— Что это вы меня так прикручиваете? Вот здесь есть трубочки — я за них буду держаться.
— А вы знаете, с кем летите? Это такой летчик! Я бы — и то привязался…
Но волжанка оказалась не из тех, кого можно напугать. Она улыбнулась:
— Я верю своему земляку.
И вот моя машина ушла в воздух.
Стоя с бортмехаником на земле, мы наблюдали за тем, как «катается» землячка. Ждали, что вот-вот Чкалов выкинет какой-нибудь головокружительный помер. Уж очень укрепилась за ним слава «воздушного лихача».
Однако машина шла ровно.
Чкалов осторожно посадил машину и сказал, угадывая мой немой вопрос:
— Человеку надо доставить удовольствие, а не трепать его так, чтобы он на всю жизнь возненавидел полеты и проклинал летчика!
Веселая и довольная женщина подошла к нам:
— Спасибо тебе, Валерий! Летать вовсе не страшно!
И интересно сверху на все смотреть! Доведется еще раз в Москве побывать, опять приду к тебе с поклоном.
Так я в первый раз убедился в его мягкости и огромном внимании к людям.
Раз мы шли по бульвару Ленинградского шоссе. Над нами то и дело пролетали самолеты. Чкалов, не подымая головы, безошибочно говорил, какая машина летит,
— Привык мальчишкой на Волге пароходы по гудку узнавать, — сказал он, и озорная улыбка появилась на его губах. — Вот этот истребитель я испытывал. Сначала любил эту машину, теперь нет. Сейчас Поликарпов делает лучше, с убирающимся шасси.
В это время на высоте примерно тысячи метров прошел самолет с острыми длинными крыльями.
— Слушай, Валерий, — спросил я, — а что это за тихоход с большим размахом?
— Ты с этим тихоходом не шути! — ответил Чкалов. — Это РД проходит испытанием. Данные этой машины я еще точно не знаю, но слышал, что можно на ней перекрыть все существующие рекорды дальности полета.
…Много мужества проявил он на труднейшей и опаснейшей работе летчика-испытателя. Все дивились его находчивости, смелости и пониманию техники. Он хотел знать каждый винтик новой машины, чтобы в воздухе чувствовать себя хозяином.
Валерий Павлович считался одним из лучших летчиков-испытателей. Быстрому его выдвижению в первые ряды испытателей способствовало то, что он пришел на завод с богатым летным опытом и созданными им самим приемами воздушного боя на истребителе.
Работая шеф-пилотом ведущего конструктора Н. Н. Поликарпова, Чкалов в ответственных, порой опасных испытательных полетах нашел применение своей неутомимой энергии.
Нередко он садился в кабину самолета, который еще никогда не поднимался в воздух, и уводил его в небо над заводским аэродромом. Там наедине с машиной он старательно изучал ее «прав» — послушность, прочность, устойчивость. С этой целью пикировал, планировал, делал крутые виражи, «бочки» и под конец «штопор». Потом шел на посадку. Посадка всегда была бережная, точная и красивая — та «чкаловская посадка», о которой говорили еще в Ленинградской истребительной эскадрилье.
Среди летчиков многие повторяли тогда слова Чкалова: «С машиной надо обращаться нежно, на «вы». Техника не терпит грубости». И видимо, благодаря своей чуткости и пониманию законов обращения с машиной Чкалов выходил победителем даже тогда, когда эта самая техника его подводила.
Однажды Чкалов проводил испытание повой машины. Это был истребитель с убирающимся шасси. Сначала он испробовал самолет на земле, несколько раз прорулил по аэродрому, раза три отрывался на один-два метра от земли. И когда убедился, что истребитель ведет себя хорошо, пошел на взлет.
В воздухе машина показала себя превосходно.
Первое испытание подходило к концу. Чкалов снижался над заводским аэродромом и уже стал выпускать шасси. Но левая «нога» не опустилась.
Сесть на одно колесо на истребителе очень трудно. Прыгать на парашюте — значит погубить самолет.
Работники завода со страхом следили за тем, что начал вытворять в воздухе Чкалов. Он пытался спасти машину, фигурами разорвать петлю троса, державшего колесо.
