Если ты такие показания дашь, я ничего сделать не смогу. Так ты пятерку получишь максимум, а так — десять лет особого! А он тебя кинет. У него на роже это написано!» Но я его дочь тогда пожалел…
Ну и рассчитывал, честно говоря, что он меня здесь греть будет! — Ну и как? Греет? — Даже передачи ни одной не прислал! И сразу переехал — квартиру и телефон сменил.
15 июня, воскресенье
Тихий воскресно-праздничный день. Никаких событий. Узнал, кстати, зачем здесь на прогулке музыку включают. Оказывается, чтобы зэки из разных двориков между собой не перекрикивались. (На Матроске, например, это сплошь и рядом.) А я-то, признаться, поначалу по простоте своей душевной подумал, что это исключительно ради того делается, чтобы заключенным настроение поднять! Чтобы нам гулять было веселее. Ага, блядь! Веселее!.. Возвращаемся с прогулки — матрасы у всех с краю закатаны. Значит простукивания уже были. Без нас. Так что по коридору гулять сегодня не придется. Нет, все-таки они молодцы! Что ни говори. И вообще, повторяю, мне здесь положительно нравится! Я, блядь, наоборот теперь боюсь, как бы меня отсюда не перевели! Я же заявление следователю написал. С просьбой о переводе. Да еще, как назло, со всякими там угрозами. Что, мол, голодовку в случае отказа возобновлю и пр. Вот испугаются они, чего доброго… Плюс еще адвокат заявления в СМИ должен сделать. Про то, как меня здесь тиранят. Да, наверное, уже сделал. Может, там уже в прессе шум поднялся! Мы же тут в связи с праздниками газет не получаем. Хуй его знает, что там уже творится? Вот черт! Переведут еще, чего доброго в Лефортово!.. Я же сам в заявлении написал (по совету, блядь, адвоката!): «… в любой другой следственный изолятор». Вот и переведут… И не скажешь ведь уже ничего! «Вы же сами просили в любой другой?! Вот Вас и перевели… Ах, здесь Вам тоже не нравится? Ну, знаете, тогда уж извините!.. На Вас не угодишь». А в Лефортово я что-то не хочу. Ну его на хуй! Мне и здесь хорошо. Там, кстати, режим еще строже, чем здесь. Руки ночью только поверх одеяла должны лежать. Холодильник стоит не в камере, а в коридоре: хочешь что-то взять — вызываешь охранника. Ну, и прочие прелести. В пизду, короче! У Юры там сейчас сидит подельница, которая на всех остальных дает показания. Ее там от них в одиночке прячут. — А зачем она дает? — интересуюсь я. — А хуй ее знает! — Наверное на послабление рассчитывает? — Да нет!.. Какое там «послабление»! Она бабушку собственную задушила. — Как задушила? — А так! Та ее сковородкой сзади по голове ударила, она повернулась, схватила руками за горло и задушила. За обедом Юра разговорился (обычно он в основном молчит) и понарассказывал много весьма интересного про ставропольские нравы и обычаи. Как, к примеру, местные цыгане покупают и крадут (?) жен. — Я спрашиваю у одного:
«Зачем ты столько денег за нее отдал? У нее что, пизда золотая?» Как они торгуют наркотиками. — Поэтому-то они там все на лавэ и сидят.
Лошадям золотые зубы вставляют! Сидят себе, и в хуй не дуют! И не жужжат! Ставрополье, вообще, оказывается, край мака и конопли (а я и не знал). Они там свободно везде растут. — У каждого на чердаке мешки стоят. — А как она действует, анаша? Веселит или что? — Так разные сорта есть! Есть веселящие. Палец тебе покажут — ржать будешь. Есть — на умняк пробивает. Сядешь, вот, и будешь думать. А можно молоко сварить или кашку. — Какое молоко? — Ну, молоко варишь с коноплей. Глоток выпьешь — и сутки в нирване! Ну, не сутки — часов двадцать. Или кашку… Семена жаришь на сковороде на масле. Ложку съел — и то же самое. Я, помню, один раз после этого со столбами наперегонки бегал. Иду, а столбы быстрее меня бегут! Я думаю, как же так? Ну, а здесь уже — на винте. Вмажешься — и бегаешь целый день по Москве, как в жопу раненый. Ни спать тебе не надо, ни есть, ничего.
Воду только пьешь, сушняк сбиваешь. Энергия из тебя прямо прет! Ты все время должен что-то делать. Люди телевизор или радио в таком состоянии по десять раз разбирают и собирают. Ну, в общем, тебе все время надо чем-то заниматься. Просто на месте сидеть ни одной минуты невозможно! — Вот как глазки-то у него сразу загорелись! — замечает Коля. — Поэтому-то ты отсюда и рвешься. Переведут в другую тюрьму — опять подсядешь? — Да нет, меня пока что-то не тянет! — Да ладно!
Чего там «да нет»! В тюрьме наверняка подсядешь! Я, между тем, с нетерпением жду завтра. Газеты принесут, адвокат, может, придет…
Что хоть там в прессе-то делается? Сделал он уже заявление?
Скандал-то там, часом, еще не начался? Вот, блядь, теперь еще забота! Может, отменить еще все успею?.. А?
