутся в первую очередь, на следующий год будет в большой цене (некоторые, впрочем, толкуют это знамение в противоположном смысле). Все это время временный король стоит, опершись о дерево и положив правую ногу на левое колено. За такую манеру стоять ему дали в народе прозвище Одноногий Король, хотя официально он именуется Хозяин Небесных Сил.
Он является чем-то вроде министра сельского хозяйства, он — главный арбитр во всех спорах относительно полей, риса и т.д. Он представляет особу короля и во время другого обряда, который отправляется во втором месяце, т. е. приходится на холодный сезон и длится три дня. В сопровождении процессии его приводят на открытую площадку перед храмом брахманов. На ней вбито несколько столбов, украшенных наподобие майских деревьев. На этих столбах подвешиваются качели, на которых раскачиваются брахманы. Во время раскачивания и танца брахманов Хозяин Небесных Сил должен стоять на одной ноге на возвышении из оштукатуренных кирпичей, покрытых белой материей и ковром. Опирается король о деревянное сооружение, увенчанное позолоченным балдахином, а по обеим сторонам от него стоят два брахмана. Танцующие брахманы держат в руках рога буйвола, которыми они черпают воду из большого медного котла, и окропляют ею присутствующих. Предполагается, что это приносит людям счастье, мир, здоровье и благополучие.
Хозяин Небесных Сил должен простоять на одной ноге около трех часов. Если его правая нога опустится на землю, он рискует лишиться своей собственности, а его семья — оказаться в рабстве у короля, потому что это считается дурным знаком, предвещающим непрочность трона и распад государства. Но если он выстаивает свои часы неподвижно, то, по общему убеждению, одерживает победу над злыми духами и в награду за это (по крайней мере номинально) получает право захватить любое судно, которое войдет в гавань в эти три дня, и овладеть его грузом; он также имеет право войти в любую открытую лавку в городе и вынести из нее все, что ему угодно [403, с.319—321].
В VIII в. в устье Меклонга был возведен новый портовый город — Кубуа, который в этом столетии стал главным портом государства. Археологическая ценность городища Кубуа заключается в том, что это однослойный памятник. Город существовал более 100 лет. Возможно, он был оставлен в конце VIII в. из-за давления морской империи Шривиджайя. Поэтому раскопки Кубуа дают нам картину материальной и в известной степени духовной жизни Дваравати в период его максимального расцвета.
Кубуа представляет собой в плане прямоугольник с закругленными краями, 2 км в длину, 800 м в ширину. Он обладал мощными оборонительными сооружениями. Его окружали два вала и ров глубиной 56 м. Раскопки открыли также остатки храма, под которым был зарыт закладной сосуд шриланкийского типа (в виде ящика с пятью отделениями). Содержимое таких сосудов должно было магически придать храму свойства микрокосма [902, с.51—56].
Сохранилось много элементов храмового декора — рельефные изображения оленей, слонов, змей-нагов, птиц, в том числе мифической птицы Гаруды. Есть изображения небесных музыкантов гандхарвов и демонов — якшей. Особенно часто встречаются львы, которые здесь выгладят более активно и наступательно, чем в построенной несколькими десятилетиями раньше столице государства Накхонпатхоме. На одной из ступ сохранились изображения человеческих фигур — грубоватые, но живые, не стесненные канонами царь, принцесса со служанкой, слуги, несущие вещи, музыканты, танцоры, воины, иностранные гости (или купцы), пленные [902, с.58—59].
Подавляющее большинство религиозных памятников относится к буддизму хинаяны. Однако в ступе № 40 было обнаружено много терракотовых бодхисаттв и богов махаянского пантеона, в том числе статуэтки Авалокитешвары и Ваджрапани9. На всех изображениях заметно влияние стиля Аджанты. Это махаяна, еще не соединившаяся с тантризмом, как это произошло в соседней Шривиджайе. По мнению Кворича Уэльса, в начале VIII в. в Кубуа прибыла группа махаянистских монахов из Западной Индии, которая и оставила данный памятник, но скоро исчезла, не оказав сколько-нибудь заметного влияния на религиозную жизнь страны. Ведущая роль буддизма в форме хинаяны оставалась отличительной чертой Таиланда на протяжении почти двух тысячелетий [902, с.60—62]. Эпиграфические памятники того времени немногочисленны, но они свидетельствуют о существовании буддийских монастырей, которым цари и вельможи приносили в дар рабов, скот, колесницы, серебряные вазы. Возможно, не случайно в надписях до XI—XII вв. отсутствуют упоминания о дарении земель. Земельный фонд, видимо, был еще далеко не исчерпан. Однако приносились в дар культивируемые участки, и при этом даритель указывал не земельную площадь, а только число подаренных кокосовых пальм.
В последней четверти VIII в. международная обстановка изменилась в неблагоприятную для Дваравати сторону. Найденная в Накхонситхаммарате Шривиджайская стела с датой 775 г. свидетельствует о том, что к этому времени индонезийская морская держава, наступая на север, захватила весь Малаккский п-ов, вплоть до бухты Бандон. Шривиджайский флот теперь не только контролировал Малаккский и Зондский проливы, но и стал блокировать побережье Сиамского залива. Вскоре после этого Камбоджа, объединившаяся в 802 г. под единой властью, начала оказывать давление на восточные границы Дваравати.
Правительству Дваравати под влиянием этих обстоятельств пришлось переориентировать свою политику и обратиться от моря в сторону суши. Центр государства был перенесен в глубь его территории, в город Лавапуру, названный так в честь Лавы, сына эпического героя Рамы. Поэтому в IX—X вв. и само название страны изменилось. Ее стали называть Лавапура или сокращенно Лаво. В последующие два столетия эта страна была в основном занята изнурительными, но бесплодными войнами с Харипунчайей на севере, оборонительной борьбой против Камбоджи на востоке и эпизодическими набегами на государство Пью в Бирме — на западе.
Хозяйство в IX—X вв., по-видимому, стало принимать все более натуральный характер, но денежное обращение сохранилось, о чем свидетельствует находка в Утхонге монеты с надписью «Лавапура».
В 1000 г. бесконечные войны Лаво с Харипунчайей получили неожиданную развязку. Как сообщают северотаиландские летописи, в этом году царь Харипунчайи Трабака двинулся вниз по реке на Лавапуру. Царь Лаво Учиттачаккавати, в свою очередь, выступил из Лавапуры навстречу противнику. Оба войска встретились на полпути и стали готовиться к битве. И в этот момент к стенам Лавапуры с юга подошел со своей армией и речным флотом Суджитта, князь Лигора (прежде — Тамбралинга; это княжество в конце X в., очевидно не без помощи Камбоджи, вновь добилось независимости). Суджитта легко овладел лишенной гарнизона столицей Лаво. После возникшего замешательства первым трезво оценил обстановку Учиттачаккавати. Вместо того чтобы возвращаться к занятому врагом городу, он обошел войско Трабаки и стремительно двинулся на Харипунчайю. Трабака поспешил за ним, но опоздал. Царь Лаво первым достиг города и занял его. Отчаявшийся Трабака бросился обратно к Лавапуре в надежде выбить оттуда Суджитту, но и здесь потерпел неудачу. Дальнейшая его судьба неизвестна.
