Литмир - Электронная Библиотека

   — Ступай в строй и заслужи... За чистку сапог Георгиевские кресты не вешают...

Вообще, тут они доставались не даром.

Обыкновенно, когда присылают голосовые кресты на роту, то солдаты приговаривают их не наиболее храбрым, а наиболее влиятельным и богатым вольноопределяющимся. Скобелев никогда не допускал ничего подобного... Вот как это делалось... Подъезжает он к роте.

   — Выбрали, ребята, кому кресты?

   — Выбрали, ваше-ство...

   — Кому же?

   — Фельдфебелю — первый! — рапортует ротный командир. — Потом вольноопределяющемуся такому-то...

   — Вот что, ребята, кресты должны доставаться не фельдфебелям, а тем, кто действительно стоит этого... Слышите? Самым храбрым... Поняли меня?

   — Поняли, ваше-ство!..

   — Ну вот... Так опять сделайте-ка выбор при мно. Господа офицеры, уйдите, пусть солдаты сами.

По второму выбору кресты достаются тем же.

   — Смотрите, ребята, нечестно, если вы лучших оставите без крестов... Сделайте ещё раз выбор.

И если по третьему всё-таки кресты достаются влиятельным людям, тогда Скобелев и навешивал их.

Раз, в одном таком случае, на вопрос Скобелева:

   — Кому, молодцы, кресты приговорили?

   — Я назначил их такому-то и такому-то... — сунулся было ротный командир.

   — А вы какое право имеете на это?.. Вы, капитан, чего суётесь не в своё дело?.. Отнюдь не сметь вперёд! Назначать голосовой крест — священное право солдата, а не ваше...

Зачастую, если несмотря на переголосовку, кресты всё-таки доставались вольноопределяющимся и фельдфебелям, Скобелев приказывал представить этих отличившихся к именным, а голосовые всё-таки давали простой армейской кирилке.

   — А то им ничего и никогда не достанется!

На Георгиевские кресты Скобелев смотрел в высшей степени серьёзно...

   — Главное, чтобы они не попадали шулерам!.. — говорил он. — Или осторожным игрокам.

   — Как это?

   — А так... Часто иной при генерале бросится вперёд — ну и крест... А так он за другими прячется. Это и есть шулера. Осторожными игроками я называю тех офицеров, которые храбры до креста, получив же его, успокаиваются и начинают опочивать на лаврах, берегут свою драгоценную жизнь... Поняли вы меня? Это всё равно, что игрок сорвёт крупный куш и забастует... Георгиевский крест обязывает... Кто носит его на груди, должен быть во всём примером... Его место в бою — впереди...

И действительно, такой взгляд на кавалеров был и у скобелевских солдат. Во время сражений в смутные моменты, когда человеческому стаду нужны вожаки, солдаты сами кричали: егорьевцы, вперёд!.. Кавалеры — показывай дорогу!..

Таким образом, серебряный крест был зачастую только вестником, предтечей креста деревянного. Во всяком бою первыми убитыми оказывались в свалке Георгиевские кавалеры...

   — Отчего вы не дадите такому-то Георгиевского креста? — часто просили Скобелева люди, власть имеющие.

   — Почему... Да мой Круковский больше его заслуживает. Хоть в траншеях со мною был!

   — Да ведь солдатский крест — что он стоит!

   — Стоит, если мои солдаты за него жизнью жертвуют... Пускай в других дивизиях он достаётся даром — я у себя этого разврата не потерплю...

И тотчас же начинается потеха.

   — Круковский, ты хочешь крест?

   — Хочу, ваше-ство!..

   — Ну, иди в строй... Заслуживай...

   — В строй не хочу...

   — А я тебя отправлю от себя.

   — Как же вы-то сами без меня обойдётесь... Не может этого быть.

С близкими к нему лицами Скобелев был совсем юношей. Избыток жизни сказывался в этом. Он постоянно шутил, смеялся, школьничал. Если не с кем было — с денщиком.

   — Обезьяна! (Круковский не отзывается — молчит.)

   — Обезьяна, тебе говорят...

Тоже молчание.

   — Круковский...

Тот мрачно подходит...

   — Отчего же ты не являлся?

   — Потому, ваше-ство, обезьяну кликали...

   — Значит, ты обиделся?..

   — Звестно, обиделся!..

   — Ну так, поцелуй меня!.. — И Скобелев протягивает ему щёку.

Круковский целует.

   — Ну, теперь не обижаешься?

   — Никак нет.