Р.S. Юра, кстати, рассказал среди прочего, как он на следственные действия отсюда ездил. В Павлово-Посад. На ИВС там сидел. — Первые сутки один, а потом этап пришел, веселее стало. А в соседней камере бабы сидели.
Ну, я на решку одну вызвал, начал с ней базарить. А она мужа своего убила. Я ее спрашиваю: «А зачем убила-то?» — «А-а!.. Заебал!»
16 июня, понедельник
Не зря говорят: понедельник — день тяжелый. В хате — голяк. Жрать вообще нечего. Даже сахара нет. Адвокат, блядь, не пришел. Отец должен был к Коле из Владимира приехать, привезти хоть что-нибудь — тоже не приехал. Пиздец, короче. Полный. Пустыня Сахара. В придачу ко всему еще лампа с утра сломалась. Люминесцентная. Мигает, блядь, и мигает. И раздражает, и читать невозможно. Глаза устают. Твою мать! Днем, правда, заменили. Мы, когда нас в баню повели, сказали дежурному, лампу, мол, замените, пожалуйста, а то мигает. Кстати, баня здесь отличная! Настоящая душевая с раздевалкой. Приходим из бани — все по-прежнему. Ничего не изменилось. Ну, мы опять вызываем дежурного. Здесь ведь это очень просто. Не надо ни в тормоза ногами и кулаками колотить, ни орать надсаживаясь: «Старшо-ой! Старшо-ой!!»
Просто кнопочку такую специальную нажимаешь — и вот он сразу перед тобой вырастает! Как в сказке! Как Сивка-бурка, вещая каурка. «Стань передо мной, как лист перед травой!» Как какой-то, блядь, Конек-горбунок. Чтобы немедленно исполнить любое твое желание.
Лампочку, там, починить. Или, скажем щипчики принести… Может, я все-таки в тридесятом государстве? А?.. Что там дальше-то по сюжету?.. Одни пиздецы. И чан с кипящим молоком в финале. Ладно, черт с ним! Это еще не скоро. Ну, так вот, вызываем опять дежурного.
— Не забыли ли вы, часом, про нашу небольшую проблемку? — Нет, уже сообщил в техническую службу. — Ах, так! Ну, прекрасно! Тогда будем ждать-с. И чтоб вы думали? Не прошло и часа, как ведь действительно заменили! Да какой там «часу»! Меньше! Сначала вывели нас в бокс «на технический осмотр камеры» (это так, оказывается, правильно называется ежедневное простукивание решки и шконок), потом вернули, потом опять вывели — и заменили лампочку. В общем, как говорит Юра, «тюрьма-то здесь козырная!» («Да ставь таз прямо в умывальник!» — «А он не рухнет?» — «Рухнет — заменят. Тюрьма-то здесь козырная!») Так мало того, еще ведь и белье после бани сменили! Да-да! Вот ей-богу не вру! И всегда, оказывается, меняют. Каждую неделю. Ну-у-у!.. А у меня-то на складе пять или шесть комплектов чистого белья лежит. На хуй, спрашивается, оно мне тогда вообще здесь нужно?! Со стиркой только потом возиться!.. Кандаебиться. Да меня и казенное вполне устраивает. Если его тут каждую неделю меняют. Ха! Да о чем тогда вообще и говорить-то? Вот чудеса! Между прочим, насчет стирки.
Поскольку делать тут в тюрьме абсолютно нечего, каждый, естественно, пытается себя хоть чем-то занять. Придумать себе хоть какое-нибудь дело! Любое! Лишь бы не эта изматывающая, томяще-давящая, отупляющая тюремная скука! Так вот, некоторые в этой связи постоянно что-то стирают. Это я еще на Бутырке заметил. Был там у нас один такой стиратель. Толя, кажется. Тяжелый случай! Штаны все свои спортивные беспрерывно стирал. — Да заебал ты уже своей стиркой!! Сырость только в камере разводишь! Тубик еще из-за тебя все подхватим! — Нет, грязные уже. — Да вчера же ты их только стирал! — Нет, грязные уже. И так почти каждый день. Это же целая процедура. Сначала ждешь очереди на тазик. Потом греешь кипятильником воду. Кипятильник слабый, ждать долго. Смотришь все время: нагрелась или нет? Чтобы кипятильник побыстрее освободить. Потом мыло полчаса строгаешь — порошка-то обычного нет! Потом заливаешь — опять несколько часов ждешь. Потом стираешь, полощешь, выжимаешь. Чтобы не капало всем на голову, выжимать нужно долго и тщательно. А такую вещь, как штаны — вообще лучше с чьей-то помощью. Потом сушиться развешиваешь. Щупаешь постоянно, ну как? Не высохло ли еще? Не пора ли снимать? Другим ведь тоже развешивать нужно, а веревок мало. В общем, повторяю, целая процедура. На весь день занятие. Весь день чем-то занят. Либо чего-то ждешь, либо что-то делаешь. После обеда принесли наконец-то газеты. Свежие! Точнее, газету и журнал. «Семь дней» и «МК». (В других тюрьмах журналы, впрочем, тоже иногда приносят. На Бутырке, например, помнится, пару раз приносили. Причем журналы-то хорошие!
