— Пил чай сегодня?
— Точно так-с, ваше-ство.
— И утром и вечером?
— Точно так-с.
— А водку тебе давали?.. Мяса получил сколько надо?..
И горе было ротному командиру, если на такие вопросы следовали отрицательные ответы. В таких случаях М. Д. не знал милости, не находил оправданий.
Не успевал отряд остановиться где-нибудь на два дня, на три, как уже рылись землянки для бань, а наутро солдаты мылись в них. Он ухитрился у себя в траншеях устроить баню, как ухитрился там же поставить хор музыки... Когда началась болгарская зима, отряд его был без полушубков… Интендантство менее всего помышляло об этом. Что было делать? Оказывалась крайняя нужда одеть хоть дежурные части. Полковых денег не было — купить в Румынии. Своих у М. Д. тоже не нашлось... Обратился было к отцу... Но «паша» при всём своём добродушии был скуповат...
— Нет у меня денег! Ты мотаешь... Это невозможно. Вздумал наконец солдат одевать на мой счёт...
Через несколько дней Скобелев узнаёт, что в Боготу какой-то румын привёз несколько сот полушубков.
— Поедемте в главную квартиру... — предложил он мне.
— Зачем?
— Полушубки солдатам куплю...
— Без денег?
— «Паша» заплатит. Я его подведу... — и Скобелев насмешливо улыбнулся.
Приказал ротным телегам отправиться за полушубками. Приезжаем в Боготу... Скобелев прямо в землянку к «паше».
— Здравствуй, отец! — и чмок в руку.
— Сколько? — спрашивает прямо Дмитрий Иванович, зная настоящий смысл этой сыновней нежности и почтительности.
— Чего сколько? — удивляется Скобелев.
— Денег сколько тебе надо... Ведь я тебя насквозь вижу... Промотался, верно...
— Что это ты в самом деле... Я ещё с собой привёз несколько тысяч... Помоги мне купить полушубки на полковые деньги. Ты знаешь, ведь я без тебя ничего не понимаю.
На лице у отца является самодовольная улыбка.
— Ещё бы ты что-нибудь понимал!
— Как без рук, без тебя... Я вообще начинаю глубоко ценить твои советы и указания.
Дмитрий Иванович совсем растаял...
— Ну, ну!.. Что уж тут считаться.
— Нет, в самом деле — без тебя хоть пропадай.
— Довольно, довольно!..
Старик оделся. Отправились мы к румынскому купцу... Часа три подряд накладывали полушубки на телеги. Наложат — телега и едет под Плевно, на позиции 16-й дивизии; затем вторая, третья, четвёртая. Скобелев-старик в поте лица своего возится, всматривается, щупает полушубки, чуть не на вкус их пробует.
— Я, брат, хозяин... Всё знаю... Советую и тебе научиться...
— А ты научи меня!.. — покорствует Скобелев.
Наконец последняя телега наложена и отправлена...
И вдруг перемена декораций.
— Ну... Прощай, отец... Казак, коня!..
Вскочил Скобелев в седло... Румын к нему.
— Счёт прикажете к кому послать?.. За деньгами...
— А вот к отцу... Отец, заплати, пожалуйста... Я потом отдам тебе...
Нагайку лошади — и когда Дмитрий Иванович очнулся, и Скобелев, и полушубки были уже далеко.
«Noblesse oblige»[72], и старик заплатил по счёту, а дежурные части дивизии оделись в тёплые полушубки. Благодаря этому обстоятельству, когда мы переходили Балканы, в скобелевских полках не было ни одного замёрзшего... Я вспоминаю только этот ничтожный и несколько смешной даже факт, чтобы показать, до какой степени молодой генерал способен был не отступать ни перед чем в тех случаях, когда что-нибудь нужно было его отряду, его солдатам...
Потом старик отец приезжал уже в Казанлык в отряд.
— И тебе не стыдно?.. — стал было он урезонивать сына.
— Молодцы! Поблагодарите отца... Это вы его полушубки носите! — расхохотался сын.
— Покорнейше благодарим, ваше-ство!..
— Хорош... Уж ты, брат, даром руки не поцелуешь... Я только не сообразил этого тогда.
