Это был согласованный сигнал командирских дудок, делавшихся на манер боцманских. Сигнал возвестил контратаку. Что ж, хаконские офицеры верны себе, сто лет, наверное, свои дудки используют.

Одновременно со свистом, под конец заглушив его, сильно рвануло где–то в расположении второй полуроты. С диким грохотом огромнейший столб земли, перевитый огненными всполохами, взметнулся вверх, на мгновение застыл и стал оседать и расползаться клубами пыли. Очередной сюрпризец, заготовленный хаконцами. Любили они иногда в свои траншеи мощные фугасы закладывать. Хорошо если провод есть, хуже когда радиовзрыватель. Не всегда вовремя обнаружишь эту замаскированную смерть.

Сработали фугасы и на участках соседних рот, возможно и по всей захваченной траншее. Отсюда видно не было. На слух же не поймешь, в раскатистом эхе потонули не только далекие звуки боя, но и звучавшие поблизости выстрелы.

Ещё не осела выброшенная фугасами вверх земля, а хаконцы бросились в атаку.

Егеря 16–й роты открыли огонь по готовности. Проблем с патронами пока не было, можно и не экономить выжидая возможности прицелиться наверняка. Вдруг и возникнет нехватка, так под рукой хаконских винтовок навалом. Захлопали русские трёхлинейки, застучали короткими очередями ПВСы и редкие РПСМы, забили длинными захваченные "хикмайеры". Стволы трофейных пулемётов не жалели, пусть себе прогорают, все равно к ним родных патронов мало, а русские, того же калибра, единые и для РПСМа, и для винтовки Шумского, и для карабина КС, не подходили, будучи слегка длиннее.

Масканин примостился к амбразуре бруствера, благо они по обе стороны траншеи наличествовали, приложился к прицелу винтовки, совмещая целик с мушкой. Далековато. На дистанции почти двухсот метров фигурки вражеских солдат, пригибавшихся на бегу, выглядели крохотными. И неслась вся эта человеческая масса только на первый взгляд сплошной волной. На деле же, хаконцы старались бежать зигзагами, поотделённо маневрируя, залегая, перекатываясь, вскакивая и по спринтерски стремясь преодолеть следующий отрезок. Умелые солдаты в атаку шли.

За спинами наступающих появились "хикмайеры" с выставленными щитами из двухсантиметровой брони. Щиты эти были специально предназначены для защиты прислуги, с амбразуркой по центру, дававшей нормальный угол для стрельбы, как раз для таких вот атак. Когда надо свои цепи поддержать. В манёвренном бою эти щиты не использовали, весили они прилично, обходились без них и в позиционном сидении. Как ни крути, а демаскируют они здорово. Снайперу с трёхсот метров в амбразурку попасть — раз плюнуть.

Вместе с выдохом Масканин плавно нажал спусковой крючок. Вскочивший было вражеский солдат начал медленно заваливаться. Со следующего врага слетела не закреплённая каска, пуля поручика попала в голову.

Рядом с бруствером взвился султанчик взрыхлённой почвы, ещё две пули попали в бруствер в опасной близости от амбразуры. Остальная часть очереди "хикмайера" прошла правее и выше. Присев, Масканин переметнулся к другой амбразуре, поближе к пулемёту, который наконец начал бить короткими очередями по защищавшим "хикмайеры" щитам. Какая б там броня не была, а пятилинейных пуль щиты не держали. Пробить–то их пули не пробивали, не бронебойные всё–таки, но вгоняли в горизонталь на раз. Что там происходило с прислугой, не успевшей вовремя среагировать, и гадать не надо, долго не проживут, если не наповал.

Поручик выбирал цель, положив винтовку на подошву амбразуры новой позиции. И тут в дело вступили миномёты Лучко. По атакующим порядкам хаконцев пронеслись разрывы мин. Сто метров, на которые успел подойти противник, практически мёртвая зона для более тяжёлых минометов. Но не для ротных. А сами мины — штука для пехоты на открытой местности весьма опасная, часть осколков летит параллельно земле.

Хаконцы залегли, но не надолго. Миномёты их не остановили, да и три очереди по три выстрела не могли возыметь желаемого эффекта. Одни только 50–мм малютки исправно бухали. При весе грамм в восемьсот, зона их действительного поражения не превышала десятка метров. Местность же — не идеальная плоскость, рытвин и воронок на ней с избытком.

