С этими словами он встал и направился к лесу. Средний взял свой мешок и пошёл за ним. Я замечал уже в который раз, как он уходил в лес. Причем всегда брал с собой свои вещи: — Он что не доверяет нам? — подумал я, — но вслух ничего не произнес.

Младший вскочил на ноги: — Здесь недалеко ручей, я слышу, пойду, порыбачу, скороговоркой произнес она, и обратился к Принцессе: — Ты со мной?

— Нет, — ответила девушка, — Я посижу.

Я принялся собирать сухие ветки, которые в изобилии лежали на земле, чтобы разжечь костер.

— Коста, а ты уже братался на крови, — неожиданно спросила она.

— Нет, — буркнул я — в первый раз.

— А зачем тебе это было надо? Я же для тебя никто, посторонний человек?

От неожиданности я застыл на месте, держа в охапке сучья, и впервые посмотрел на Принцессу, ни как на неразумного подростка, но как на вполне разумную молодую женщину. Совсем юная с красивым выразительным лицом, она ждала моего ответа, не спуская с меня огромных серых глаз. Я смутился:

— Сам не знаю, как мне такое могло прийти в голову, — честно признался я, — просто случилась дурацкая ситуация. Не понимаю я ваших традиций. Я вспомнил почему-то об этом обычае. Другого выхода не было. А что? Для тебя эта клятва так много значит?

— Пока не знаю. Во мне все пусто!

— Выброси все из головы! И делай вид, что ничего не произошло! Но теперь, уже никто не будет кричать, чтобы я к тебе не прикасался!

— Я не об этом, моя мамка говорила как-то, что клятва дается на всю жизнь, и она крепче даже родственных уз. Это правда?

— Не знаю. Я клялся впервые в жизни, я же говорил тебе.

— Мы для тебя чужие люди! Ты не боишься, что когда-нибудь, пожалеешь о том, что сделал?

Я весело рассмеялся: — Нет, Принцесса, я слишком хорошо знаю себя. Там, у себя дома, — я махнул подбородком в небо, — одно время я был в армии Спасения. Моя обязанность была спасать людей. Некоторые люди обладают короткой памятью. Углубляясь в свои переживания, они забывают тех, кому обязаны жизнью. Я привык к этому. Главное — довести вас. А там, мы расстанемся. Я для вас буду всегда чужой. Ты это правильно сказала!

— И ты думаешь, у нас тоже короткая память? — с негодованием вскрикнула девушка.

— Надеюсь, Принцесса. Не помню, где-то слышал, что «все хорошее быстро забывается, все плохое надолго остается в памяти». Мне бы очень хотелось, чтобы вы меня быстро забыли!

— Ты… ты… — она стояла передо мной сжимая кулачки, и не находила слов, — Так нельзя… это не правильно…

— Что правильно, или не правильно, не нам с тобой судить! Мы люди из разных миров, и что хорошо для мидгардца, может быть смертельно опасным для раттерианца.

Принцесса гневно посмотрела на меня, отошла в сторону, села и отвернулась. А я стал разводить костер. Когда огонь уже весело горел, пришёл Младший и бросил около меня две тушки какого-то зверька.

— Что это? — спросил я, разглядывая их.

— Не бойся, не отравишься. Это рыба, — усмехнулся он.

— У нее нет чешуи…

— У этой нет, — кивнул он. — Надо скорее ее освежевать, а то, кожа высохнет и потом будет трудно выцарапать из нее мясо.

— Отлично приступай. А мне пришла в голову одна идея. Надо попробовать!

К нам присоединились Старший и Средний. Они с любопытством смотрели за моими действиями. А я срезал еще живую ветку, выбрал потолще, и начал сооружать из нее круг. Потом, схватил шкурки и побежал к ручью, где долго мыл их. Придя назад, стал натягивать на круг.

— У тебя есть чем закрепить ее? — спросил я у Среднего.

— А что тебе надо?

— Помнишь проволоку, которую ты укладывал около костра, в первую нашу ночевку?

— Она еще нам пригодиться, — надулся он, — это от гырхов.

— Гырхов здесь нет! А мне она нужна сейчас. Давай, надо натянуть шкуру, и дать высохнуть.

— И что будет?

— Что-то вроде бубна?

— А что это?

— Сделаю, увидишь, объяснять долго…

Все-таки Средний мне нравился. Не задавая больше вопросов, он притянул к себе свой наплечный мешок, и вытащил моток. Пока я возился, сооружая свой музыкальный инструмент, подоспел и обед. Положив около костра свою подделку, которая получилась кривоватая, но вполне сносная, мы принялись за еду в полном молчании.

