Масканин прикусил губу, ему вдруг захотелось поставить к стенке весь тот призывной пункт, в котором записали этого подростка. Ну не могли там не видеть, что ему нет восемнадцати. Этот малец — не Ковалёнок из роты поручика, которого учить азам не надо.
— А если я… — хотел ответить Климов и вдруг осёкся, кто–то из соседей пихнул его локтем.
— А если, а если… — тихо произнёс Максим, подавив желание наорать на бойца. Он встретил взгляд младшего сержанта — командира отделения новобранцев. — Сержант, ко мне!
Тот подошёл чётким строевым и доложил:
— Младший сержант Васнецов по вашему приказанию…
Масканин взмахнул рукой, прерывая сержанта, и скомандовал строю:
— Стрелковое отделение на месте, остальные разойдись!
Строй моментально рассыпался, люди потянулись к кострам.
— Значит так, сержант. Вот вам заявка, — он протянул лист с треугольной печатью и подписью замначтыла гарнизона. — Получите на складе шанцевый инструмент, противогазы… Кирок берите побольше. Ясно?
— Так точно!
— Из какой вы части?
— Двадцать, триста пятьдесят шесть… Э-э… Две тысячи двадцатый запасной полк! Прибыли в Лютенбург в составе маршевой роты.
— И много вас в роте прибыло?
— Да человек триста где–то… Мы должны были в ЗП восьмой армии прибыть…
— Хм! Ладно, ступайте на склад. В одиннадцатый пакгауз.
— Есть! — сержант козырнул и отошёл к своим. — На пра-ВО! За мной шагом марш.
Масканин подсел к крайнему костру, место у которого было свободно, и вновь развернул список. 18 офицеров, 12 унтеров, 2 нижних чина. Если не считать ушедших стрелков, то офицеров больше всего. Из них пехотных: 15 прапорщиков и один подпоручик, остальные — младший воентехник 2–го разряда из 40–го мосто–пантонного полка и подпоручик из наземного техсостава авиации, он оружейник. 12 унтеров, десять из которых спецы из рембата, с оружием обращаются как боги, умеют не только чинить, но и применять. Остальные — подпрапорщик–снайпер с незнакомой модификацией винтаря СМ и сержант, имеющий знак отличия "пулемётчик 1–го класса". 2 рядовых, они полтора года вторыми номерами в пулемётных расчётах воюют.
— Ну что… Будем знакомиться.
Новобранцы Васнецова управились с получением снаряжения быстро. Кирки, большие сапёрные лопаты, противогазы — всё на сорок три человека. Имущество сложили метрах в пятидесяти от пакгауза у обочины дороги. А вот с получением оружия и боеприпасов пришлось ждать очереди. Складские носились как угорелые, однако в бумагах не путались, чётко и быстро выдавали всё, что числилось в заявках нахлынувших на склад офицеров и унтеров.
Наконец, очередь дошла и до Масканина. Старший фельдфебель Аверинский утёр рукавом пот со лба, это не смотря на то, что в пакгаузе было чуть теплей чем снаружи, и впялился в сунутую заявку.
— КПВО столько нет, — сказал он. — Выгребли. Позавчера в стопятидесятую дивизию отгрузили. А вот цинков к ним навалом.
— Сколько есть? — про себя матерясь спросил Масканин.
— Пять штук. Есть один "Громобой"…
— Станок какой, пехотный? Мне эту дуру на станке от БТРа таскать и нахрен не надо.
— Пехотный, — кивнул Аверинский. — Патроны на любой вкус: бронебойные, трассирующие, зажигательные, разрывные…
— Беру всё, что есть. Но этого всё одно мало!
— Может трофейные возьмёте? "Жнецы". Патронов к ним — море. Запасные стволы, трёхкратная оптика…
— Сколько?
— Четыре. Больше и не было.
— Надо три, но возьму все.
Аверинский кивнул.
— Патронов к винтовкам могу дать сколько душа желает. Гранат ручных тоже.
— Всё беру. Гранат по десять на каждого. Всего четыреста тридцать. Столько найдётся?
— Хе… — начсклад усмехнулся. — У меня их тут почти шесть тысяч. Могу и винтовочных дать. Трофейных. Поэтому с винтарями в комплекте.
— Винтовки хаконские?
— Нет. Велгонские RV-30. Патронов к ним маловато, но вот гранат — завались.
