205 LX На смерть Александра Васильевича Дружинина Умолк твой голос навсегда, И сердце жаркое остыло, Лампаду честного труда 4 Дыханье смерти погасило. На мир усопшего лица Кладу последнее лобзанье. Не изменили до конца 8 Тебе ни дружба, ни призванье. Изнемогающий, больной, Души ты не утратил силу, И жизни мутною волной 12 Ты чистым унесен в могилу. Спи! Вечность правды настает, Вокруг стихает гул суровый, И муза строгая кладет 16 Тебе на гроб венок лавровый. 206 LXI Памяти Василия Петровича Боткина Прости! Разверстая могила Тебя отдаст родной земле; Скажи: что смерть изобразила 4 На этом вдумчивом челе? Ужель, добра поклонник страстный, Ты буйству века уступил И обозвал мечтой напрасной 8 Чему всю жизнь не изменил? Ужель сказал: за вами поле, Вы правы, тщетен наш союз! Я ухожу, нет в мире боле 12 Ни светлых дум, ни вещих муз. Нет! Покидая жизнь земную, Ты вспять стопы не обращал И тихо лепту трудовую 16 Трем старшим музам завещал {*}. 207 {* Завещал капитал университету, консерватории и школе живописи.} ВЫПУСК ЧЕТВЕРТЫЙ Предисловие Человек, не занавесивший вечером своих освещенных окон, дает доступ всем равнодушным, а, быть может, и враждебным взорам с улицы; но было бы несправедливо заключать, что он освещает комнаты не для друзей, а в ожидании взглядов толпы. После трогательного и высокознаменательного для нас сочувствия друзей к пятидесятилетию нашей музы жаловаться на их равнодушие нам, очевидно, невозможно. Что же касается до массы читателей, устанавливающей так называемую популярность, то эта масса совершенно права, разделяя с нами взаимное равнодушие. Нам друг у друга искать нечего. Раскрывая небольшое окошечко четвертого выпуска в крайне ограниченном числе экземпляров, мы только желаем сказать друзьям, что всегда рады их встретить и что за нашим окном Вечерние Огни еще не погасли окончательно. I Оброчник Хоругвь священную подъяв своей десной, Иду, и тронулась за мной толпа живая, И потянулись все по просеке лесной, 4 И я блажен и горд, святыню воспевая. Пою, и помыслам неведом детский страх, Пускай на пенье мне ответят воем звери, С святыней над челом и песнью на устах, 8 С трудом, но я дойду до вожделенной двери. 208 17 сентября 1889. Москва II Его императорскому высочеству в. к. Константину Константиновичу Сплывают ледяные своды, Твое явилось через воды Письмо с короной золотой. Ко мне, простившись со столицей, Примчались звучной вереницей 6 Стихи, пропетые тобой. Ужели жизнь опять приветна? Ужель затихли безответно И буря и недуга злость? Какая весть благоволенья! Какая свежесть вдохновенья! 12 Какой в глуши высокий гость! Весной нежданной сладко веет, В груди теплей, в глазах светлеет, Я робко за тобой пою. И сердце благодарно снова За жар живительного слова, 18 За юность светлую твою. 209 25 марта 1887. Воробьевка III Поэтам Сердце трепещет отрадно и больно, Подняты очи, и руки воздеты, Здесь на коленях я снова невольно, 4 Как и бывало, пред вами, поэты. В ваших чертогах мой дух окрылился, Правду провидит он с высей творенья, Этот листок, что иссох и свалился, 8 Золотом вечным горит в песнопенье. Только у вас мимолетные грезы Старыми в душу глядятся друзьями, Только у вас благовонные розы 12 Вечно восторга блистают слезами. С торжищ житейских, бесцветных и душных, Видеть так радостно тонкие краски, В радугах ваших, прозрачно-воздушных, 16 Неба родного мне чудятся ласки. 210 5 июня 1890. Воробьевка IV Одним толчком согнать ладью живую С наглаженных отливами песков, Одной волной подняться в жизнь иную, 4 Учуять ветр с цветущих берегов; Тоскливый сон прервать единым звуком, Упиться вдруг неведомым, родным, Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам, 8 Чужое вмиг почувствовать своим; Шепнуть о том, пред чем язык немеет, Усилить бой бестрепетных сердец, — Вот, чем певец лишь избранный владеет! 12 Вот, в чем его и признак, и венец! |
