— А что? — испугалась девушка

— Ты всю ночь кого-то звала, и всхлипывала во сне.

— Не помню, — пожала она плечами, — может папу?

Кэрт тяжело вздохнул: — Не бойся девочка, мы не дадим тебя в обиду. — и, подмигнул мальчику, — Вон Палетик за тебя любого мидгардца голыми руками порвет.

— Точно, — радостно крикнул помощник маленькой весты.

Мы шли с Даном, молча. Он впереди я за ним. Мои мысли крутились вокруг одного единственного вопроса: куда он меня ведет? Неужели обратно на базу? Я представил себе, что случайно в лесу встретил какого-нибудь инопланетянина, общего языка у нас нет, но если бы он был в плачевном состоянии, я, конечно бы, повел его к своим. Поэтому я лихорадочно думал, как мне себя вести, когда предстану перед ясные очи доктора и Вороира. Но в голову ничего не приходило. От своих мыслей я только начинал спотыкаться. Дан поворачивал голову и внимательно смотрел на меня. Раза два он ложился, я садился рядом, и опять молча, сидели. Потом он вставал и продолжал свой путь. Я плёлся следом.

Когда сгустились сумерки, и появились две луны на небосклоне, поведение гырха изменилось. Он стал ступать осторожно, останавливался, поворачивал голову в разные стороны и принюхивался. Я же не торопил его. Вдруг он лег и пополз. Я повторил его движение. Мы подползли к груде камней, лежащих на краю возвышенности. Я просунулся между камней и посмотрел вниз.

Подо мной был выступ, где лежали трое наших ребят и смотрели вниз: около костра сидели двое молодых раттерианцев, совсем еще мальчиков и о чем-то тихо разговаривали. Один из моих соотечественников выкинул один палец и показал на себя, потом второй палец и показал на товарища, а третьему в лицо сунул кулак. Потом они осторожно достали из карманов пистолеты со снотворным…

Но дальше я ждать не стал. Вскочив на ноги, поднял камень и, закричал: А-а-а-а-а-а! Кинул вниз булыжник. От неожиданности мои братаны вскочили на ноги, но не успели они поднять головы, как Дан прыгнул на них сверху, вопль мужиков разорвал тишину, всполошил птиц. Мальчишки юркнули под тень кустарников. Один из моих бывших товарищей по несчастью, скатился с выступа и побежал по направлению к лесу, но не добежал даже до костра. Гырх со скоростью молнии догнал его и опрокинул, тот ткнулся ничком в землю. Он постоял всего секунду, подмяв его под себя, потом соскочил со спины бедолаги, отошёл в сторону, тяжело дыша, и скалясь. Над лесом опять нависла тишина.

Я соскользнул на площадку, где скрючившись, лежали тела двух ребят с базы. Третий, тоже странно вывернувшись, застыл около пламени. Выступ был небольшой, да и я старался не наступить на трупы, поэтому оступился, и плашмя упал на землю.

— Дан, ну, что ты наделал? — спросил я его.

Гырх, подошёл ко мне, ткнулся холодным носом в шею, и исчез. А я остался один. Минут через пять ко мне вышли четверо, в одном я узнал белого жреца, второй был раттерианец, приблизительно моих лет, с отстраненным лицом, который смотрел на меня спокойно и холодно, один из мальчишек чуть постарше — с нескрываемой ненавистью, зато самый младший, с восхищением!

— Ты спас нас, — сказал жрец.

Я пожал плечами, и ничего не ответил. Тогда он, подошёл ко мне и тихо сказал, — Ты здесь очень виден, сядь вон туда, — он показал на густые кусты, — и решай.

— Что решать? — поднял я голову.

— Твой выбор, мальчик, — повторил он и подтолкнул меня в спину. Я нехотя встал, обошел кусты, которые росли перед двумя каменными глыбами, образовавшие угол, забился в щель и замер. Трое его спутников тоже исчезли из светового круга костра. И только белый жрец сел около огня, и стал подкладывать ветки под языки пламени.

Вскоре на поляне появились пять раттерианцев в зеленых рубахах с луками и короткими мечами. Они внимательно оглядели поляну, жрец молча показал на выступ, один из них ловко забрался по камням:

— Двое, — крикнул он.