   — А всё-таки обезьяна...

Особенное удовольствие доставляло Скобелеву выходить по утрам умываться в промежуток между нашей и турецкой траншеей... Круковский должен был следовать туда за ним. Турки, разумеется, тотчас же начинали обстреливать их.

   — Ваше превосходительство... А, ваше превосходительство?

   — Ну чего тебе?

   — Что я вам сказать хочу...

   — Что?

   — Вы бы шли в траншею мыться...

   — Мне и здесь хорошо... А хочешь, я тебя тут за трусость на часы поставлю...

Круковский мнётся...

   — Ну, чего же ты молчишь. Хочешь?

   — Не хочу...

   — А я всё-таки поставлю...

   — А тогда кто же вам служить будет... Кто?..

   — Ну, пошёл вон, трус!..

И осчастливленный позволением уйти с опасного места, Круковский живо убирался оттуда.

XXV

Приготовления к походу за Балканы[83] шли безостановочно. Со дня занятия Плевно до дня выступления дивизия не отдыхала. Приготовляли и чистили оружие, скупили всё деревянное масло в городе для этого... Ружья Крнка никуда не годились, Скобелеву пришла в голову блестящая мысль вооружить хоть один батальон превосходными Пибоди — Мартини, во множестве находившимися в арсенале Плевны.

Я помню, какой гвалт подняло это в некоторых кружках.

   — Это позор! — кричали там. — Русскую армию вооружать турецкими ружьями.

Скобелев слушал их и совершенно спокойно перевооружил стрелков Углицкого полка.

   — Если бы было достаточно артиллерийских снарядов, так я и артиллерию свою снабдил бы турецкими орудиями. Я не считаю позором отнять у неприятеля то, что у него лучшее... Весь вопрос в том, чтобы сделать ему побольше вреда.

   — Этак вы и под турецкими знамёнами пойдёте? — замечали ему.

   — Нечего сказать, хорошо сравнение!.. Разве знамёнами дерутся, разве знамёна оружие?..

   — В истории не было примера...

   — Ну, это вы врёте, — и он сейчас же выставил целый ряд доказательств того, что величайшие полководцы прибегали к этому средству... — У себя нет — возьмём у неприятеля. Если у нас, положим, не хватит своего хлеба — так постыдно пользоваться складами турецкими, потому что это не наше, а неприятельское?.. Я и ранцы уничтожу.

   — Совсем по-турецки, значит.

   — Да, хорошему учиться не мешает... Если бы я не с турками, а с китайцами воевал, да подметил бы у них что-нибудь порядочное, сейчас же перенял бы... Сделайте одолжение!

И действительно, страшно отягощающие солдата ранцы были уничтожены и заменены холщовыми мешками, что вышло и легче, и удобнее... Закупка сапог, полушубков, фуфаек шла повсюду. За три недели в Габрове были заказаны вьюки и вьючные сёдла, заготовлялся неприкосновенный запас сухарей, крупы, наливался в бочонки спирт... И главное, заслуга Скобелева была в том, что всё это было сделано помимо интендантства... У интендантства требовали того, другого...

   — У нас ничего нет! — откровенно ответили эти господа Скобелеву.

Предусмотрительность генерала дошла до того, что заранее было куплено на каждый полк по 60 голов рогатого скота. До гор они должны были везти запасы, а в горах служить пищей... Остальные дивизионные командиры, приходя в какую-нибудь местность, требовали продовольствия и подвод. Население, совсем реквизированное, уже оказывалось несостоятельным. Движение войск замедлялось, начиналось истребление неприкосновенного запаса сухарей. Здесь же подводы и корм являлись в одном и том же. Корм шёл на ногах и вёз войсковые грузы. Заботливость Скобелева о солдате дошла даже до того, что весь запас уксуса и кислоты, бывший у плевненских торговцев, все сапоги, всю кожу, все бараньи шкуры были куплены... По всему пути Скобелев сам лично наблюдал, чтобы солдаты отнюдь не оставались без горячей пищи. В метель, на вершинах Балкан, где у других вымораживались целые полки, у Скобелева солдаты имели похлёбку и вдоволь мяса! Сделано было ещё и другое распоряжение, над которым на первых порах смеялись ужасно. Солдатам приказано было нести на себе по полену сухих дров.

вернуться

83

Я не рассказываю здесь всех эпизодов этого достопамятного перехода — им посвящено двадцать пять глав второго тома «Года войны».

108
{"b":"246119","o":1}