Максим думал не долго. 9–мм патроны от RV-30 к своим винтовкам не подходили. Вот были бы это хаконские винтовки последних модификаций, у которых патрон 7,62–мм подходил под трёхлинейку Шумского, тогда и думать не о чем. С другой стороны…
— Беру двадцать винтовок и по двадцать гранат.
— Тогда давайте ваших орлов, покажу где что находится.
— И ещё. Нужны масксети. Белые. Походные печки. И брезент.
— Брезента у меня много, а вот масксетей с печками… Это надо в соседний склад, там должны быть… Блинов! — крикнул Аверинский, повернувшись к маячившему рядом бойцу. — Пойдёшь с поручиком к Калугину. Доведёшь и мигом обратно!
"Грабёж" склада начался в ускоренном темпе. Бойцы Масканина торопились, все понимали, что времени в обрез.
— Командир, — обратился подпрапорщик Армяков, — я тут СКВэшку присмотрел.
— А как же твой винтарь? — улыбнулся Масканин, наблюдая как горят глаза снайпера. — Который штучной работы?
— Со мной и останется. А "Унгурка" — это вещь!
— Вещь–то она вещь. Но тебе второй номер понадобится.
— Сам управлюсь.
— Хэ! Ну хорошо. Иди начскладу говори и забирай.
Минут через пять довольный и счастливый Армяков уже тащил пятилинейку к выходу. Его личная снайперка так и осталась закинутой за плечо, с ней он не расставался никогда. Но при этом он умудрился зажать под мышками и СКВ с одной стороны, и ящик с 12,7–мм патронами с другой. Благо, что ящик был малогабаритный.
Со складом закончили за каких–то двадцать минут. Всё имущество сложили там же, где расположились новобранцы, половина которых была отряжена раздобыть сухих дров для печек. Благо неподалёку располагался квартал частных домиков, местные за деньги охотно продавали продукты и иные полезные в хозяйстве запасы. Не прошло и четверти часа как новобранцы вернулись с подводой, гружённой дровами. Лошадку вёл сухощавый старик–хаконец. Дрова обошлись Масканину в три рубля серебром, их перегрузили на брезент и обрадованный старик увёл подводу обратно.
— Отдыхаем, — распорядился Масканин. — Ждём машины. Я к замначтылу. Подпоручик Брусов остаётся за меня.
Майора Масканин нашёл в здании вокзала. Нашёл довольно быстро, доброхоты подсказали, что он сейчас в одном из кабинетов станционного управления. Кстати в начальниках здесь ходил прежний хаконский путеец, да и остальные путейцы были в основном из местных хаконцев. И не поймёшь, коллаборационисты они или прониклись идеями правительства ХВБ. Но служат исправно.
Найдя кабинет, Масканин резко остановился. Через дверь звучала отборная матершина. Наконец из кабинета вылетел бледный штабной поручик и умчался как от огня. Постучав, Максим шагнул за порог.
— Разрешите!
Майор глянул на него исподлобья, отложил какую–то бумагу и устало спросил:
— Что? На складе всё вымели?
— Никак нет. Всё получено.
— Тогда что?
— Господин майор, требую убрать из моего подразделения стрелков. Заменить их на других…
— Ишь ты! Ты что, головой ударился, поручик?
— Я чёрт возьми, может и ударился! Но какая сволочь отрядила мне новобранцев? Три месяца учебки — это не солдаты! Кто этих желторотиков в смертники определил?
— Та–ак… Новобранцы, говоришь? Ну я эта сволочь… И сволочь в двойне, что не удосужился проверить кого мне дали… В общем, так! Отделение отправишь ко мне. Я их на прикрытие госпиталя отправлю. Взамен возьмёшь бойцов у фельдфебеля Федотова. Я их хотел на строительство заграждений отправить. Они один хрен не хотят в городе сидеть… Федотова найдёшь тут — у вокзального входа. Бойцы у него только из госпиталя, выписанные. Но возьмёшь не более десятка, понял?
— Так точно.
— Тогда ступай, поручик. И скажи там, чтоб Федотов после твоего набега ко мне зашёл.
— Есть, — Масканин щёлкнул каблуками, рванул кругом и вышел вон.
Фельдфебель Федотов действительно оказался неподалёку от входа. Он курил в окружении своих бойцов. На глаз их было около тридцати. Одеты кто во что. И бушлаты, и шинели, но обмундирование у всех чистенькое, выстиранное. А вот штыки на винтовках были рыжими. Отвёв унтера в сторону, Максим переговорил с ним отдельно.
