Его руки сжались в кулаки. Знакомая реакция! Усилием воли Том распрямил пальцы. Этот жест не укрылся от Лиззи. Она сочувственно посмотрела на брата и напомнила:

– Джеймс, ты так и не рассказал о главных событиях.

– Да? – притворно удивился Джеймс. – И каковы же они?

С видом «леди желает посплетничать» Лиззи сказала:

– С кем ты танцевал? Кто-нибудь привлек твое внимание?

– О, понятно, – подмигнул Джеймс. – Я обошел вопрос юбок.

Лиззи игриво стукнула его подушкой.

– Фи, Джеймс. Надеюсь, ты так не разговариваешь с дамами!

– Ты прекрасно знаешь, как именно я разговариваю с дамами. – Джеймс выхватил у кузины подушку и прижал к сердцу. – Вот почему они меня так любят. За исключением мисс Уонн…

– Джеймс! – В голосе Лиззи прозвучала предупреждающая нотка.

– Ну хорошо, – уступил Джеймс. – Дай подумать… – Он похлопывал себя пальцем по подбородку, словно глубоко задумавшись. – Я танцевал с мисс Хардуик, мисс Шоу, мисс Каррингтон…

– С какой мисс Каррингтон? – спросила Лиззи. Настойчивость ее тона наконец стала ясна Тому, остановив круговорот его мыслей, которые все еще были заняты мисс Уонн.

Джеймс поднялся и взял печенье с подноса, который служанка только что принесла в комнату.

– Я говорю о мисс Эмили, конечно. Люсинда неуклюжа в танцах. Неудивительно, что она не замужем.

– Полагаю, способность к танцам – не главное требование в браке, – сказал Джеффри.

– Возможно. В любом случае я рад, что она не замужем.

– Это почему? – спросила Лиззи.

– Поскольку Люсинда старшая, Эмили не может выйти замуж раньше ее. Их отец в этом совершенно непоколебим. Настоящий дракон. – С довольным видом Джеймс сунул печенье в рот.

– Как удобно, – заметила Лиззи. – Ты можешь флиртовать с Эмили в свое удовольствие, ничего большего от тебя не ждут.

– При таком положении дел я расцветаю, – согласился он. – Но для мисс Эмили это тоже хорошо. Это дает ей возможность сезон-другой наслаждаться жизнью, прежде чем она выйдет замуж и настроит свой ум на отвратительное дело превращения в матрону.

Он так драматически передернул плечами, что Лиззи рассмеялась. Даже Тому было трудно подавить улыбку.

– Светская матрона? Ты хочешь сказать вроде меня? – с улыбкой спросила Лиззи, похлопав себя по большому животу.

– Нет, – запротестовал Джеймс. Он вернулся к ее креслу и, упав на одно колено, взял ее руку. – Ты никогда не будешь, как те женщины. Ты образец доброты.

– Послушай, Джеймс, – с притворно сердитым видом поднялся Джеффри. – Разве не мне подобает оказывать моей жене такие знаки внимания?

– Джеффри, в тебе нет ни капли ревности, – заявил Джеймс. Он искоса взглянул на Тома. – А вот Денолт…

– Боже милостивый, – сказал Том, раздраженно воздев руки. – Опять мы об этом!

– Денолт был решительно настроен завоевать мисс Уонн с того момента, когда она сняла траур и впервые появилась на лондонском балу, – продолжал Джеймс, благоразумно держась подальше от Тома, которому хотелось придушить друга. – Он буквально кружил вокруг нее, как сторожевой пес. – Джеймс прошелся около кресла Лиззи и несколько раз рыкнул. – Никому не оставил шансов!

Лиззи рассмеялась над комичной выходкой Джеймса, потом тихо вздохнула.

– Жаль, что я не могла быть с тобой на вечере, – сказала она Тому и машинально положила руку на живот.

– Все в порядке, кузина, – заверил ее Джеймс, мягко похлопав по плечу. – С ним был я. Дай сообразить… – Он на минуту задумался. – Очередная хорошая вечеринка будет через три дня. – Он оценивающе посмотрел на Тома. – Сегодня ты действовал замечательно, но тебе еще надо кое-чему научиться. В следующий раз, я уверен, ты будешь танцевать с мисс Уонн.

– Разве она не собирается замуж? – сказал Том, пытаясь игнорировать дрожь, охватившую его при мысли о танце с мисс Уонн. – И разве новобрачные не отправляются на континент или куда-нибудь еще?

