Раскова, оказывается, разыскивала по всей стране воспитанниц аэроклубов и летных школ гражданской авиации. Когда узнали, что создается женская летная часть, Раскову стали осаждать девушки-комсомолки из вузов, старших классов средних школ, с фабрик, заводов, из учреждений. У многих из них не было никакой авиационной специальности, но было горячее желание защищать родную страну. И в некоторых случаях этого было достаточно. Из них стали готовить техников и вооруженцев.

Наконец первый в мире женский летный полк был сформирован. В составе его были только женщины — от командира до обслуживающего персонала. И первый приказ по полку обязывал весь личный состав коротко подстричься. Пожалуй, ни один приказ не выполнялся так неохотно, как этот — трудно было расстаться с косами и локонами. Но командир полка капитан Евдокия Бершанская была непреклонна.

В маленьком городке на Волге за три месяца упорного, напряженного труда, тревог, бессонных ночей был пройден курс учебы, на который в мирное время полагалось три года. Ночной легкобомбардировочный полк был готов к отправке на фронт.

Марине Расковой не суждено было повести в первый бой своих питомцев. Ей было поручено формировать новый женский полк, на этот раз скоростных бомбардировщиков.

Я встретился с ней на заводе, где она получала самолеты.

— Знаете что, Марина, — сказал я ей в шутку. — Вы ведь прекрасный штурман. Переходите ко мне на самолет, будем вместе бомбить Берлин.

— Спасибо за лестное приглашение, — улыбаясь, ответила она, — но ведь это очень страшно. Уж лучше я буду формировать полк, а летают пусть другие…

Мы рассмеялись. Я ведь знал, что Раскова каждый день, рискуя жизнью, поднимается в воздух на новых бомбардировщиках.

«Для того чтобы хорошо командовать, — говорила она, — нужно самой хорошо летать и, конечно, в совершенстве знать машины, на которых летают твои подчиненные».

Скоро я улетел из этого города. А потом узнал печальную весть: Раскова разбилась, летая на новом самолете.

Созданный ею женский полк прибыл на фронт в трудное время. Гитлеровцы, решив захватить Москву с юго-востока, стянули огромные силы в ударный кулак и бросили его на Южный фронт. Захватчики рвались к Дону.

Здесь, над донскими степями, и начал воевать полк Бершанской. Многие лётчицы были разочарованы тем, что им пришлось летать на маленьких самолетах ПО-2. Они мечтали о стремительных истребителях, о мощных тяжелых бомбардировщиках. Но в первые же боевые вылеты они полностью оценили свою маленькую машину.

Девушки научились летать, не считаясь с погодой. Были у них так называемые ночи-максимумы, когда отдельные экипажи делали по пять-шесть вылетов, а полк в целом — до восьмидесяти. Каждый самолет обрушивал за ночь на головы фашистов больше тысячи килограммов бомб. Некоторые экипажи загружали кабины самолетов ручными гранатами, и штурман сбрасывал их на вражеские автомашины, если они попадались на фронтовых дорогах.

От вылета к вылету росло боевое мастерство девушек-воинов. Тут же па фронте они меняли свою летную специальность: вооруженцы становились авиатехниками, авиатехники — штурманами, штурманы — летчиками.

Был такой случай в боях под Новороссийском. Летчик Евдокия Носаль поднялась в свои триста пятьдесят четвертый боевой вылет. Вместе с ней, штурманом, летала бывший авиамеханик Ирина Каширина.

Самолет вышел на цель. Бомбы полетели вниз, а через несколько секунд темное небо прорезала светящаяся дорожка трассирующих пуль. Внезапно на большой скорости мимо промчался вражеский «юнкерс». Пущенная им пулеметная очередь попала в кабину летчицы. Каширина почувствовала, что самолет теряет управление, схватилась за ручку и выровняла машину. Летчица безжизненно склонила голову на доску с приборами.

Ирина левой рукой придерживала тело подруги, а правой вела самолет. При плохой видимости, не имея опыта пилотирования, штурман привела самолет на свой аэродром. В кабине лежало бездыханное тело летчицы. Маленькая струйка крови — след вражеской пули — запеклась у нее на виске. Евдокии Носаль посмертно первой на летчиц полка было присвоено звание Героя Советского Союза.

В боях на Терекс в предгорьях Кавказа женский полк непрерывными ночными полетами не давал фашистам воздвигать укрепления у переправ, уничтожал мосты, громил склады с боеприпасами и горючим, изматывал войска неприятеля и таким образом оказывал большую помощь нашим наземным частям. Жестокую ненависть врагов вызывали летчицы, причинявшие им столько беспокойства. За самолетами ПО-2 охотились истребители.

Летчицам удалось разбомбить штаб генерала фон Клейста.

Женский полк стал гвардейским.

Прорыв сильно укрепленной врагом «голубой линии» в районе Новороссийска, очищение от захватчиков Таманского полуострова, Крым, Севастополь, Белоруссия, Польша, Германия — вот этапы боевого пути Гвардейского

Краснознаменного Таманского ордена Суворова III степени авиационного полка.

Двадцать четыре тысячи боевых вылетов, три миллиона килограммов бомб, сброшенных на врага, двадцать три Героя Советского Союза, двести орденоносцев, сто семьдесят человек, принятых на фронте в Коммунистическую партию. Так воевали летчицы полка, созданного Мариной Расковой.

Советские летчики гордятся такими Героями Советского Союза, как Ирина Себрова, совершившая в войну 1008 боевых вылетов, Евгения Жигуленко, на счету которой 968 вылетов, Раиса Аронова, Мария Смирнова, Лариса Розанова, Марина Чечнева, Надежда Попова, Руфина Гашева. Каждая из них более восьмисот раз вылетала на ночную бомбежку врага.

После войны пути боевых подруг разошлись. Но дружбу, закаленную в огне войны, однополчане не прерывают. У них стало традицией каждый год 2 мая встречаться в сквере у Большого театра. Кто находится в другом городе и прибыть не может, присылает в Москву к этой дате письмо с рассказом о своих делах и успехах.

Кроме женского полка ночных бомбардировщиков, на фронтах Отечественной войны сражались еще две авиационные части, целиком скомплектованные из женщин: 125-й легкобомбардировочный полк и 586-й истребительный.

Тридцать одной советской летчице было присвоено звание Героя Советского Союза.

В первые дни боев с белофиннами я пришел к паркому обороны.

— Разрешите мне выполнить свой долг, — попросил я Климента Ефремовича.

В кабинете наркома сидел черноволосый, молодой еще человек с удивительно мягкой улыбкой на очень красивом, энергичном лице. Рядом с его стулом стояли костыли. Я догадался, что это — недавно назначенный командующий Военно-Воздушными Силами, командарм второго ранга Смушкевич.

— Как вы думаете, Яков Владимирович, — обратился к нему Ворошилов, — пустить Водопьянова на фронт или не пустить?

— Обязательно пустить, — серьезно сказал Смушкевич. — Нам там полярные летчики будут очень нужны…

Нарком направил мой экипаж в Петрозаводск, в распоряжение командующего армией.

— Мы с вами там встретимся, — сказал Смушкевич, пожимая мне руку. — Желаю боевой удачи!

По распоряжению Смушкевича по пути на фронт я залетел в авиационную часть и установил на своем ТБ-3 бомбодержатели. Командир части откомандировал с нами двух стрелков и специалистов по вооружению.

В Петрозаводск мы прилетели во всеоружии. На аэродроме летчики и механики обступили наш самолет. Увидев бомбодержатели на ярко-оранжевой машине, они с удивлением спросили, не думаем ли мы совершать на ней боевые полеты.

— Да вас на такой «корове» сразу же собьют, — уверенно заявил командир полка. — Какова скорость вашего самолета?

— Сто семьдесят километров.

Все рассмеялись.

— Да… далеко на нем не уедешь! Больно неповоротлив, да и приметен. Разве только ночью…

— Ночью так ночью, — покорно сказал я.

Но лишь на словах было легко смириться. На другой день на рассвете все самолеты пошли на боевые задания. Они возвращались, нагружались бомбами и летели вновь. Боевая жизнь была в полном разгаре. А мы сидели на аэродроме.