— Трофеи? Тогда кто? Русские?

— Это тоже вопрос, господин лейтенант. Пока не возьмём «языка», наверняка не узнаем.

Кариал задумался. Пользуясь паузой, Рингес спросил:

— Мне доложили, что флотские подтянулись… Почему артподдержки не было?

— Флотские угадили на мины. Одного из матросов убило, взрывом контузило офицера–корректировщика. Он совсем недавно достаточно оклемался… Миномётчики тоже напоролись, один из расчётов подыскал очень удобную позицию, а там мины…

— Значит, на «Бомбардира» всё ещё можно рассчитывать? Хорошо. Это очень хорошо. Иначе после штурма второй линии рота попросту прекратит своё существование.

— «Бомбардир» скоро заговорит, — уверенно заявил Кариал. — Лейтенант Дрейн горит желанием посчитаться с нашим таинственным врагом.

Когда первые взрывы сотрясли землю, Морошников подумал, что в помощь островным морпехам высадилась батарея тяжёлых гаубиц, причём калибра не менее десяти дюймов. Но откуда здесь было взяться гаубицам? Не в море же их таскать, держа в трюмах на всякий случай!

Дребезжащий вой снарядов нещадно резал нервы, взрывы высоко вверх выбрасывали тонны земли, а воронки после них оставались просто чудовищные.

— Канонерка, чтоб её! — процедил полковник.

Из–за грохота его никто не услышал. Все, кто находился на запасном КНП, продолжали выполнять свои обязанности, словно и нет никакого артобстрела. Только фельдфебель Перов в обалдении то и дело встряхивал головой, наблюдая взрывы в бинокль или собственными глазами.

— Ого! — вырвалось у него. — Стодвадцатки лупят! Не меньше!

Морошников был с ним согласен. Морские орудия обладают гораздо большей мощью, чем полевые. Могущество их выстрелов было несравнимо с однокалиберными образцами армейской артиллерии.

— Ну точно стодвадцатка, — заявил фельдфебель. — Или пятидюймовка. Я как–то на Невигере под огонь мониторов попал. Нам тогда повезло, что мониторы штурмовики отогнали. Иначе мы в тот день так и не сбросили бы велгонцев с плацдарма.

— Жаль, штурмовиков у меня нет под рукою, — пошутил Морошников.

Пошутил, а самому на душе было жутковато. На фронте он провёл около года, застав войну с самого начала. Потом его перевели в Главразведупр и с тех пор ни под бомбёжку, ни под артобстрел ему попадать не приходилось, хотя в войсковых операциях участвовал часто.

Фельдфебель шутку оценил.

— Островитяне — не велгонцы, — сказал он. — Будь тут велгонцы, я бы хрен отсюда ушёл, пока хоть одна паскуда живой ходит…

Его оборвал близкий разрыв. Снаряд грохнул где–то рядом с КНП. Сквозь брёвна наката просыпалась земля и казалось, брёвна только чудом не погребли всех здесь находившихся. Но никакого чуда не было, снаряд упал всего лишь в тридцати метрах, а попади он метров на двадцать ближе, из КНП без помощи извне было б не выбраться. Что уж говорить о прямом попадании!

Морошников приник к нарамнику панорамы и быстро осмотрелся на триста шестьдесят. Часть взрывов вздымалась в районе раскопок, видимо, островитяне считали, что там кто–то есть. Остальные снаряды метили поразить возвышенности. Что ж, это предсказуемо. Значит недаром он приказал до начала атаки занять запасные позиции на обратных скатах. Больше всего «гостинцев» канонерка ложила по невысокой балке, которая так удобно словно бы перегораживала путь к раскопкам на правом фланге. И внимание к балке тоже предсказуемо, полковник заранее распорядился покинуть её.

Он глянул на часы, вытащив их из планшетки — ширины ремешка не хватало, чтобы одеть их поверх рукава ЗК. «Время! Время!» — сверлила его мысль. Полковник бросил взгляд на связиста, всем нутром желая, чтобы поскорей поступил заветный доклад об окончании минирования. Пути отхода к убежищу, как и этапы отхода со схемой огневого прикрытия были давно доведены до бойцов и оставалось дождаться лишь сигнала от сапёров. Опыта солдатам и унтерам не занимать, всё будет сделано точно и в срок, как и до этого, когда отходили с первой линии. Три убитых и пятеро раненых — потери небольшие по сравнению с потерями островитян. Жаль, нельзя будет вынести тела рядовых Ахнина и Киреева. Будучи ранеными, они вызвались прикрывать отход, до последней возможности отвлекая на себя внимание.

