Отчаянный вой Дины заставил меня вздрогнуть, и я опустил глаза, Вороир выругался, а Ван отшатнулся и ретировался поближе к раскладушке. Когда же я снова посмотрел на Дона, тот стоял, опустив голову, и раскачивался. Так продолжалось довольно долго. Наконец, он медленно пошёл к открытой двери клетки, Вороир попытался ее закрыть, но не успел. Дон прыгнул и грудью ударил по дверце, она распахнулась, а директор Лаборатории от неожиданности сел на пол.

— Романов, сделайте что-нибудь, — заорал он.

Но я ничего не успел сделать. Дон как таран метнулся к стене и ударился головой, что-то хрустнуло, и он упал. Я одним прыжком очутился около него. Встал на колени, и поднял его голову. Руки были в чем-то липком. Его умные глаза заволакивало. Взгляд погас: — Нет! — закричал я. — Дон, что ты наделал?!

И тут в луже крови, я увидел что-то маленькое и блестящее — чип. Гырх сделал свой выбор!

Что-то темное прошмыгнуло мимо меня, и тут же раздался злобный рев, Я оглянулся. Ван наклонился над миской Дона, что-то взял из нее, и бочком стал выбираться из клетки. В это же мгновение, Дина бросилась на Вана, ее передние лапы достали до его плеч, а потом спустились вниз, оставляя за собой ровные прорези на рубашке, заполнявшиеся кровью. Лаборант заголосил и упал около Вороира. Его тело стало странно выкручиваться, побежали судороги и через мгновение он замер. Директор Лаборатории встал на четвереньки и, с несвойственной для такого крупного человека ловкостью, засеменил к двери. Дина стояла над телом Вана и не сводила взгляд с Вороира, она подалась вперед, клыки обнажились, из пасти вырывались хрипы. Директор распахнул дверь и бросился наутек, Дина за ним, я за Диной, Дан за мной.

Вороир мчался как стрела, он выскочил из подвала и скрылся за первой попавшейся дверью в коридоре. Самка гырха стала когтями царапать дверь, яростно рыча. Я подбежал к ней, грубо схватил ее за гриву и потащил к распахнутой наружной двери. Она упиралась лапами, мотала головой, только вот что странно, даже не приняла попытки расправиться и со мной. Мы выбрались на улицу, я осмотрелся, никого на горизонте не было. И тогда я потащил ее к кустам, растущим вдоль космодрома.

— Дина, надо бежать, подумай о детеныше, — повторял я как заклинание. Не знаю, поняла она меня или нет, но перестала сопротивляться пошла рядом со мной. — Беги же, ну, беги, — я подталкивал ее сзади. Но, видимо, выброс адреналина, вызванный стрессом, стал затухать, и она шла все медленней. Дан крутился около нее, подвывая. Но она только странно вздрагивала, каждый шаг давался ей с большим трудом. Не знаю, что пришло мне в голову, но я взвалил ее на плечи и побежал. В моем сознании была цель — дыра в ограде. И я стремился к ней изо всех сил. Задние лапы Дины, волочились по земле. Подбежав к лазу, я опустил самку гырха. Она стояла, пошатываясь, как совсем недавно Дон.

— Ну, же — закричал я с отчаянием, — лезь. Но она не шевелилась. Тогда я сам переставил ее передние лапы через нижний ряд проволоки, подтолкнул, боком пытаясь пролезть вместе с ней, оцарапал руку пониже плеча. Поднял ее задние лапы, Она недоуменно посмотрела на меня и стала переставлять передние. Так я перетащил ее через заграждение. Дан ловко перепрыгнул сам.

— Веди в укрытие, — крикнул я Дану. И он побежал вперед, постоянно оглядываясь, Дина легла. Но я снова взвалил ее на плечи и побежал за гырхом. Мы перешли ручей, прошли мимо кустов, где я собирал плоды, углубились в лес. Неожиданно самка гырха напряглась и стала отталкивать меня, съезжая со спины. Я отпустил ее. Взгляд Дины был удивленно-несчастный. Тут я только заметил, что задние лапы ее поранены, это, наверное, случилось из-за того, что я тащил ее, и а с левой стороны тела, от хвоста до лопаток шла кровоточащая рана — результат нашего неумелого протаскивания через колючую проволоку. Морща нос, хромая и скуля, она вдруг резко свернула в сторону и направилась к камням. Опустив голову, она что-то нюхала на земле, потом юркнула в заросли. Мы за ней. Она лежала среди валунов скрытая кустарником на правом боку. Я решил промыть ей рану, но вдруг увидел, что она рожает…

