— Вероятно, ты прав, — кивнул Краснов. — Давай, Ярема, посмотри–ка, что там вокруг дома. И без шума.
— Обижаете, Пётр Викторович. Я через заднюю дверь. Даже свет не включу.
— Давай–давай, шутник.
Когда Красевич ушёл, Хельга прикурила, не отводя недоброго взгляда от бесчувственного лейтенанта.
— Пожалуй, не стоит ему нос ломать, — сказал Краснов.
— А?.. Да ну что вы, Пётр Викторович, в самом деле? Это я сгоряча ляпнула. Бить поверженного мне чести не сделает. Если не ошибаюсь, он из патрициев? Так, кажется, себя называют островные аристократы?
— Из патрициев. Только они вовсе не аристократы. Патриции островитян — это скорее олигархическое сословие. Настоящие аристократы на Темискире водятся только в Великом Герцогстве Арагонском.
— Но если он скоро очухается и начнёт бузить, я ему всё–таки нос сломаю.
— Это после работы Яремы? — Краснов мотнул головой, улыбаясь. — Ох, не думаю, что он скоро сможет очухаться. И остальным ещё долго поваляться придётся. А вон тот уже никогда не очухается.
Медленно протекли минуты, наполненные спешными сборами. Ни у Краснова, ни у Кометы лишних вещей в особняке не было, всё их добро уместилось в два маленьких чемоданчика. Красевич вернулся тихо насвистывая весёлую мелодию. И вручил Краснову ещё три удостоверения.
— И снова военная полиция, — прокомментировала Хельга, заглянув за плечо Краснову.
— Во дворе чисто, — доложил Ярема. — Эти три идиота вдоль забора торчали. Вне визуального контакта друг с другом. Теперь в кустиках отдыхают. Местной полиции нигде не видно. Машин вдоль улиц нет. Только грузовичок у ворот. Водила дрыхнет, кунг открыт. В общем, смыться — не проблема. Глушим водилу, едем в рабочие окраины и бросаем грузовик там — на радость мародёрам.
— Что с документами сделаем? — спросила Комета. — Может, порвём из вредности? Краснов и Красевич тихонько рассмеялись.
— Зачем же рвать? Можно взять себе на память, — предложил Ярема, — и позвонить в полицию, мол, попытка ограбления. Хотя, это ничего не даст, в участке всё очень быстро выяснится. А так, глядишь, до утра поваляются.
— А дальше что? — спросила Хельга.
— А дальше — ложимся на дно и отчаливаем, — ответил Краснов. — Как думаешь, Хельга, окажет аргивейский консул тебе небольшую услугу?
— Услугу? — Комета слегка нахмурилась. — Кажется, я начинаю догадываться…
— Ты всегда у меня была сообразительной.
— Спасибо, конечно, за комплимент, но организовать коридор для всех нас… Не говорю, что консул откажется, наоборот — в лепёшку расшибётся, но нас тут же могут взять в оборот…
— А никто и не говорит, что мы все разом. В консульство пойдёшь одна. Заодно посмотрим, чьё ещё внимание кроме СМБ ты привлечёшь. А ты, Ярема, будешь прикрывать Хельгу. О деталях договоритесь позже. Ваша цель — Новороссия.
— А вы, Пётр Викторович? — поинтересовался Красевич.
— А я с ребятами пока задержусь. Поищем другие пути. Может даже на контрабандистов придётся выходить. Надеюсь, надолго мы тут не задержимся. Достал меня этот Фалонт.
Ровно в десять часов утра 10 октября 152 года у здания аргивейского консульства остановился новенький зелёный "бэккер". Рассчитавшись с таксистом, из машины появилась мадам Корф с лёгким чемоданчиком в руке и быстрой походкой направилась мимо двух дежуривших полицейских к парадным дверям консульства.
За зданием в последние дни велось круглосуточное наблюдение. Фиксировался каждый входящий и выходящий, особое внимание уделялось любому неизвестному, не принадлежащему к консульскому персоналу. Но мадам Корф была, как говориться, другой случай. Дежурившим агентам она была заочно знакома по словесному портрету и фотороботу. Поэтому, как только были отщёлканы положенные кадры, один из агентов покинул наблюдательный пункт и сделал короткий звонок из ближайшей телефонной будки. А сорок минут спустя из ворот консульского гаража выехала роскошная "Пальмира", с дипномерами и тонированными стёклами, закупленная ещё до оккупации в фалонтском автосалоне знаменитого северораконского автоконцерна.