Три убитых… Морошников ждал доклада сапёров и надеялся, что безвозвратные потери отряда ограничатся только тремя погибшими.

…Залёгшая рота оживилась. Проклятый пулемёт наконец смолк. Терц–лейтенанту Кариалу показалось, что где–то далеко впереди заворчал двигатель мотоцикла. Кариал решил, что ему померещилось.

Штурм второй линии сильно затянулся. Солдаты часто вжимались в землю при первых же выстрелах и даже миномётчики не могли вселить в их сердца уверенность. В такие минуты выручал секунд–лейтенант Дрейн, передавая координаты огневых точек и даже отдельных позиций, откуда велась ружейная пальба. Три–четыре снаряда канонерской лодки — и рота вновь шла вперёд. До первого выстрела… В эти мгновения Кариала охватывало отчаяние, но он старательно его давил.

Казалось бы, после огня морских орудий там впереди не должно оставаться ничего живого. Но противник словно издевался, раз за разом возобновляя стрельбу из винтовок и пулемётов. Терц–лейтенант даже начал думать, что снаряды «Бомбардира» лупят в пустоту, что враг настолько изощрён, что заготовил помногу запасных позиций и часто меняет их. Видимо, те же мысли начали посещать и секунд–лейтенанта Дрейна. Флотский артиллерист связался с командиром канонерки и попросил вызвать авиаразведку. Но гидроплан до сих пор так и не прилетел.

И вот, наконец, пулемёт замолчал. Солдаты ждали артогня и готовились под его прикрытием к следующему броску — последнему. Над головой просвистели мины и упали где–то за холмом. Вскоре задребезжали на излёте 127–мм снаряды и точно накрыли то место, откуда вёлся пулемётный огонь. Ещё четыре снаряда вспахали землю вдоль оборонительных позиций в центре и три на левом фланге.

Рота вскочила и понеслась в едином порыве.

Когда Кариал, готовый в любой момент разрядить во врага свой 9–мм PF-66, взобрался на холм, тот оказался пуст. Огромные воронки, в которых можно укрыть даже танк, стрелянные гильзы, ящики и полузасыпанные окопы с сорванными взрывной волной масксетями. И ни защитников, ни трупов.

Морпехи настороженно бродили по позициям, всё чаще пригибаясь или ползком, наученные горьким опытом сегодняшнего дня. Изучению подвергался каждый квадратный метр, солдаты тщательно искали мины и фугасы. Вскоре подошли сапёры и дело пошло быстрей.

— Господин лейтенант! — обратился рядовой Клиффорд из второго взвода.

— Опять сюрпризы нашли? — спросил Кариал.

— Никак нет. Флотские передали, что вас «Бомбардир» на связь вызывает.

Кариал удивился и поспешил к корректировщикам.

— Капитан Рийн хочет с вами поговорить, — сообщил Дрейн.

Но разговор так и не состоялся. На раскопках прогрохотала серия взрывов. Да такой мощи, что и калибр канонерской лодки не смог бы сотворить подобного. По крайней мере, так показалось Кариалу, когда он наблюдал расползающуюся стену дыма и пыли. Что там могло взорваться он не знал, но впечатление картина производила даже покрепче чем недавние взрывы 127–мм снарядов.

Терц–лейтенант долго пытался рассмотреть в бинокль хоть что–то. Дым довольно скоро поднялся ввысь, но плотное облако пыли надёжно скрыло раскопки.

— Похоже, арсенал рванул, — предположил Дрейн, подойдя к Кариалу после радиоразговора с командиром «Бомбардира».

— Арсенал?

— А почему бы и нет? Мины, горнопромышленная взрывчатка… да мало ли! Вы же видели терриконы и валы из земли и «мусора». Думаете, одними экскаваторами столько нароешь?

— Интересная мысль… — вслух подумал Кариал. — После такого фейерверка наших таинственных «гробокопателей» можно вычеркнуть из мира живых.

— Естественно.

— Но отчего, по–вашему, взрыв случился?

Дрейн как–то странно дёрнул плечом, видать, хотел пожать ими.

— Возможно, наш снаряд сдетонировал. «Бомбардир» ведь и раскопки обстреливал. Там в поле, — Дрейн показал рукой через плечо, — лежит в земле один неразорвавшийся.