Теперь в ход пошли захваченные винтовочные гранаты. Несколько белёсых полос обозначили выстрелы. Плохо, что по дымному следу раскрывались позиции стреляющих. На их счастье, "хикмайеры" уже были подавлены.

Масканин дострелял пятипатронный магазин, не отвлекаясь на передёргивание затвора как в древних аналогах. Винтовка–то самозарядная, с мощным боем, но вот отдача, чёрт её побери…

КПВО замолк. Перезарядка. Шестьдесят патронов — не двести. Используя момент, хаконцы бросились вперёд и у многих в руках были гранаты. Но достичь нужной дистанции для броска им не дал фланкирующий огонь других пулемётов. Многие гранаты взорвались с недолётом. Многие, но не все.

— Примкнуть штыки!!! — дал команду Масканин, когда наступающие подобрались предельно близко.

Он прекрасно знал, что большинство егерей штыков не снимало. Как и он. Если угодно, это была своего рода формула, исправно мобилизующая закаленных солдат на рукопашный бой.

Команду тут же по цепочке продублировали отделённые и взводные командиры обеих полурот. Теперь требовался одномоментный дружный натиск. А для этого нужен был всеми заметный сигнал. Для чего у ротных командиров имелись ракетницы, помогавшие мгновенно донести сигнал до всех. Масканин выстрелил в зенит зелёной ракетой. И вновь давно отработанным приёмом, егеря дружно бросили по одной–две гранате, у кого сколько под рукой было. Когда отгремели взрывы, ввысь пошла вторая зелёная — сигнал к штыковой атаке. Бросив за бруствер лишнюю теперь ракетницу, Масканин покинул траншею.

Штыковой бой русской пехоты всегда был страшен. Его не всегда выдерживали хаконы и велгонцы, его страшились островитяне, раконцы и арагоны в прошлых войнах. Когда же в штыки шли русские гвардейцы и штурмгренадёры, враг не редко паниковал. Настоящим ужасом для противника были рукопашные схватки с вольногорами. В отличие от гвардии и гренадёров, боевой подготовке которых всегда уделялось удесятерённое внимание, вольногоры постигали науку войны с детства. В мальчишеских играх под присмотром старших, как правило отставных ветеранов, обучавших малолетних односельчан искусству следопытов, стрельбе из охотничьего и боевого оружия, охоте. Обучались юные вольногоры и искусству сечи, скоротечному огневому бою и ножевому бою, а также сцеплялке — удалой молодецкой драке всех против всех. Да и игр у юных вольногоров было не мало, простеньких и не очень. От царя горы, до стеножных боёв.

Рота сошлась в штыки. Выстрелы, крики, глухие удары повстречавшихся винтовок, взмахи бебутов и хаконских сабель. Вольногоры оставили за спиной только трупы и дружно рванули вслед бросившимся назад хаконцам. И на плечах отступавших ворвались в траншею. Рота захватила её с ходу, в коротких стычках очистив от защитников. Так Масканин выполнил первую из поставленных на сегодня комбатом задач.

"Свой" участок недостроенной третьей полосы обороны шестнадцатая рота также захватила с ходу. Противника там почти что и не было. Так — раненые, да артиллерийские расчёты, кто жив остался. Большинство сдалось в плен. С хаконскими ранеными возился их собственный военврач — оберарцт. Судя по погонам, равен пехотному гауптманну, то бишь капитану большинства армий. Медикаментов этот оберарцт не клянчил, свой запас имел. Масканин на всякий случай назначил на охрану пленных весь пятый взвод, которым командовал побывавший в хаконском плену фельдфебель Осадчий. Все два месяца, пока его не освободили, "полевые" с Осадчим хорошо там обращались, поэтому можно ожидать, что не даст он пленных в обиду, если всё–таки хэвэбэшники здесь появятся.

Другие роты батальона пошли вперёд, занимая перелески, высотки и вышибая врага их ослабленных артогнём опорных пунктов. Рота Масканина, согласно решению Аршеневского, временно находилась в резерве, готовясь штурмовать деревню Дамме.