За "Пальмирой" увязался мотоциклист, державшийся на пределе визуального контакта. Мотоциклист сопроводил свою цель до кварталов центрально–восточного района, где и передал её неприметному "флавио". Через четверть часа "флавио" сменил чёрный "бэккер". "Пальмира" была благополучно отслежена до самого порта. Консульский автомобиль остановился чуть ли не у самого трапа южнораконского лайнера "Аркадия". Водитель "бэккера" сделал несколько снимков поднимавшейся по сходням мадам Корф, а его напарник отправился к телефонной будке.
Получив сообщения о бегстве мадам Корф, корвет–капитан Саммерс поручил выяснить время отбытия "Аркадии" и её маршрут. В открытую её брать на борту лайнера он не мог. Экстерриториальность всё–таки. Южная Ракония не какая–нибудь там Сокара. Оказалось, что целью маршрута "Аркадии" был новороссийский порт Памфилион. И по пути заходов в другие порты не предполагалось. До отхода лайнера оставалось ещё четыре часа, поэтому Саммерс не обеспокоился. Четыре часа — не мало, за это время можно кое–что успеть.
Беспокоило Саммерса другое — до сих пор неизвестное местопребывание Корфа и его подручных. После приснопамятной попытки захвата, следы Корфа потерялись. А вот на облажавшегося лейтенанта Саммерс вынужден был написать такую аттестацию, что перед лейтенантом замаячила перспектива разжалования в мичманы, а то и вообще исключения из офицерского корпуса. Благодаря аттестации у Саммерса в скором времени появятся враги в лице влиятельного семейства. Но по–другому было нельзя, ведь надо же отвести от себя неудобные вопросы и гнев начальства.
Сделав некоторые выводы из неудачи опального лейтенанта, он собрал группу из офицеров и унтеров из дислоцированного в Винсельмоне полка морской пехоты. А заодно ходатайствовал о временном переподчинении ему винсельмонского антидиверсионного спецотряда или специалистов из внешней разведки. Но на ходатайство всерьёз не рассчитывал, так как хорошо представлял, сколько времени отнимет бумажная волокита. Да и сомнения были насчёт положительного решения. Однако его рапорты в будущем ещё могли сыграть свою роль, уж по крайней мере в манкировании его трудно будет обвинить, если Корф всё–таки ускользнет. А ещё у него мелькала иногда мысль — а не передать ли дело внешней разведке? Не политической или там промышленной (прах разбери все их многочисленные департаменты!), а прямиком в штаб–квартиру, пусть высылают своих легендарных "церберов". Не от сомнений в собственных силах мысль приходила, а ради пользы дела. Всё–таки силовые акции за рубежом — это как раз их профиль. Но элементарная ревность регулярно загоняла эту мысль подальше — в самый глухой уголок сознания.
Корвет–капитан методично просматривал передаваемые из СМБ сводки происшествий по городу и его окрестностям, изучал рапорты и донесения собственных агентов, но пока что следы Корфа не обнаруживались.
Особое внимание привлекала утренняя сводка: около восьми сорока во время завтрака в ресторане, какой–то псих в упор застрелил главу велгонской торговой миссии, занимавшегося организацией доставки закупленного в Сокаре продовольствия для нужд велгонской народной армии. Попутно глава миссии вёл переговоры о закупке для той же ВНА сырья для химической промышленности. Убийца успел скрыться, теперь его вместе с велгонцами ищет СМБ и полиция. Причём в СМБ имеется составленный по описаниям очевидцев фоторобот, по которому за рекордно короткое время через осведомителей была установлена личность стрелка. Убийцей оказался хаконец–эмигрант. Теперь из–за этого стрелка Фалонт бурлил, по эмигрантским кварталам пронеслись облавы, перекрыты все выезды из города, блокирован порт, введены жандармские патрули. И на помощь СМБ Саммерс теперь рассчитывать вряд ли мог. Фалонтское Управление СМБ сейчас почтено вниманием правительства, кровно заинтересованного в скорейшем замятии скандала.