Хохот стал ещё громче...
У отца с сыном были и искренние, и в то же самое время чрезвычайно комические отношения... Они были в одних чинах, но сын оказывался старше, потому что он командовал большим отрядом, у него был Георгий на шее и т. д. Отца это и радовало и злило в одно и то же время...
— А всё-таки я старше тебя!.. — начинал, бывало, его донимать сын.
Дмитрий Иванович молчит...
— Служил, служил и дослужился до того, что я тебя перегнал... Неужели тебе, папа, не обидно...
— А я тебе денег не дам... — находился наконец Дмитрий Иванович.
— То есть как же это? — опешивает, бывало, сын.
— А так, что и не дам... Живи на жалованье...
— Папа!.. Какой ты ещё удивительно красивый... — начинает отступать сын.
— Ну, ну, пожалуйста...
— Расскажи, пожалуйста, мне что-нибудь о венгерской кампании... И о том деле, где ты получил Георгия... Отец у меня, господа, молодчинище... В моих жилах течёт его кровь...
— А я всё-таки тебе денег не дам.
Скобелев всегда нуждался. При нём никогда не было денег, а между тем швырял он ими с щедростью римских патрициев. Идёшь, бывало, с ним по Бухаресту... Уличная девчонка подносит ему цветок...
— Есть с вами деньги?
— Есть.
— Дайте ей полуимпериал!..
Офицеры тоже все к нему. Не его дивизии, совсем незнакомые, бывало... Едет, едет в отряд и застрянет где-нибудь. Денег ни копейки. К Скобелеву...
— Не на что доехать...
— Сколько же вам нужно?
— Да я не знаю... — мнётся тот.
— Двадцати полуимпериалов довольно?
— И десяти будет...
— Возьмите.
Забывая, кто ему должен, Скобелев-сын и сам забывал свои долги. Страшно щепетильный там, где дело касалось казённого интереса, в этих случаях свои собственные счёты он вёл тогда спустя рукава.
И эксплуатировали его при этом ужасно. Разумеется, большая часть таких пособий были безвозвратны... Когда деньги истощались — начинались дипломатические переговоры с отцом...
Зачастую тот решительно отказывал... Тогда Скобелев-сын в свою очередь начинал злиться.
— Ты до такой степени скуп...
— Ну, ладно, ладно. На тебя не напасёшься...
— Ты пойми...
— Давно понял... У меня у самого всего десять полуимпериалов осталось в кармане.
— Вот, господа... — обращается, бывало, М. Д. к окружающим... — Видите, как он мне в самом необходимом пропитании отказывает!
Кругом хохочут.
— Я твоей скупости всей своей карьерой обязан...
— Это как же? — удивляется в свою очередь Скобелев-отец.
— А так... Хотел я тогда, когда закрыли университет, уехать доканчивать курс за границу, ты не дал денег, и я должен был юнкером в кавалергарды поступить. Там ты мне не давал денег, чтобы достойно поддерживать блеск твоего имени — я должен был в действующий отряд противу повстанцев в Польшу перейти. В гусары. В гусарах ты меня не поддерживал...
— Только постоянно твои долги платил, — как бы в скобках вставляет отец.
— Ну! Какие-то гроши... Не поддерживал... Я должен был в Тифлис перейти... В Тифлисе жить дорого — я ушёл от твоей скупости в Туркестан... А потом она меня загнала в Хиву, в Ферганское ханство...
— И отлично сделала!
— За то судьба тебя и покарала, судьба всегда справедлива.
— Это как же?
— А то, что я старше тебя теперь!..
— Мальчишка!
— Так не дашь денег?..
— Нет...
— Ну, так прощайте, генерал!..
И они расходились.
Он очень любил своего отца и им был горячо любим, но такие сцены постоянно разыгрывались между ними. Сыновняя любовь его, впрочем, была совсем чужда сентиментальности. Как-то он сильно заболел в Константинополе. Недуг принял довольно опасный оборот. Скобелев-отец случайно узнаёт об этом. Встревоженный, он едет к сыну.
— Как же это тебе не стыдно...
— Что такое?
— Болен и знать мне не дал.
— Мне и в голову не пришло!..