Бесконечным каскадом сыпались двойные перевороты, самолет шел вверх колесами, затем бросался в головокружительные, крутые пике…
Сам Валерий Павлович потом признавался: физическая нагрузка была столь основательной, что у него хлынула носом кровь, он иногда терял на несколько секунд зрение.
Но Чкалов добился своего. Ценная машина была спасена: рывок необыкновенной силы при выводе из пике разорвал трос… Нога шасси была освобождена, и летчик посадил самолет «как ни в чем не бывало».
СССР — США
Однажды, когда я был настолько занят подготовкой к полету на Северный полюс, что не видел никого из друзей и но откликался па их приглашения, ко мне позвонил Чкалов. Он сказал, что хотел бы видеть меня, нужно поговорить…
Зная Чкалова, я был уверен, что услышу от него что-нибудь необычайное… Что он там затеял? Ведь не стал бы Валери» меня вызывать, чтобы угостить чашкой чаю?..
Я застал Валерия Павловича в его кабинете. Тут же находились его постоянные спутники по полетам — Георгий Филиппович Байдуков и Александр Васильевич Беляков.
Обстановка удивила меня. На столе лежала карта Крайнего Севера. Кругом я увидел хорошо знакомые мне книги о полярных экспедициях, о борьбе за полюс.
Среди летчиков полярной авиации у Чкалова были друзья, увлекавшиеся грандиозными планами освоения воздушных просторов Арктики. Эти планы могли показаться бесплодными мечтаниями, фантазией кому угодно, но только не Валерию Павловичу, который сам умел мечтать смело и вдохновенно. Ему были близки по духу Георгий Седов и другие отважные путешественники, пытавшиеся разгадать тайны ледяной пустыни. О них Валерий Павлович читал запоем.
— Вот, посмотри, — сказал Валерий и протянул мне раскрытую книгу. На странице красным карандашом было подчеркнуто:
«Авиация вышла из пеленок. И теперь внезапно, одним ударом все могло совершенно измениться. Холод и мрак обменяются светом и теплом, долгие томительные скитания — быстрым перелетом. Никаких пайков, ни голода, ни жажды — всего лишь один короткий перелет! Поистине возможности появились широкие. Как мечта, как отдаленная возможность вспыхнула в один день искра, которой так быстро было суждено разгореться в могучий огонь».
Я прочел вслух, закрыл книгу и взглянул на обложку: Амундсен «Полет до 88 градуса северной широты».
— Молодчина старина Амундсен, — продолжал Чкалов, — человек понял, что значит самолет!
— Да, но Северный полюс все же ему не покорился, и погиб он в результате авиационной катастрофы в двадцать восьмом году, спасая Нобиле, — заметил я и, улыбнувшись, спросил — А почему ты Амундсеном заинтересовался?
— Проходим курс полярных наук, — серьезно ответил Чкалов, кивая в сторону своей развороченной библиотеки. В каждом томе лежало по множеству закладок, листков с выписками. — Интересуемся также и этой точкой… — Он указал карандашом на Северный полюс.
А затем с деловитостью, смягченной хитрецой, добавил:
— Ну, как вы там?.. Скоро?
Тут я узнал, что славная тройка готовится к транспо-лярному рейсу Москва — Северный полюс — Соединенные Штаты Америки и интересуется, как идет наша подготовка к воздушной экспедиции в центр Арктики. От успеха этой экспедиции во многом зависит и задуманный ими перелет.
Товарищи рассказали мне, что один раз они уже просились на полюс. Но тогда правительство предложило им лететь в рейс Москва — Камчатка, что они и выполнили блестяще, и пройдя без посадки около девяти с половиной тысяч километров, и стали Героями Советского Союза.
Теперь, зная о готовящейся экспедиции, Чкалов, Байдуков и Беляков справедливо полагали, что после завоевания полюса им разрешат задуманный полет в Америку.
— Пока мы начали готовиться втихую, — признались друзья. — Разрешения правительства еще нет. Но в свободное время мы тренируемся, готовим самолет. Никто не знает об этих секретных работах… А настанет минута — и мы готовы!
И все трое снова повторили волнующий вопрос:
