— Невеста… артистка… — шепнул мне Мазурук.

Я много слышал о подвигах Серова в небе Испании. хотелось поговорить с ним и было очень жаль, что не удалось.

Есть люди, обладающие неразгаданной силой воздействия, которую мы называем обаянием. Вот вы в первый раз увидели человека, поговорили с ним и расстались, а в вашей памяти надолго сохраняется образ нового знакомого; вы невольно думаете о нем и неизменно испытываете при этом приятное чувство. Почему так происходит? Вероятно, потому, что вам удалось уловить в человеке какие-то особые, симпатичные приметы, вроде подкупающей улыбки, доброго юмора, ласковых интонации голоса. Может быть, тут что-нибудь другое, не знаю… уверен лишь в одном: такой человек сразу становится вам дорог.

Так было и при этом знакомстве. Мне нередко приходилось встречать потом Серова — на аэродроме, в различных учреждениях, имеющих касательство к летному делу, в рабочих и молодежных клубах, общежитиях, где мы выступали, а то и просто у друзей, и чем больше я узнавал его, тем больше он мне нравился.

Анатолий Серов был на редкость скромен и неохотно говорил о своих летных подвигах. Но уж если удавалось его «разговорить», он рассказывал очень красочно, с мягким юмором, с любопытными деталями, свидетельствующими о его незаурядной наблюдательности. И никогда он не говорил «я полетел», «я сбил», а «мы полетели», «мы сбили» и всячески старался подчеркнуть заслуги своих боевых товарищей. Это не было рисовкой, игрой в скромность. В его словах чувствовалась искренняя убежденность.

Однажды он поведал мне свою мечту совершить дальний рекордный перелет.

А вскоре мне пришлось встать в почетный караул у его гроба…

Девятого мая 1939 года Серов улетел из Москвы. Ему предстояло принять участие в сборах командиров для тренировки в слепых полетах на Курсах усовершенствования начальствующего состава (КУНС). В этих сборах принимала участие и выдающаяся советская летчица Герой Советского Союза майор Полина Осипенко, тоже работавшая в летной инспекции.

Первый день летчики работали в помещении с тренажером. Они но очереди занимали кабину и выполняли по приборам задание инструктора. На другой день летали с инструкторами и только на третий день перешли к самостоятельным полетам.

С утра одиннадцатого мая облака низко нависли над землей. Но полеты начались в точно указанное в графике время. Каждый самолет летал в отведенной ему зоне.

По предложению Серова летчики разделились на пары: один находился в закрытой кабине, другой — в открытой, вместо инструктора. Потом менялись местами.

Серов летел с Полиной Осипенко. Сначала она находилась в закрытой кабине и вела машину вслепую. В это время Серов, сидя в передней открытой кабине, корректировал полет. После сел в закрытую кабину, место инструктора заняла Полина Осипенко, самолет легко и красиво пошел в воздух.

Это был последний полет Серова…

Разбитую машину нашли недалеко от села Высокое. Кабина Серова была открыта.

Причины катастрофы так и остались невыясненными.

Мы, летчики, не стыдясь, плакали, стоя в почетном карауле у гробов Анатолия Серова и Полипы Осипенко в Колонном зале Дома союзов.

Тысячи москвичей пришли на похороны героев на Красной площади.

А в этот день на далеком Урале заводские друзья Серова читали только что полученное письмо:

«Обнимите за меня тех, кто не забыл подручного сталевара Анатолия… Передайте им: «Серов гордится тем, что он — плоть от плоти уральских горняков и металлургов и обещает не уронить честь родного Надеждинска».

Нет, он не уронил чести родного города, прославил его замечательными подвигами. Не забыли Серова уральцы. Молодежь сложила и поет песню о своем любимом герое.

В памяти народной живы герои-летчики, о чьих подвигах вечно будут напоминать носящие их имена заводы, колхозы, дворцы культуры, школы, библиотеки, пароходы. Во многих советских городах вы найдете улицы, бульвары и площади Чкалова, Леваневского, Доронина, Хользунова, Расковой, Осипенко, Гастелло… В советской столице около Политехнического музея есть проезд Серова. Взгляните повнимательней на карту Родины, и вы обнаружите Чкаловск на Волге, город Серов на Урале. Так четверть века назад стал называться Надеждинск — родина Анатолия.