– О, до этого еще несколько недель. Поразмыслив, я пришел к выводу, что нет необходимости дожидаться вечеринки, чтобы увидеть ее. Ты вполне можешь столкнуться с ней завтра.

Том шагнул к нему.

– Я тебе говорил, у меня встреча с Денолтом…

Джеймс ретировался за кресло Лиззи и поднял руку:

– Я хотел сказать, что ты можешь увидеть ее на этой замечательной площади. Уверен, она по утрам ходит туда на прогулку.

– Да? С чего ей туда ходить? – Том не находил ничего замечательного в маленьком клочке травы и обсаженных дубами дорожках, вокруг которых сгрудились дома. Наверняка Гайд-парк куда более привлекателен!

– Она живет как раз напротив, в доме номер пятнадцать.

Том оцепенело посмотрел на него:

– В самом деле?

– Да, – ответил Джеймс, его глаза снова заблестели. – Правда, удобно?

Том стоял у окна своей темной спальни и смотрел в ночь. Густой туман ложился на город, хотя легкий ветерок кое-где рвал его в клочья и шелестел листвой деревьев. На небе ярко сиял полумесяц, пробиваясь сквозь туман, его лучи вместе с уличными фонарями затевали с парком интригующую игру света и тени.

Том вырос в городе, но годы, проведенные в Австралии, научили его ценить тот особый покой, который можно найти только в провинции. Через несколько недель светский сезон закончится, и они с Джеффри отправятся проверять, как обстоят дела с урожаем в поместье в Кенте. Будет так приятно вырваться из дымных и шумных улиц, не говоря уже о душных модных гостиных!

Лиззи тоже поехала бы, если бы могла. Они предприняли все предосторожности. Никто не говорил об этом вслух, но все думали о кошмаре, который случился с ее единокровной сестрой Реей во время родов. В конце концов и Рея, и младенец умерли. Возможность, что она могла унаследовать ту же физическую хрупкость, тяжелым грузом лежала у Лиззи на душе. Она старалась не показывать этого, но Том знал. Он делал все, что мог, чтобы переубедить Лиззи, напомнить ей, что у Реи была другая мать, а их мать прекрасно справлялась с родами. И все-таки в глубине души Том не мог отрицать, что тоже беспокоится. Лиззи для него – самое дорогое существо на свете. Она все, что у него есть.

Тучи закрыли луну, погрузив город в темноту. Том думал о Маргарет. Ее дом, по описаниям Джеймса, на другой стороне этой площади. Это не был самый элегантный дом в этом районе, но за ним хорошо следили. Вероятно, его не сравнить с более фешенебельными домами в Белгравии, в районе к юго-западу, куда, как объяснил ему Джеймс, перебралась большая часть элиты, оставив Мейфэр как немного старомодный. Том улыбнулся при этой мысли. Каким сведущим он становится в светских делах, и как много еще нужно узнать!

Том не мог отсюда видеть дом номер пятнадцать из-за того, что фасады были расположены к площади под углом, и из-за дубов в центре. Но он мог представить себе Маргарет так же ясно, как будто смотрел на нее. Он воображал, что она стоит у окна своей спальни, глядя на окутанный туманом парк, на который сейчас смотрит он. Он рисовал ее себе в тонкой белой ночной сорочке, которая покрывала, но не прятала изгибы ее тела. Или, может быть, она накинула атласный халат, спасаясь от холодного ночного тумана. Волосы у нее распущены, длинные густые локоны рассыпались по плечам и поблескивают в лунном свете. Возможно, Том и Маргарет смотрят друг на друга и не знают об этом. Все тело Тома заныло от желания, едва он подумал об этом.

Он рассмеялся над собой и покачал головой:

– Том, ты чокнутый проходи…

Он оборвал себя. Том изо всех сил старался отвыкнуть ругаться. Это не пристало джентльмену и, что более важно, христианину. Временами Том сомневался, что преуспеет в том, чтобы стать тем или другим. Он хотел, чтобы его слово всегда было «приправлено солью» [1], как сказано в Библии, хотел говорить только поучительные вещи. Это была высокая планка.

Он вернулся в кровать и вытянулся на ней, наслаждаясь отличной пуховой периной. Это одно из немногочисленных удовольствий, что он нашел в Лондоне, мрачно подумал Том.