— Нет, — ответил Уэсс, не чувствуя больше раздражения. Он подумал, что если полковник хочет вывести его из себя, то зря старается.

— Теперь давайте примем за основу, что до начала двадцатых народ Велгона при Вириате не бедствовал. Доказательства, как я уже сказал, я предоставлю вам завтра. Согласны, капитан?

— Согласен. Сойдёмся на том, что я вам авансом верю на слово.

— Значит, вы допускаете мысль, что в ваших знаниях имеются пробелы?

— Допускаю. Если судить непредвзято, то так оно и есть. Историю до двадцатых нам преподавали… пожалуй, подойдёт слово «скомкано». Даты войн, этапы освоения северных земель… межгосударственные отношения…

— Я рад, что вы пытаетесь судить непредвзято. Это уже хорошо. И вот вам следующая очевидная для нас, но не для вас мысль: режим (как вы его называете) Александэра Вириата валили целенаправленно. Валили умело, со знанием дела.

Уэсс молчал. А Кочевник продолжил:

— Старый Велгон ломали, нанося точно выверенные удары. Шаг за шагом, год за годом. Пока процесс не пошёл подобно снежной лавине.

— Кто? — не удержался от вопроса Уэсс.

— Чтобы мне вам ответить, надо чтобы вы вспомнили древнюю историю. Ответьте сперва вы мне: откуда пришли предки наших народов?

— Не понимаю причём тут это, но будь по–вашему. Наши предки переселились на Восточный материк после грандиозного катаклизма. Часть Западного материка досталась переселенцам других выживших народов.

— Так–так. Тепло, но не горячо. Что послужило причиной общепланетарного катаклизма?

Херберт пожал плечами и ответил отговоркой:

— Науке до конца не всё известно. Есть много гипотез, наиболее обоснованная утверждает, что катастрофа произошла из–за геологической нестабильности планеты, а толчком послужило падение гигантских метеоритов. Темискира изменила наклон оси, сдвинулись полюса, изменились очертания континентов из–за гигантских приливных волн и изменения уровня мирового океана, а в атмосферу после пробуждения вулканов было выбрашено много отравляющих веществ и изотопов…

— Довольно, — прервал его Кочевник. — С этой версией я знаком. И скажу честно, хоть и построена она очень даже стройно и в чём–то по–своему красиво, но эта версия не выдерживает критики. Если начать задавать неудобные вопросы, то гипотеза (или всё же теория?) трещит по швам.

— Интересно узнать, что за вопросы, господин полковник, — сам не зная почему, Уэсс заинтересовался.

— Да вот хотя бы про метеориты, — тут же сказал Семёнов. — Почему они проникли через гравитационную защиту Ирисы? Луна, как известно, надёжное препятствие для гостей такого рода. По ней лупят все исполинские метеориты, что проскочили через гравитационный щит Эды. Вам ведь известно, что наша Эда обладает настолько огромным притяжением, что она захватывает практически всех гостей из глубокого космоса? Но если же на Темискиру обрушились метеориты, то тогда это должны быть осколки такого небесного тела, какое не могло бы быть притянутым Ирисой. Например, вторая луна. Однако, у Темискиры не было второй луны. Значит что? Значит в теории прокол. Или взять вопрос таксических зон в Пустошах. Есть такие места, которые заражены сложными органическими соединениями. Такие соединения, тем более в таких количествах, в недрах не образовываются. Это не продукт вулканических извержений. Это техногенные следы. Чего уж говорить про чужеродную флору и фауну Пустошей. Согласно теории, животный и растительный мир Пустошей — следствие мутаций наших видов. Но это справедливо лишь отчасти. И только в «сером терминаторе». Любой биолог скажет, что живой мир Пустошей эндемичен и не имеет ничего общего, кроме основ вроде фотосинтеза и гемоглобина (да и то не всегда) с биосферой обжитых человеком территорий. Это подтвердит любой биолог, если он не велгонец.

— Почему? — только и спросил Уэсс.

— Потому что это всем давно известно. Взять меня, так я лично бывал в запретных территориях и многое видел своими глазами. А научные экспедиции в Пустоши — дело нередкое.

