— Это понятно. — В тоне Нордбрандт был весьма заметен оттенок отвращения, но, опять-таки, взгляда она не отвела. — Мне это не нравится, но движение сопротивления не может просто разослать налоговых агентов, чтобы собрать налог на прибыль.

— Рад, что вы это понимаете, — серьезно заявил Зачинщик. — Для начала, однако, мы, похоже, сумеем раздобыть по крайней мере какие-то из необходимых нам средств путем небольшой хитроумной электронной манипуляции.

— Да? — Нордбрандт явно заинтересовалась.

— О, да, — ответил Зачинщик с неприятной улыбкой. — Я, определённо, не в праве разглашать подробности. Если на то пошло, я, в данный момент, и не знаю особых подробностей. Но к концу текущего фискального квартала Бернардуса Ван Дорта ожидает открытие, что у Торгового Союза образовался непредвиденный перерасход средств.

Нордбрандт прижала ладонь к губам, чтобы сдержать взрыв радостного смеха, а её карие глаза заискрились. Зачинщик, в ответ, улыбнулся как мальчишка, ухитрившийся прогулять неделю школьных занятий, и не попасться на этом. Он так и думал, что ей понравится идея запустить руку в мошну могучей и теоретически не занимающейся политикой торговой организации, которая возглавила организацию референдума об аннексии.

— Не правда ли, в этом есть некая высшая справедливость? — секунду спустя спросил он её, и она с энтузиазмом кивнула.

— Как я и сказал, подробности мне неизвестны, — продолжил он, — но если операция пройдёт хотя бы наполовину так удачно, как мне дали понять, мы должны оказаться в состоянии начать через пару месяцев предоставлять некое ограниченное дополнительное финансирование вам и вашей организации. Может быть и несколько раньше, но я не думаю, что вам следует на это рассчитывать. Конечно же, прежде чем мы сможем начать, мы должны иметь некое представление о том, насколько велика и насколько активна может оказаться ваша организация.

— Я не собираюсь выспрашивать детали, — немедленно добавил он, взмахом руки словно отгоняя такую мысль. — Но, очевидно, мы должны иметь некое представление о размерах и возможностях разнообразных организаций, которые надеемся собрать вместе, если собираемся наилучшим образом использовать то, что неизбежно окажется ограниченными ресурсами.

— Я понимаю, — согласилась она. — Но прежде чем вовлекать своих людей во что-то, я, очевидно, должна это с ними обсудить.

— Естественно, — Зачинщик снова улыбнулся. — Уверен, нам будет казаться, что подготовительный период растягивается до бесконечности. Но я искренне убеждён, что, как только всё встанет на свои места, наша организация решит судьбу всего Скопления.

— Тогда давайте надеяться, что её создание пройдёт удачно, — сказала Агнес Нордбрандт, и подняла пивную кружку в салюте своим новым союзникам.

— Ты в своём уме?! — тихо потребовал ответа спутник "Зачинщика", когда они вдвоём двадцать минут спустя неспешно шли по тротуару. Случайный наблюдатель, вне всякого сомнения, принял бы их за двух приятелей, возвращавшихся с вечерней попойки, и мечтающих о ночи отдыха перед предстоящим им очередным рабочим днём.

— Думаю, да, — ответил Зачинщик и ухмыльнулся. — Хотя, конечно, будучи не в своём уме, я бы этого не сознавал, верно?

— Да? Ну, Эйхбауэр никак не санкционировала заходить настолько далеко, и ты знаешь это. Во имя Господа, Дамиен, ты практически пообещал этой сумасшедшей деньги!

— Да, пообещал, разве нет? — хохотнул капитан Дамиен Харахап, известный Агнес Нордбрандт как "Зачинщик". — Думаю, мое объяснение их происхождения было вызвано приступом вдохновения. Ей оно определённо понравилось, так ведь?

— Чёрт подери, да будешь ты серьёзен? — раздражение спутника было очевидным для Харахапа, хотя не было бы таковым для предполагаемого случайного наблюдателя. Старший агент вздохнул. Он уже работал с этим человеком раньше — нечасто, но два или три раза было дело — и полагал, что должен был привыкнуть к ограниченности напарника. Печально, однако, что у того было так мало представления о том, как ведётся Большая Игра.

