— Но комендант приказал землю носом рыть, но найти!

— В том-то и дело! Вспомни как намедни, Романов коменданта «умыл»

— Чертов служака, а ты прав! Так давай, сматываться поскорее, что-то мне страшно! Вдруг кто-то в кустах сидит.

— Не боись, у нас пистолеты со снотворным. Успеем выстрелить.

Голоса стали удаляться, и пока они затихали, можно было слышать:

— А как ты думаешь, если мы для Вороира детей раттерианских раздобудем, он, правда, поможет нам скостить срок?

— Вороир? Думаю, сможет!

— А зачем ему дети? Ему что баб мало?

— Все бабы померли… Не хотят, видишь ли, они с нами дело иметь…

— А как ты думаешь, он их того?

Раздалось ржание, будто жеребец кобыл заметил. — Не знаю, свечку не держал…

— Скотина, ты, я же серьезно, просто интересно! Они все такие красивые…

— Красивые, это точно, да дикие какие-то! Давай еще вдоль реки пройдемся и вернемся. Скажем, что никого не видели…

Потом уже ничего не было слышно. Я облегченно вздохнул и поднял голову. Малыш все еще сосал, удобно расположившись на моем колене. Незнакомый гырх и Дан, еще какое-то время постояли в стойке, а потом Дан лег на землю, а чужак подошёл к Дине и стал вылизывать её, а она мурлыкала, словно кошка. И тут дом меня запоздало дошло, что он ее лечит. Его чавканье, и то с каким аппетитом, он доедал послед, так потрясли меня, что я почувствовал тошноту. И опустив щенка на землю, не обращая внимания на его писк, рванулся из кустов. Меня вырвало.

Когда я вернулся в логово, чужак лизал раненый бок самки. А щенок крутился вокруг груди матери и отчаянно пищал. Я сорвал лист, и стал вытирать живот.

— Тебе надо уходить, — сказал я мысленно Дине, — тут опасно. Чужак прервал свое занятие и посмотрел на меня. Дина попыталась встать, но жалобно заскулила и снова легла. Щенок подполз ко мне, и стал тыкаться носиком в ботинок. Вздохнув, я снова положил его за шиворот. Через мгновение он уже спал, свернувшись клубком. Я решил подождать до вечера. На что я тогда надеялся, не знаю.

Свои ощущения и чувства описать не берусь. На меня нашла апатия. Было безразлично все, одна мысль только крутилась в голове, на базу возвращаться нельзя, меня обвиняют в убийстве Вана, а это — новый срок. — Новый срок, новый срок, — тихо напевал я на мотив модной песенки, а по щекам предательски текли слёзы.

День прошёл. Больше ничего не случилось, кроме того, что я почувствовал сильную боль в плече. Царапина воспалилась. Я не мог нормально шевелить рукой. Поэтому идея тащить на себе Дину, отпала сама собой.

Гырхи вели себя тихо. Самцы сидели поодаль от нас в напряженной позе и лишь изредка шевелили ушами. Молодая мамаша время от времени начинала посапывать, но когда раздавался писк ее детеныша, тут же поднимала голову, призывно рычала, вытягивалась, открывая набухшие соски, и придерживала мордой этого прожорливого сорванца.

С наступлением темноты, Дан встал, потянулся, выгнув спину, и исчез. Минут через пять он вернулся. И что-то тихо прорычал. Наверное, ходил на разведку. Чужак подошёл к Дине и сунул морду ей в живот. Она дёрнулась и встала. Я вытащил щенка и протянул ей. Но она замотала головой. — Помоги мне, просил её взгляд, ты же видишь, я не в состоянии взять его.

— А он? — я кивнул на чужака.

— Нет, — она затрясла головой, — помоги мне.

— Хорошо, мне все равно, куда теперь идти, — подумал я.

И мы выбрались из кустов. Впереди чужак, за ним ковыляла Дина, за ней я, а шествие замыкал Дан. Дорогу помню плохо. Дни и ночи слились воедино. Мы шли через лес, ползли по камням, забирались в проходы, вырытые гырхами.

Самка часто ложилась и отдыхала, я приносил ей детеныша, сам садился рядом, выскабливал свой живот, к резкому запаху стал привыкать. Потом мы с ней оба вставали и как пьяные шли дальше. Боль нарастала. Я прислушивался к ней, и был доволен. — Вот сейчас начнется гангрена, — думал я, — и мне конец. Всем проблемам конец! А гырхов я все-таки спас! Пусть хоть они будут свободны и счастливы.