— Вызывай мидгарцев, — спокойно приказал жрец, старательно устанавливая пирамиду из сухих веток. Четверо растворились в ночи, пятый присел рядом с жрецом:

— Ты один?

— Нет!

— Почему здесь? Мы же рядом!

— Так надо было!

— А теперь?

— Отведи, только постарайся, чтобы их никто не видел! Малыша к старшей матери.

— Хорошо. Можно спросить?

— Да. Гырх. Один.

— Ты сам видел.

— Да.

— Ты думаешь?

— Сам видишь, трое.

— Почему?

— Узнаем позже. Иди.

Раттерианец кивнул, углубился в лес, послышался его тихий голос, кто-то также тихо ответил. И потревоженная ночь, снова вступила в свои права. Мы продолжали сидеть, жрец у костра, я, спрятавшись за кустом. И снова на меня накатило ощущение нереальности происходящего. Будто я сижу в зрительном зале кинотеатра и смотрю фильм, про странных ослепительно красивых и удивительно спокойных существ, которые умеют говорить вот так односложно, но выражая при этом огромный объем смысла, который был неподвластен моему сознанию.

Раттерианец сидел ко мне лицом, и я смотрел на него во все глаза, на нем уже не было его длинного одеяния, но рубаха была белая, темные обтягивающие штаны и темный плащ на плечах. Ему я дал бы всего лет сорок, хотя знал, что живут они гораздо дольше, чем мы. Ну, как в кино! Глаза умные, и грустные. Само собой вспомнился его голос, которым он давал мне совет, как вести себя перед входом на базу, все последовавшие за этим неприятности. И вдруг мне пришла мысль: а не спланировал ли это он сам? Что ему от меня нужно? И какое решение должен принять? Он мой враг!

Захотелось вскочить, подбежать к нему, и ударить в это спокойное с правильными чертами лицо! Наорать, и спросить прямо: — Да, что вам всем от меня нужно?

Но я не тронулся с места, только закрыл глаза, сжимая виски в ладонях. Ночь стала рассеиваться, когда на поляну вышли комендант, Вороир, и еще пятеро наших ребят. Трое из них несли носилки.

Жрец встал, костер уже почти погас, и только дымился, причем в мою сторону. Я изо всех сил старался не чихать.

— Забирайте, — произнес жрец, указывая на труп, здесь один, вон там — двое.

Вороир увидев, скрюченное тело с малиновым лицом, закричал:

— Что тут происходит? Как вы смели? Что вы сделали с нашими людьми? Я буду жаловаться! Я этого так не оставлю!

Жрец, поднял руку, призывая замолчать начальника лаборатории, потом обратился к коменданту:

— Что хочет ваш человек?

— Он спрашивает, что случилось, — перевел комендант, и смутился.

— А разве он сам не видит? — удивился жрец.

— Он не понимает!

— А что думаете вы?

— Не знаю!

— Разве то, что вы видите тут, не напоминает вам того, кого вы показывали Верховной жрице?

Комендант замолчал, опустил голову, потом спросил:

— Вы нашли Романова?

— Я его не искал, — был ответ.

— Вы должны понять он — убийца! — Выдавил комендант, не поднимая головы.

— А этих, он тоже убил?

— Что вы хотите сказать?

— То, что вы врёте. Я предупреждаю вас, гырхи объявили вам войну.

— И что это значит?

— Это значит, что на ваших людей будут нападать, везде, под землей и на земле. Они успокоятся только тогда, когда последний мидгардец станет малиновым. Я все сказал.

И повернувшись спиной, к коменданту он отошёл от него и встал в стороне, скрестив на груди руки.

— Что этот дикарь тебе сказал, — дернул за рукав коменданта Вороир.

— Романова не нашли. Они знают, кто убил Вана!

— Вот чёрт бы их всех побрал! Романов — кретин, уже давно где-нибудь гниёт в этих гиблых лесах, так подставить меня!!!! А с этими, что будем делать?

— Придется сказать правду. Если смерть Вана замяли, то гибель этих уже не удастся… Ну, что вы там копаетесь, — закричал комендант своим людям, давайте скорей, да не бойтесь, это не заразно!

— А что с ними случилось? — спросил один.

— А как они здесь оказались? — спросил второй.