— Тогда зачем понадобилась эта выдумка про биосферу?

— Затем же, зачем и про метеориты. Зачем и господствующая в вашей стране теория о древней катастрофе.

— Чтобы что–то скрыть? — догадался Херберт, не пропустив мимо ушей про техногенные следы.

— Совершенно верно. Чтобы скрыть, что современная цивилизация Темискиры — следствие общепланетарного катаклизма, причиной которому явилась древняя война.

— Хотите сказать, что древние были настолько технически развиты, чтобы такое устроить?

— Да. Именно это я и сказал.

Уэсс недоверчиво усмехнулся.

— Знаете, господин полковник, при других обстоятельствах я бы сказал, что вы не в своём уме.

— Что вам известно про эпоху Дикости? — тут же спросил Кочевник.

Херберт пожал плечами, мол, дикость она и есть дикость. Примитивные технологии, унаследованные от древних переселенцев, и постепенный научно–технический рост, приведший к паравому двигателю и примитивному огнестрельному оружию.

— Я примерно представляю, что вы сейчас подумали, — сказал Кочевник. — Но эпоха Дикости характеризуется как эпоха сочетания несочетаемого. Примитивные технологии часто соседствовали с такими технологиями, вернее с их продуктами и прежде всего техникой, до которых современная наука и по сей день не дотянулась.

— Вы можете это доказать?

— Могу. В Новороссии и других государствах есть научно–технические музеи. В них хранится много чего интересного в запасниках и на открытых площадках. Кроме того, это известно любому школьнику как у нас, так и в большинстве стран. Вы и сами, могли бы в этом убедиться, если бы потрудились ознакомиться с культурной частью Светлоярска. Ну да ничего, может быть ещё всё увидите. А вот в Великом Герцогстве Арагонском об этом положено знать только аристократам и службам безопасности, в Островном Союзе только правящему классу патрициев и технарям, в Сокаре это вообще мало кого интересует, а в Новой Бразилии интерес к истории простирается в лучшем случае на сотню лет назад. В том, что я сказал, капитан, вы могли бы легко убедиться, попутешествовав по Новороссии, Южной или Северной Раконии, по Ютонии и Кантонам. Пожалуй, из списка теперь можно вычеркнуть Аргивею — там во время вашей оккупации уничтожали всё, что не вписывалось в велгонскую доктрину прошлого. Всего за несколько лет «серые» уничтожили все музеи, сожгли все архивы и библиотеки, а у населения под угрозой карательных мер изымали учебники и научно–популярную литературу. Конечно, многое аргивейцам удалось сохранить. Но имей «серые» достаточно времени, они вычистили бы всё. Как в Велгоне. Как и в Хаконе после Гражданской, где орудовали комиссары министерства Просвещения. То, что не удалось уничтожить сразу, просеивалось путём цензуры и введения языковой реформы. Вы ведь знаете про реформу орфографии тридцать четвёртого?

Уэсс промолчал.

— Все книги перепечатывали на новый манер. Старые дореформенные заменяли на новые, в каждой библиотеке и везде где только есть книги. Естественно, часть прежней художественной и публицистической литературы подверглась редактированию или и вовсе исчезла. То же произошло и в Хаконе.

Кочевник замолк и тут же зашёл с другой стороны вопроса:

— Вы, капитан, пробыли в Светлоярске неполный месяц, так?

— Так точно, — подтвердил Уэсс.

— Но в Новороссию вас забрасывали не единожды. Вы отлично владеете разговорным русским языком и даже не имеете трудностей с нашей упрощённой тридцатишестибуквенной азбукой. А ведь для тех же арагонцев или сокарцев она очень сложна. И честно сказать, для большинства велгонцев вашего поколения. Это я к чему? Это я к тому веду, что вас считают очень ценным кадром, потому и направили в Светлоярск, где вы легко легализовались. Но если бы вы вдруг заинтересовались запретными темами и после вовзвращения домой стали бы ляпать языком, вас бы ждало невыполнимое задание. Или, кто знает, несчастный случай?

Уэсс встал и прошёл несколько шагов по комнате. Затем резко развернувшись, направился к стулу и плюхнулся на него, отчего стул издал протестующий скрип.