И когда я почувствовал, что последние силы мне изменяют, мы неожиданно вышли к белоснежным водоемам-террасам, на ступенях, которых сидели, лежали, стояли гырхи. Их было много. И среди этого ослепительно белоснежного царства как маленькие черные молнии носились щенки. Увидев нас, все замерли. Дина, радостно взвизгнув, бросилась в ближайший водоем и погрузилась в бело-мутную воду по самое горло.

Я плюхнулся на землю, и прижался к какому-то камню спиной, испытывая сильную усталость. Хотелось пить. Голова болела, сам я горел, в глазах все куда-то плыло. И тут мой маленький пассажир, заскулил. Наверное, проголодался. И сквозь пелену я видел, как откуда-то сверху, осторожно, обходя воду по самому карнизу бассейнов, стала спускаться черная фигурка гырха. Она подошла ко мне села напротив, долго смотрела на Чужака, как я обозвал про себя вновь присоединившегося к нам в лесу самца, а потом с каким-то почтением залезла своим холодным носом за ворот моей рубахи и вытащила зубами скулящего и извивающегося щенка. Положив его на землю, обнюхала, сморщила нос, и что-то рыкнула. Второй незнакомый гырх приблизился к нам, поднял маленького и куда-то унёс. А первый уставился на меня. Я мотнул головой, стараясь избавиться от застилавшего глаза тумана, и мне на какое-то время это удалось. И перед собой я увидел, седого гырха, грудь и нижняя часть морды которого были такими же белыми, как и окружающее его пространство. Его глаза приближались ко мне все ближе и ближе, в это мгновение мне стало совсем плохо, и из груди вырвался стон. Гырх отшатнулся, и через мгновение я почувствовал в ране его холодный нос. Вскрикнув, я на какое-то время потерял сознание. Когда очнулся, рядом со мной в позе охранника, сидел один Дан.

Мне подумалось, как будет обидно, если я умру именно здесь в этом прекрасном белоснежном царстве. И мой холодный и разлагающийся труп испортит эту просто божественную картину. И в этот момент передо мной появилась морда седого гырха из пасти, которого текла зеленая пена. Я хотел отползти, но сзади был камень. А он подошёл ко мне со стороны больной руки, отхаркнул свою жвачку прямо на рану, которая стала жечься, так сильно, что я задохнулся от боли, но ему, наверное, этого показалось мало, и он стал размазывать ее языком…

Когда я пришёл в себя, я сидел все в той же позе, облокотясь на камень и вытянув ноги. Кругом шла обыденная жизнь гырхов. Я был жив. Только вот смердило от меня так сильно, что даже защипало в носу. Откуда-то взялись силы. Я встал, стянул с себя всю одежду. И мне захотелось окунуться в спасительный термальный источник, что это был он, я понял по пару, поднимавшемуся над бассейнами. Кое-как встав на ноги, я, пошатываясь, направился к ближайшему источнику, как тут же появился седой гырх и ткнул меня носом в бок, мол, тебе сюда нельзя.

— А куда можно? — поинтересовался я.

Он отошёл на несколько шагов вправо и позвал взглядом, пришлось идти за ним. У меня даже не возникло обиды, я представил себе, как выгляжу в глазах гырхов — безволосое двуногое длинное существо, испускающее примерзский запах. Лично я у себя дома тоже не пустил бы в свою чистую ванну вонючего бомжа! Хорошо хоть совсем не выгнали. Идти пришлось недалеко. Третий нерукотворный бассейн, над которым поднимался пар, несмотря на жаркую погоду, был тем водоемом, куда мне было разрешено погрузиться. Что я и сделал. Такого блаженства я больше не испытывал никогда. Горячая, но не обжигающая, вода, ласково накрыла меня, по телу прошли слабые судороги, усталость и боль отступали. Я закрыл глаза и расслабился. Меня сморило. Очнулся оттого, что мои телеса стало покалывать. Я тут же выскочил. Заметил, что рука болит, но не так сильно. Посмотрев на нее, чуть не вскрикнул от удивления. Несмотря на то, что рана была открытой, она выглядела чистой, а кожа вокруг нее приобрела свой естественный цвет. И снова, как по волшебству, из неоткуда, предо мной предстал седой гырх, изо рта которого текла зеленая пена. Мне показалось, что он приказал мне сесть. И я послушался его, и, сознавая всю фантастичность ситуации, подставил руку.