19 сентября 1887 LI С солнцем склоняясь за темную землю, Взором весь пройденный путь я объемлю: Вижу, бесследно пустынная мгла 4 День погасила и ночь привела. Странным лишь что-то мерцает узором: Горе минувшее тайным укором В сбивчивом ходе несбыточных грез 6 Там миллионы рассыпало слез. Стыдно и больно, что так непонятно Светятся эти туманные пятна, Словно неясно дошедшая весть… 12 Все бы, ах, все бы с собою унесть! 197 22 августа 1887 LII Рыбак Неслась волна, росла волна, Рыбак над ней сидел, С душой, холодною до дна, На уду он глядел. И как сидит он, как он ждет, Разверзлась вдруг волна, И поднялась из шума вод 8 Вся влажная жена. Она поет, она зовет: "Зачем народ ты мой Людским умом и злом людским Манишь в смертельный зной? Ах, если б знал, как рыбкам весть Отрадно жизнь на дне, Ты сам спустился бы, как есть, 16 И был здоров вдвойне. Иль солнце красное с луной Над морем не встают? И лики их, дыша волной, Не вдвое ль краше тут? Иль не влечет небес тайник, Блеск голубой красы? Не манит собственный твой лик 24 К нам, в вечный мир росы?" Шумит волна, катит волна К ногам из берегов, И стала в нем душа полна, Как бы под страстный зов. Она поет, она зовет; Знать час его настал: Влекла ль она, склонялся ль он, — 32 Но с той поры пропал. 198 6 сентября 1885 LIII Зимняя поездка на Гарц С коршуном сходно, Что, на тяжелых утренних тучах Тихим крылом почивая, Ищет добычи, паря, 5 Песня моя. Ибо бог Каждому путь его Предначертал, Коим счастливец 10 К радостной цели Быстро бежит; Тот же, чье сердце Сжато несчастьем, Тщетно противится 15 Тесным пределам Кованой нити, Что все ж горькие ножницы Только однажды прервут. В чаще суровой 20 Прячется дикий зверь, И с воробьями Давно богачи В топи свои опустились. За колесницей легко 25 Следовать пышной фортуны, Как безмятежным придворным По дороге исправленной Вслед за въездом владыки. Но кто там в стороне? 30 Путь его тонет в кустах, Сзади его Ветви смыкаются вновь, Снова трава восстает, Пустыня его поглощает. 35 Кто ж уврачует того, Ядом кому стал бальзам? Кто из избытка любви Выпил ненависть к ближним? Презренный, став презирающим, 40 Тайно достоинство он Только изводит свое В самолюбивом стремленье. Коль на псалтири твоей Есть, отец милосердья, 45 Звук, его уху доступный, Сердце его утоли! Взор раскрой отуманенный На миллионы ключей Рядом с томящимся жаждой 50 Тут же в пустыне. Ты, посылающий радости Каждому полною мерой, Благослови и ловцов, Братьев на поиск зверей; 55 Со своеволием юным, Жаждой убийства, Поздних мстителей буйства, Тщетно с которым уж годы Бьется с дубиной крестьянин. 60 Но увей одинокого Тучей своей золотой, Зеленью зимней венчай ты До возрождения роз Влажные кудри певца — 65 О любовь, — твоего же! Ты мерцающим факелом Светишь ему Ночью через броды, По бездонным дорогам, 70 По пустынным полям; Тысячецветной зарей В сердце смеешься ему; Едкою бурей своей Ты возносишь его; 75 Зимние прядают воды С гор в песнопенья к нему; И алтарем благодарности нежной Грозной вершины встает перед ним Снегом покрытое темя, 80 Что хороводами духов Чутко венчали народы. Ты с неприступною грудью Смотришь таинственно явно Над изумленной землей 85 И взираешь из облак На страны и богатства. Что из жил твоих братий Рядом с собою ты льешь. 199 LIV Весеннее небо глядится Сквозь ветви мне в очи случайно, И тень золотая ложится 4 На воды блестящего Майна. Вдали огонек одинокий Трепещет под сумраком липок, Исполнена тайны жестокой 8 Душа замирающих скрипок, Средь шума толпы неизвестной Те звуки понятней мне вдвое: Напомнили силой чудесной 12 Они мне все сердцу родное. Ожившая память несется К прошедшей тоске и веселью; То сердце замрет, то проснется 16 За каждой безумною трелью. Но быстро волшебной чредою Промчалась тоскливая тайна, И месяц бежит полосою 20 Вдоль вод тихоструйного Майна. |
