— Там, внутри, есть секретное место! Идем!

Ход был достаточно просторным, чтобы Себастьян мог легко в нем передвигаться. Когда он скрылся из виду, Белль жалобно заскулила.

— Идем, говорю тебе! Это просто подземный ход, он тебя не съест! — Мальчик пополз вперед, и голос его стал едва слышным. — Этот ход ведет наружу! Идем, я тебе покажу! Если вдруг за тобой погонятся, ты сможешь прийти сюда и спрятаться. Я не стану накрывать камнем то отверстие в доме. Никому в голову не придет, что ты можешь прятаться в хижине, понимаешь?

Собака слушала, но с места не сходила. Из подземного хода показалась голова Себастьяна. Волосы его были присыпаны землей.

— Белль, я ведь не шучу! Идем, говорю тебе! Это очень важно, чтобы ты научилась пробираться по лазу из дома наружу и обратно! Охотников много, и они все тебя ищут. Они хотят тебя застрелить, а я не могу всегда быть с тобой рядом! Мне нужно помогать дедушке. Я и так все время вру ему, чтобы он не узнал, что мы с тобой видимся! Иди за мной!

Себастьян снова нырнул в лаз и решил на этот раз пробраться к выходу, который находился позади дома. Белль должна понять! Ведь поняла же она, когда он показал ей капканы! Да, думать подобно собаке оказалось ой как нелегко! Как же объяснить ей, что нужно быть осмотрительной? Себастьян на четвереньках прополз десяток метров, отделявших вход в подземный лаз от выходного отверстия. Снаружи его прикрывала небольшая терраса. Деревянный настил пола был на полметра приподнят над землей, и под него легко можно было заползти даже взрослому человеку. Эту террасу построил последний обитатель дома, эксцентричный человек, заявлявший, что предпочитает жить вдали от цивилизации и спокойно любоваться горами. Себастьян не знал, потайной ход вырыл он или кто-то другой. Но была у этого высокогорного убежища и еще одна тайна. Старики говорили, будто дом тот проклят, потому что двое альпинистов, переночевав в нем, на следующий день погибли.

Выбравшись на поверхность, Себастьян прислушался. Ни звука… Он уже собирался позвать собаку по имени, когда вдруг застыл с открытым ртом. Прямо перед ним, уперев руки в бока, стоял Сезар.

— Что ты делал у реки, чертенок? Ты же замерзнешь до смерти!

Поскольку мальчик по-прежнему смотрел на него ошарашенно и молчал, Сезар ткнул пальцем в его курточку:

— Твоя одежда, она же мокрая, хоть отжимай!

— Ну, я чуть не упал в реку!

— Чуть не упал?

— Поскользнулся на камне. Там, где брод.

— А почему не пошел через мост?

— Хотел потренироваться прыгать по камням.

— Еще бы! А потом?

— Потом пришел сюда, в хижину, обсохнуть.

— А как ты собирался сушить одежду в хижине? Почему не пошел сразу на пастбище? Ты обещал помочь мне с дойкой, помнишь? Сегодня утром обещал!

— Я знаю, де, но только…

— Только ты мне врешь! Ни по каким камням ты не прыгал, я прав?

— Да! Нет! Ладно, ты прав.

— То-то! В общем, ты идешь со мной!

— Да!

— Что «да!»?

— Раз ты так хочешь.

Эта готовность беспрекословно подчиниться показалась Сезару очень подозрительной. Сомнение омрачило его лицо, как тучи омрачают небо.

— Что ты от меня скрываешь?

— Ничего!

— Раз так, идем и посмотрим!

Старый пастух обошел дом и оказался у двери раньше, чем Себастьян придумал, как его остановить. Что сказать? Что сделать? Закричать, словно его режут? Мальчик вскочил на ноги и побежал к двери, бормоча на ходу, что он все объяснит, что он не сделал ничего дурного… Сезар уже успел войти и стоял теперь посреди комнаты, ожидая объяснений.

В доме оказалось пусто. Ни намека на собаку. Хотя нет, оставался еще едва уловимый запах мокрой шерсти, но он быстро рассеется.

Себастьян осмотрел каждый угол. Наверное, это какое-то колдовство! Белль исчезла, будто провалилась под землю. Он взмолился, чтобы его дед не пошел посмотреть, нет ли кого-нибудь или чего-нибудь в туннеле. Они никогда о нем не говорили, Сезар наведывался сюда очень редко. Это было его, Себастьяна, логово. Никому не нужно здесь бывать, даже Сезару, разве только ему понадобится помощь взрослого. Как сегодня…

— Так что ты мне хотел сказать?

— Я просто очень люблю горы. И когда я совсем один, то могу с ней поговорить.

— С кем, с горой?

— С мамой…

Старик вдруг покраснел до корней волос, и теперь пришла очередь ему лишиться дара речи. Себастьян выпалил эти слова по наитию, но очень быстро понял: на сей раз дед больше не станет задавать никаких вопросов. Мальчик понурил голову. Ему было стыдно за обман, и все же он радовался, что Белль спасена.

— Идем!

Когда они вышли, Сезар прикрыл входную дверь, взял Себастьяна за подбородок и заставил его посмотреть ему в глаза. Интуиция подсказывала старику, что мальчик обвел его вокруг пальца, но у него не было ни малейшего желания продолжать расспросы.

— Послушай меня, Себастьян! С этой минуты ты будешь ходить в овчарню со мной вместе, каждое утро. И никаких валяний в постели! Я найду для тебя работу, и, глядишь, у тебя меньше времени будет оставаться на всякие глупости.

— Де, а после обеда ты отпустишь меня погулять?

В вопросе была такая мольба, что старику вдруг стало нестерпимо стыдно, и он буркнул себе под нос:

— Посмотрим, там посмотрим…

Была середина октября. Себастьян так замерз, что приходилось сжимать зубы, чтобы не закричать. Долго в ледяной воде босиком он не продержится! Штаны мальчик закатал до колен, рукава свитера тоже поднял повыше.

Белль медленно шла по берегу, чуть выше по течению. И вдруг она замерла. Тело ее напряглось, как у охотничьей собаки-пойнтера, почуявшей добычу. Осторожно, чтобы не поскользнуться и не удариться о камень, Себастьян подобрался к тому месту, с которого собака не сводила глаз. Под текучим покровом воды, в тени поросшего водорослями камня «стояла» рыбина. Не просчитывая своего движения и не раздумывая ни секунды (все тело занемело от холода, и у него уже просто не было сил сосредоточиться), мальчик сунул руку в воду, схватил форель и вытащил ее из реки.

С воплем радости он выбрался на берег, где уже отчаянно билась великолепная рыбина с холодной и липкой чешуей. Забыв о холоде, Себастьян схватил камень и двумя сильными ударами оглушил ее, как учил Сезар. Дед не уставал повторять: нельзя заставлять мучиться животное, которое ты намереваешься съесть. Форель отправилась в корзинку, где уже лежало две других рыбины, размером поменьше.

Собака снова пошла вдоль потока, наклонив морду к самой воде. Себастьян сел на гальку и стал растирать себе ступни, чтобы скорее согреться.

— Белль, возвращайся! На сегодня нам хватит и этого!

Кровь быстрее побежала по жилам, пробудив боль. Она была такой сильной, что Себастьян застонал. Собака тут же примчалась к нему и принялась своим теплым языком облизывать мальчику руки и ноги. На этот раз он вскрикнул уже от щекотки.

— Мы с тобой — лучшие рыбаки в долине!

Себастьян почти завязал шнурок, когда прогремели два выстрела, многократно усиленные эхом. Белль вихрем метнулась в сторону, из ближайших кустов выпорхнули перепуганные птицы. Стреляли совсем близко, на асфальтовой трассе, находившейся в полукилометре от реки — той самой дороге, которая вела из долины в высокогорные деревушки. То и дело соскальзывая по каменистому склону, Себастьян со всех ног бросился наверх. От страха у него словно бы выросли крылья. Только бы это оказались не охотники! Только бы они не пришли за Белль!

Ханс и Эрих решили отдохнуть немного от служебных обязанностей. Обер-лейтенант поручил им «освоиться на местности», так что ничего не мешало двум воякам сделать на обратном пути в лагерь небольшую остановку. Никому не придет в голову упрекнуть их в том, что они целый день проболтались без дела, ведь они «осматривали горную дорогу, ту, что тянется по гребню»!