— Я именно серьёзен, может быть на свой собственный лад, — сказал он несколько секунд спустя. — И могу напомнить, что я проработал с Ульрикой — я хотел сказать с майором Эйхбауэр — намного дольше тебя.

— Я в курсе. Но это должно было быть прощупыванием почвы. Мы должны были собрать информацию, а не заниматься чёртовой вербовкой! Ты настолько вышел за рамки инструкций, что это уже даже не смешно.

— Это называется "инициативой", Томми, — сказал Харахап, и на этот раз в его улыбке был едва уловимый оттенок презрения. — Ты действительно думаешь, что Эйхбауэр послала бы нас собирать подобную информацию, если бы в воздухе не витал, по крайней мере, потенциал намечающейся операции?

Он покачал головой, а его спутник поморщился.

— Старший ты, и Талботт является твоим так называемым регионом специализации, так что подставляешь ты свою задницу. Я, однако, всё равно думаю, что в ней появится новая дырка, как только Эйхбауэр прочитает твой отчёт.

— Может быть. Хотя я в этом сомневаюсь. В худшем случае "мистер Зачинщик" никогда больше не появится на Корнати. Нордбрандт никогда больше меня не увидит, и останется только с неотвеченными вопросами и бесполезными предположениями. — Харахап пожал плечами. — Она может решить, что я просто пытался прощупать её, или что я был по-тихому арестован и ликвидирован. Но если Ульрика действительно к чему-то готовится, установление надёжного контакта с человеком вроде Нордбрандт может оказаться весьма полезным. И я уверен, что мы сможем наскрести достаточно средств, чтобы подтвердить мою сказочку про ограбление РТС, не выходя за возможности секретных фондов Ульрики.

— Но зачем? — спросил его напарник. — Эта женщина не вполне в себе, и ты это знаешь. И она умна. Это плохое сочетание.

— Зависит от того, чего пытаешься добиться, разве не так? — парировал Харахап. — Согласен, что у неё, похоже, не хватает пары шариков. Если бы я хотел удержать Пограничную Безопасность подальше от моей планеты, я бы мгновенно ухватился за возможность присоединиться к Мантикоре. Также поступил бы и любой другой человек, разум которого пребывает в реальном мире. Но, на мой взгляд, Нордбрандт искренне верит, что сможет организовать движение сопротивления, которое не только сможет убедить Мантикору убраться куда-нибудь в другое место, но и проделать то же самое с УПБ и, вероятно, даже перевернуть всю экономическую систему на Корнати.

— Я же сказал — сумасшедшая.

— Не совсем, — возразил Харахап. Напарник недоверчиво посмотрел на него, и он снова усмехнулся. — О, она бредит, если думает, что Пограничной Безопасности перспектива превращения её и её верных сторонников в корм для ворон будет стоить хотя бы секунды сна. У УПБ слишком много опыта в расправе с подобными ей. Но она может оказаться права в отношении Мантикоры. А если майор Эйхбауэр или её глубокоуважаемое начальство на самом деле обдумывают какие-то операции здесь, в Скоплении Талботта, против кого, думаешь, они будут направлены?

— Полагаю, это резонный довод, — против воли признал напарник.

— Конечно, резонный. И в этом причина — ну, одна из причин — почему я собираюсь рекомендовать предоставить обещанное мною финансирование. И того, что мы также займёмся Вестманом.

— Вестманом? — напарник пристально на него уставился. — Я бы сказал, что он даже опаснее Нордбрандт.

— С нашей точки зрения? — Харахап кивнул. — Безусловно опаснее. Нордбрандт просто воображает, что по-настоящему разницы между Мантикорой и УПБ нет. Любая внешняя сила, отирающаяся в Талботте, с её точки зрения является врагом. Трудно её за это винить, даже если это её отношение отдаёт фанатизмом.

На секунду, на несколько коротких мгновений, его лицо закаменело, а глаза посуровели от воспоминаний о детстве, проведённом на другой планете, не слишком отличающейся от Корнати. Затем этот момент прошёл, и он снова усмехнулся.