131 XIX Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый 4 Детски задумчивый взор, Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый, 8 Влево бегущий пробор. 132 XX Солнце садится, и ветер утихнул летучий, Нет и следа тех огнями пронизанных туч; Вот на окраине дрогнул живой и нежгучий, 4 Всю эту степь озаривший и гаснущий луч. Солнца уж нет, нет и дня неустанных стремлений, Только закат будет долго чуть зримо гореть; О, если б небо судило без тяжких томлений 8 Так же и мне, оглянувшись на жизнь, умереть. 133 XXI Вольный сокол Не воскормлен ты пищей нежной, Не унесен к зиме в тепло, И каждый час рукой прилежной 4 Твое не холено крыло. Там, над скалой, вблизи лазури, На умирающем дубу, Ты с первых дней изведал бури 8 И с ураганами борьбу. Дразнили молодую силу И зной, и голод, и гроза, И восходящему светилу 12 Глядел ты за море в глаза. Зато, когда пора приспела, С гнезда ты крылья распустил И, взмахам их доверясь смело, 16 Ширяясь, по небу поплыл. 134 XXII Сад весь в цвету, Вечер в огне, Так освежительно-радостно мне; Вот я стою, Вот я иду, 6 Словно таинственной речи я жду. Эта заря, Эта весна Так непостижна, зато так ясна! Счастья ли полн, Плачу ли я, 12 Ты благодатная тайна моя. 135 XXIII Не вижу ни красы души твоей нетленной, Ни пышных локонов, ни ласковых очей, Помимо я гляжу на жребий отдаленный 4 И слышу приговор безжалостных людей. И только чувствую, что ты вот тут — со мною, Со мной! — и молодость, и суетную честь, И все, чем я дышал, — блаженною мечтою 8 Лечу к твоим ногам младенческим принесть. 136
XXIV Страницы милые опять персты раскрыли; Я снова умилен и трепетать готов, Чтоб ветер иль рука чужая не сронили 4 Засохших, одному мне ведомых цветов. О, как ничтожно все! От жертвы жизни целой, От этих пылких жертв и подвигов святых Лишь тайная тоска в душе осиротелой, 8 Да тени бледные у лепестков сухих. Но ими дорожит мое воспоминанье; Без них все прошлое — один жестокий бред, Без них один укор, без них одно терзанье, 12 И нет прощения, и примиренья нет. 137 XXV Еще одно забывчивое слово. Еще один случайный полувздох, И тосковать я сердцем стану снова 4 И буду я опять у этих ног. Душа дрожит, готова вспыхнуть чище, Хотя давно угас весенний день, И при луне на жизненном кладбище 8 Страшна и ночь, и собственная тень. 138 XXVI Теперь Мой прах уснет, забытый и холодный, А для тебя настанет жизни май; О, хоть на миг душою благородной 4 Тогда стихам, звучавшим мне, внимай. И вдумчивым и чутким сердцем девы Безумных снов волненья ты поймешь, И от чего в дрожащие напевы 8 Я уходил — и ты за мной уйдешь. Приветами, встающими из гроба, Сердечных тайн бессмертье ты проверь. Вневременной повеем жизнью оба, 12 И ты и я мы встретимся: теперь. 139 XXVII Кровию сердца пишу я к тебе эти строки, Видно, разлуки обоим несносны уроки, Видно, больному напрасно к свободе стремиться, Видно, к давно прожитому нельзя воротиться, Видно, во всем, что питало горячку недуга, 6 Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга. 140 XXVIII Ныне первый мы слышали гром, Вот повеяло сразу теплом. И пришло мне на память сейчас, 4 Как вчера ты измучила нас. Целый день, холодна и бледна, Ты сидела безмолвно одна; Вдруг ты встала, ко мне подошла 8 И сказала, что все поняла: Что напрасно жалеть о былом, Что нам тесно и тяжко вдвоем, Что любви затерялась стезя, 12 Что так жить, что дышать так нельзя, Что ты хочешь, — решилась, — и вдруг Разразился весенний недуг, И, забывши о грозных словах, 16 Ты растаяла в жарких слезах. |