— У нее шкура быстро высыхает, — не выдержал Младший. — Прилипнет — не оторвешь.

— Это то, что мне надо, — кивнул я, — только бы звучала.

— Зачем? — тут же поинтересовался Средний.

— Если по нему бить, будет раздаваться низкий звук. Может быть, твари его испугаются. Не придется кричать.

— Молодец, Коста, — вскричал Старший. — А я могу дудочку сделать!

— А я погремушку, — поддакнул Средний.

— Отлично! — будет оркестр.

К концу дня три музыкальных инструмента были готовы.

— Ну, что? Попробуем, — предложил я.

Средний потер руки. — Давай!

Мы осторожно спустились с камней. Я дубасил по своему бубну палкой, звук был глухой и противный, дудочка визжала, погремушка гремела. Наша музыкальная какофония произвела на тварей такое сильное впечатление, что они исчезли. Мы втроем прошли несколько десятков метров по дороге. Ни одна морда не высунулась из травы. И довольные мы вернулись назад.

Принцесса захотела бить в бубен, а Младшему приглянулась погремушка Среднего. Пришлось мастерить еще два музыкальных инструмента. Так что спать легли поздно.

Утром замели за собой все следы пребывания здесь. И осторожно стали спускаться в долину. Хозяева поджидали нас, их узкие мордочки, то и дело высовывались из травы. Наш оркестр грянул что-то бравурное в их честь. Они восприняли нашу музыку правильно, и быстро затерялись между трав. А мы пошли по дороге. Правда, где-то посередине пути, Средний попросил нас сойти с брусчатки, и мы, сидя в траве, и опасливо поглядывая кругом, продолжали играть, время от времени оглашая окрестности своими криками. И не смотря на опасность положения, нам было весело. Это незапланированная мной остановка, объяснилась довольно банально: над Раттеей летают космические корабли и прочёсывают ее поверхность. И раттерианцы не хотели бы, чтобы кто-то видел в этой стороне людей. На мой вопрос: — А ты уверен? — Средний, посмотрев на какой-то небольшой прибор, ответил утвердительно.

Глубокой ночью, оглохшие и усталые, мы забрались на очередную каменную гряду. Нашли небольшой грот, разожги костер и юркнули в тишину.

Наутро, или скорее ближе к полудню, стали собираться в путь. Отношение раттерианских мужчин к девушке сильно изменилось. Уже не было той еле уловимой почтительности, как раньше, когда они только сидели и ждали, когда она соблаговолит собраться, стараясь не смотреть в ее сторону. Сейчас Старший помог одеть Принцессе наплечный мешок, щелкнул по носу, и улыбнулся: — Все хорошо?

— Да! — тихо ответила она, и смущенная улыбка заиграла на ее красивом личике.

Младший взял ее за руку и потянул к выходу: — Пойдем, — при этом щеки его горели.

— Да, он влюблен в нее, — пронеслась в голове догадка! — Вот влип бедолага. Он же теперь ее брат!

Сама же девушка вела себя с той детской непосредственностью, которая характерна только очень юным существам. Хотя глаза ее были грустные, взрослые глаза. И только Средний топтался на месте. Он вел себя так, будто не знает, как вести себя в данной ситуации.

Путь лежал по скалам. Принцесса и правда отлично лазала. Как ящерка карабкалась по камням. Не отставали от нее и Старший, и Средний. А вот Младший лазал плохо. Я был замыкающим, и несколько раз ловил его за шкирку, когда он полз на животе мимо. Поднимал. Отряхивал и снова подталкивал вперед. Мальчишке было нелегко и стыдно, но он ни разу не захныкал. И с упорством вола шёл вперед.

Когда все уже устали, я увидел небольшой уступ, и предложил устроить здесь привал, но Средний отказался. Он лез и лез, пока радостно не закричал, что нашёл место для отдыха. Но чтобы туда залезть, надо было приложить немало усилий. Младшего пришлось вообще втаскивать. Перевалившись через край, я понял, почему Средний не хотел оставаться там, где я предложил. Там мы были как на ладони. А здесь зияла пасть огромной пещеры. И мы устроились на ночлег. Уставшие дети тут же отползли к стене и, закрывшись плащами, затихли. Старший тоже лег. Время дежурить было Среднего. Мне не спалось. Я сел к нему и задал, так долго мучивший меня вопрос: