Поскольку Гийом молчал, последовало еще одно, на этот раз более сухое и недвусмысленное предупреждение:

— Вы меня поняли?

— Прекрасно понял, обер-лейтенант Браун.

— Вот и замечательно! Мне импонирует послушание. И особенно, когда речь идет о послушании умного человека, а не о покорности болвана. А вы, доктор, к числу последних не относитесь, я в этом уверен.

Немец хотел добавить еще что-то, но передумал, повернулся к Селестине и отвесил ей почтительный поклон.

— У вас сильные союзники, доктор! Мадам Селестина, надеюсь, мы с вами еще не скоро увидимся… ради моего собственного благополучия, как и ради вашего!

— Я тоже по вас скучать не стану, офицер! Теперь наконец то займусь своими делами!

Она схватила за руку Себастьяна, которому, по ее мнению, было нечего делать в такой компании, и, вздернув подбородок, вышла из комнаты. Мальчик не стал противиться. Ему хотелось поскорее скрыться с глаз этого высокого боша. Что, если ужасный лейтенант Браун его узнал? Чтобы отвести беду, Себастьян закрыл глаза и принялся убеждать себя, что, конечно же, немец не обратил на него внимания. Он всего лишь ребенок, и у вражеских солдат нет времени запоминать каждого мальчика в деревне…

В кухне Селестина усадила Себастьяна за стол, налила ему миску супа, принесла ломоть хлеба и кусок сыра. В знак признательности он разрешил ей взъерошить себе волосы. Глядя перед собой невидящими глазами, пожилая женщина пробормотала:

— Разве можно мальчику отращивать такую шевелюру? Напрасно твой дед разрешает тебе бродить, где вздумается, в одиночку, как какому-то зверенышу! Что, если с тобой что-нибудь случится? Особенно теперь, когда в деревне полно этих солдат… Совсем еще молокососы, а уже думают, им все позволено! Но я их не боюсь, уж можешь мне поверить…

Анжелина взяла в руки тяжелую кастрюлю. Она ходила к продавцу муки договориться об увеличении поставок и вернулась позже обычного. Хорошо, что гороховый суп с овощами, заправленный салом, томился в печке с самого утра. Все как будто бы в порядке, но на душе у девушки было неспокойно.

Даже не заметив, что Гийом поднялся, чтобы ей помочь, Анжелина поставила кастрюлю на стол и пошла к буфету, где лежала завернутая в чистое полотенце буханка — так хлеб лучше сохранял свою мягкость. Гийом привел домой Себастьяна, и она пригласила его поужинать вместе с ними. Доктор с радостью принял приглашение.

Анжелина очень устала от всего этого — и от войны, и от хлопот с поставщиками, и от необходимости постоянно присматривать за мальчиком. Она тоже была сиротой. Сезар взял под свою опеку сначала ее, а потом, через пятнадцать лет, и Себастьяна. Анжелина знала, как трудно придется мальчику в ближайшие годы. К приемной дочери Сезара в деревне привыкли быстро, и ей не пришлось столкнуться с такой враждебностью, как Себастьяну. И вот теперь, когда у них и так полно хлопот из-за немцев, старик заставляет ее волноваться и из-за него тоже! Сегодня Сезар снова вернулся из овчарни пошатываясь. Анжелина знала, что его гложет, и очень сердилась на старика из-за его нерешительности. Времени прошло достаточно, ему пора рассказать правду, иначе может произойти непоправимое…

Общество Гийома девушку не радовало. Ей нравился его внимательный взгляд, ее не оставляли равнодушной случайные соприкосновения рук и волнение, которое охватывало обоих в такие моменты. Но сегодня вечером даже его присутствие в доме не смогло развеять ее тревоги.

— У нас есть чем подкрепиться после долгого дня! Ну-ка, давайте мне свои тарелки!

Девушке хотелось, чтобы слова прозвучали бодро, однако в веселости ее чувствовалась такая откровенная фальшь, что и она сама невольно поморщилась.

В ореоле пара от горячей кастрюли Анжелина казалась ангелом, правда, с немного усталыми глазами, под которыми залегли темные круги. Себастьян понял, что остальные молчат из-за него — не хотят говорить ни о войне, ни о немцах. Они по-прежнему считали, будто он еще слишком маленький и впечатлительный… Устав от угрюмого молчания взрослых, мальчик решил немного развлечь их.

— Помнишь, я говорил тебе про козленка, Анжелина? Если бы мы его не сняли с того карниза, он бы точно упал. А если бы не упал, то умер бы без материнского молока, правда, деда?

Сезар очнулся от дремы, и лицо его моментально покраснело как помидор. Анжелина сердито воззрилась на старика. Недоумевая, какую оплошность он допустил на этот раз, Себастьян решил исправить положение:

— Разве не так? Если бы мы его не спасли, без своей мамы он бы погиб, верно?

— Конечно, Себастьян. Но теперь у него новая мама, и все будет хорошо, особенно если ты будешь за ним присматривать, — согласилась Анжелина.

И она посмотрела на своего приемного отца с таким видом, словно он собирался возразить. Сезар, пробормотав «Так и есть!», залпом опустошил свой стакан и сделал Гийому знак налить ему и себе еще. Анжелина и доктор переглянулись, и Гийом смущенно сказал:

— Спасибо, Сезар, но я хочу сохранить светлую голову.

— А мне от выпивки только легче думается! Наливай!

— Кто бы мог подумать! — Ироничное замечание девушки заставило всех уткнуться в тарелки, и только Сезар, хмурясь, продолжал смотреть на бутылку в раздумье, стоит ли наливать себе самому или нет. Себастьян терпеть не мог видеть его таким. Мальчик стал поспешно придумывать новую тему для разговора. Идея пришла ему в голову еще днем, когда он любовался горным пейзажем. Недозволенный вопрос сам сорвался с губ:

— Как думаешь, она приедет на Рождество?

— Кто приедет, малыш?

— Моя мама. Ты сказал, она вернется домой. Сколько надо времени, чтобы доехать к нам из Америки?

Лицо Сезара будто окаменело. Не ответив на вопрос мальчика, он посмотрел по очереди на приемную дочь и на доктора, словно прося у них помощи. Себастьян разозлился и расстроился, однако не стал ничего говорить вслух. Каждый раз одно и то же! Он давно пришел к выводу, что дедушка терпеть не может говорить о Ней. Как если бы Ее вообще не было на свете! Он уронил ложку на стол, решив про себя, что не сдвинется с места, пока не получит ответ на свой вопрос. Должно быть, Сезар догадался, что происходит в душе у мальчика, потому что после долгой паузы неуверенно проговорил:

— Понимаешь… Трудно сказать, ведь сам я в Америке не был и не знаю, что там и как. Поэтому не могу тебе сказать, сколько времени может уйти на дорогу…

Терпению Анжелины пришел конец. Забыв о вежливости, она сухо перебила старика. Выглядела девушка очень сердитой, и Себастьян подумал, что это, наверное, из-за водки: Анжелина терпеть не могла, когда дедушка пил.

— Чем обещать бог знает что, лучше вообще ничего не говорить! Идем, Себастьян. Ты, наверно, устал, я уложу тебя в постель.

Сезар промолчал, Гийом вдруг почему-то стал рассматривать стену перед собой. У Себастьяна было еще море вопросов, однако он не осмелился их задать. Обычно, когда он оставлял еду на тарелке, Анжелина раздувала из этого целый скандал, а сегодня она почему-то так спешила уложить его спать, что даже не потрудилась посмотреть. Просто сегодня есть ему совсем не хотелось. И вообще, это несправедливо! Теперь, спровадив его, они наверняка начнут говорить о войне!

Когда Себастьян встал со скамьи, Гийом подмигнул ему. В ответ мальчик едва заметно улыбнулся. Сестра поджидала его возле лестницы. Лицо у Анжелины было грустным. Она расстроилась, это ясно, но Себастьян не мог понять, из-за него ли самого или из-за дедушки. Он не ответил, когда Сезар пожелал ему доброй ночи, и стал молча подниматься по лестнице следом за Анжелиной. Огонек свечи, которую она держала в руке, дрожал словно крылышки бабочки.

Комната Себастьяна располагалась выше остальных в доме — под самой крышей, в мансарде. Рядом с кроватью как всегда стоял тазик с прохладной водой. Мальчик сделал вид, будто умывается. Обычно он не жульничал, но сегодня ему хотелось лечь в постель побыстрее. Анжелина ничего не заметила. Она стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, и о чем-то думала. Он разделся, натянул пижаму, свернул одежду и положил ее в изножье кровати, как ей нравилось, потом скользнул под теплое одеяло и позвал сестру, чтобы она его подоткнула. Ночь принесла с собой прохладу, но в мягкой постели мальчик быстро согрелся. За день он так устал, что глаза слипались сами собой, и приходилось часто моргать, чтобы не уснуть слишком быстро. Ведь ему все-таки хотелось услышать ответ на свой вопрос…