Недавно мне довелось побывать в этом городе, где вырос огромный металлургический комбинат, носящий имя Героя Советского Союза А. К. Серова.

Много рассказов о веселом и ловком подручном сталевара Толе Серове можно услышать в цехах комбината! Здесь и сегодня трудятся металлурги, с которыми он в двадцатых годах учился в ФЗУ, работал рядом у мартена, играл в футбол, ходил в лыжные походы, спорил на комсомольских собраниях, отсюда он ушел в летную школу.

В городе Серове часто и с любовью вспоминают о летчике Серове. На каждом шагу здесь встречаешь свидетельства уважения к памяти героя-земляка.

В краеведческом музее Серову посвящена большая экспозиция. За стеклами витрин бережно хранятся фотографии, документы, личные вещи летчика.

В городском саду на высоком пьедестале установлен бюст летчика. Скульптор изобразил его в летном шлеме. Чуть улыбаясь, смотрит уральский сокол на своих земляков. У подножия памятника всегда цветы. Приносить сюда цветы стало традицией юных серовцев. Пионеры проводят у памятника торжественные сборы.

Ночью меня разбудил телефонный звонок. Взволнованный голос сообщал, что рано утром в наркомате созывается расширенное совещание правительственной комиссии.

— О девчатах что-нибудь слышно? — спросил я.

— В том-то и дело, что ничего. Обязательно приезжайте на совещание…

В конце сентября 1938 года вся наша страна нетерпеливо ждала вестей от женского экипажа «Родина», совершавшего беспосадочный перелет Москва — Дальний Восток. Радиосвязь с ним прервалась через девять часов после старта. Что случилось с отважными летчицами? Никто но хотел верить, что произошло несчастье.

В штаб перелета поступали сообщения из Новосибирска, Красноярска, Иркутска, Читы, Хабаровска. В разное время в разных местах люди видели самолет, летевший на восток, слышали шум моторов. Значит, «Родина» прошла большую часть своего маршрута. Но где она опустилась? Где Валентина Гризодубова, Полина Осипенко, Марина Раскова?

Пятьдесят военных и гражданских самолетов обследовали огромный район между Читой и Хабаровском. А на земле поиски вели тысячи людей — красноармейцы, местные жители, охотники.

Истекали пятые сутки безрезультатных поисков, когда мы собрались в наркомате. На совещание были приглашены летчики, не раз совершавшие дальние перелеты через неисследованные места земного шара. Пришли Герои Советского Союза Молоков, Коккинаки, Мазурук, Слепнев, Головин… Был здесь и прославленный «ледовый комиссар» лагеря челюскинцев академик Отто Юльевич Шмидт.

Долго спорили о том, где искать пропавших летчиц. И наконец решили, что самолет спустился где-то между Кэрби и Комсомольском. Это были малоизвестные места. Комсомольск-на-Амуре возник лишь недавно на место маленького селения. Кэрби — небольшой таежный поселок. Кругом на сотни километров простирается тайга, пересеченная извилистыми — речушками, множеством озер и болот.

Илья Мазурук, много летавший на Дальнем Востоке, рассказывал, как трудно приземлиться на мшистых, кочковатых болотах, поросших низким кустарником, на марях, как их называют местные жители. Глубина болот иногда достигает двух метров, однако в этих марях, по общему мнению, и следовало искать самолет.

Догадка оказалась правильной. Она подтвердилась через несколько дней. А пока миллионы советских людей волновались за судьбу смелых летчиц. В редакциях газет не смолкали телефоны. С заводов, из институтов, с фабрик, из частей Красной Армии, из школ, учреждений звонили и задавали один и тот же вопрос:

— Есть какие-нибудь сведения о «Родине»?

Больше всего беспокоились летчики. Они хорошо знали, что искать пропавших надо быстро, до наступления морозов и снегопада. Да и продукты, которые тройка отважных взяла с собой в путь, должно быть, близились к концу.