— Дан, миленький, беги за помощью, — попросил я. Гырх сел на задние лапы и я понял, что он сейчас завоет. Сжав его морду в ладонях, замотал головой. — Нельзя, нас услышат, ее заберут. Беги, Дан, беги! Я помогу ей…

Гырх вскочил на лапы и, не пошевелив ни одного листика, исчез. Мы остались с Диной одни. Что делать, приблизительно знал. Я не раз принимал роды у нашей собаки, один раз даже помогал бабушке с нашей коровой Зарянкой. Самка гырха была очень слабой. Я гладил её, приговаривая: — Молодец, молодец, ну, еще немножко.

Потуги сначала были очень редкими. И я очень боялся, что Дина просто не сможет разродиться. Настала ночь, но две луны так ярко освещали наше логово, что я все хорошо видел. Потуги стали чаще, наконец, появилась головка, а затем и весь щенок. Я помог ему выбраться и поднес к морде Дины: — Ну, же, вылизывай… Давай, девочка! Только не спи.

Измученная Дина обнюхала его и стала медленно с трудом лизать, снять пленку ей не удавалось. Я сделал это сам. Потом оторвал рукав от рубашки, вытер его. Пуповину перекусил зубами. Щенок пищал, и тогда я наклонился, и придвинул мордочку новорожденного к соску. Уцепившись за него, он замолчал. Наевшись, он задрожал. Ему было холодно. Я попытался положить его рядом с Диной, но писк не прекратился, и тогда я не найдя ничего лучшего сунул его за пазуху. Он там повозился и успокоился. Часть последа лежала на земле. Но самка никак не реагировала на это, и отказывалась его съесть, как делали наши собаки.

А я сидел рядом с новоиспеченной мамой и гладил ее по голове: — Ну, вот и все! Теперь тебе будет легче. Главное, чтобы нас не нашли.

Облокотился боком о камень, и задремал. Голова Дины лежала у меня на коленях, внизу живота теплым комочком примостился щенок.

И мне приснился страшный сон. Я стою на маленьком островке среди болота. А со всех сторон ко мне двигаются большие серые свиньи, поедая трясину, как скатерть. Они чавкали. Мне стало так страшно, что я закричал: — Вон, пошли вон, грязные морды, — и проснулся.

Когда открыл глаза, увидел незнакомого огромного гырха с рваным ухом, его морда, повернутая ко мне, была вся в крови. Посмотрев на меня несколько секунд, он опустил голову и стал опять чавкать, что-то выедая между ног Дины, которая приподняла задние лапы и стонала от боли.

Я вскочил как ужаленный, с ненавистью оттолкнул его и загородил собой молодую мамашу: — Совсем очумел, — заорал я, — расставив руки. Гырх был тяжелый, поэтому мне только удалось его немного отодвинуть, он оскалился, и я с ужасом увидел, как на его лапах появляются чёрные когти. Он наклонил голову, тряхнул ушами и приготовился к прыжку. И тут между нами встал Дан. И в два голоса, его, Дана, и Дины послышалось — Гры-ы-ы-х! Незнакомый самец, спрятал когти, расслабился и с любопытством посмотрел на меня.

Под рубашкой зашевелился щенок, и запищал. Я тут же вытащил его и поднёс к матери. Он стал есть. А я почувствовал холод внизу живота, и странный запах, который исходил от меня: — Вот, чёрт, — пронеслось в голове, — успел нагадить!

Но тут гырхи зашевелились. Вскочили на ноги, их носы сморщились, и показались клыки. — Молчите, только молчите, — закричал я мысленно. И не знаю зачем, прикрыл своим телом Дину. Щенок блаженно сосал.

— Ну, и куда мы идёт? Бессмысленно занятие искать в этом лесу Романова, — раздался совсем рядом голос, он не такой дурак, чтобы бежать с базы на незнакомой планете.

— Но его искали. Нигде не нашли… — отозвался второй.

— Вот это меня и беспокоит, боюсь, сами его пристукнули, закопали где-нибудь в укромном уголке, а теперь развели бурную деятельность, мол, сбежал! А не найдем, так это не наша вина!

— Да, что ты говоришь! Он же Вана убил!

— Еще неизвестно, кто убил!

— Чушь несёшь!

— Сколько лет ты здесь? Три года? А я уже шесть. Всякого насмотрелся.