Я и не собиралась делать этого, но они стали, уходя, запирать меня в комнате. Мне это в скором времени надоело, и я решила принять ответные меры.

Однажды во время их отсутствия я вылезла из квартиры через окно и направилась в военное училище, где когда-то был курсантом араб. Там я рассказала, где он проживает.

Тем же путем я вернулась домой — парочка к тому времени, к счастью, еще не вернулась.

На следующий день, когда все мы были дома, к нам пожаловала милиция. Мишель, приказав мне молчать, успел спрятаться в одном шкафу, предварительно заперев Марину в другом.

Когда милиционеры вошли, я молча указала на шкаф, в котором прятался араб. Больше никого в квартире нет, сказала я, когда его вытащили из укрытия, — ведь мне было известно, что Марину ждет серьезное наказание за укрывательство.

После того как Мишеля увели, Марина выскочила из своего шкафа и накинулась на меня. Царапалась, хватала за волосы, грязно ругалась, материлась.

Я инстинктивно схватила стоящий рядом топор и ударила им Марину по голове. Та упала как подкошенная — я, сама того не желая, угодила прямо ей в висок.

Когда я пришла в себя, то поняла, что мне трудно будет доказать, что я убила подругу, защищая себя. Тогда я решила избавиться от трупа.

После недолгого размышления я пришла к выводу, что лучшего места спрятать тело, чем глухое пространство между гаражом и летней кухней, не найти — там не было ни входа, ни выхода. Я завернула труп в одеяло и выбросила его в окно. Затем вылезла сама и с помощью лестницы затащила тело на крышу гаража, а затем сбросила его вниз.

Тщательно убрав комнату, я покинула квартиру и переехала в общежитие. А вот зачем я забрала с собой документы, почему не уничтожила их — самой непонятно.

Ита, уже находясь в КПЗ, хотела было изменить свои показания, свалив всю вину на араба, однако следователь убедил ее не делать этого — ведь чистосердечное признание умаляет вину, а следовательно, и срок.

Суд приговорил Иту к 10 годам лишения свободы.

Евсей Агрон, одесский еврей, был осужден на семь лет тюрьмы за убийство и контрабанду и вышел оттуда со статусом «вора». В 1971 году он верховодил большой бандой, орудовавшей в Одессе и других городах, Советского Союза. 8 октября 1975 года Агрон выезжает в Америку. В течение двух лет после прибытия в США, ему удалось собрать «бригаду» верных ему братков, и вскоре организованная банда приступила к завоеванию Брайтона.

Бригада Агрона занималась нападениями с целью грабежа, вымогательством и мошенническими операциями с социальным страхованием. Одна из американских газет писала, что в 1980-х доходы Агрона превышали 50 000 долларов в неделю. Агрон открыл свой собственный офис «Эль Карибе», откуда и терроризировал русскую эмигрантскую общину. Кроме того, он выкупил русскую газету на Брайтон-Бич «Новое русское слово», где публиковали то, что хозяин считал нужным.

Жертвами Агрона были все: русские врачи, юристы, бизнесмены, владельцы магазинов на Брайтон-Бич авеню и многие другие. Если кто-то отказывался платить банде Агрона, его беспощадно избивали у всех на глазах, главарь лично бил своих жертв большим стрекалом для скота, а если и это не помогало — убивали.

Однажды Агрон пригрозил убить дочь одного из русских эмигрантов в день ее свадьбы, если тот не выплатит ему 15 тысяч долларов.

Братки отличилась дерзостью, вспыльчивостью и жестокостью, ведь сам глава банды был задиристым, несмотря на свой солидный возраст, и любил устраивать драки в ночных клубах «Малой Одессы».

При этом Агрон отличался высоким интеллектом. В 1979 году он легко смог найти контакт с итальянской мафией, — с семьей Дженовезе, поддерживал с ними деловые отношения с помощью Мюррэй Уильсона, которого за его уникальные способности в отмывании денег ФБР называло современным Мейером Лански. Уильсон был знатоком и настоящим асом в функционировании оффшорных счетов и аккредитивов, а также сложных международных биржевых операциях. Именно Уильсон поспособствовал тому, что русско-еврейская бригада из Брайтона стала интегральной частью американской преступности, так как его покровителем был сам Венеро «Бенни-эгз» Мангано. Уильсон свел Агрона с главарями этого клана, но спустя некоторое время на Агрона стали покушаться. Когда Агрон гулял по берегу Кони-Айленда (1980 г.), на него было совершено вооруженное нападение. Появилось множество версий о причинах покушения, однако настоящую причину никто не знал, включая самого Агрона.

В 1984 году было произведено второе покушение на Агрона, когда он выходил из гаража в своем доме на Оушен-Парквэй в Бруклине. Агрона ранили в лицо и шею, и с тяжелым огнестрельным ранением он был отправлен в больницу.

Хотя пули навсегда остались в его теле, он все же остался жить с искривленным лицом. После второго покушения Агрон предполагал, что заказчик — главарь конкурирующей «русской» банды Борис Гольдберг, ветеран израильской армии, который в Бруклине осуществлял торговлю наркотиками и не только… Агрон знал, что члены банды взрывали гранаты перед входами магазинов своих упрямых жертв в Калифорнии, совершали убийства в Техасе и жестоко расправлялись с драгдилерами — своими конкурентами, поэтому он не отрицал, что Гольдберг действительно назначил 25 тысяч долларов за его голову, как говорили Агрону некоторые доверенные люди. Когда Агрон назначил «стрелку» Гольдбергу в мае 1984-го, его предупредили, что здание, где они собрались, окружили союзники Гольдберга — мексиканские бандиты. Из-за этого непредвиденного обстоятельства двум врагам пришлось мириться.

4 мая 1985 г. водитель Агрона Борис Найфельд ожидал своего босса в «Линкольне», чтобы отвезти его в Манхэттен в баню в Лоуэр-Ист-Сайд. Агрон любил посещать такие места по субботам, так как только там он мог расслабиться и отдохнуть, а главное пообщаться по душам с друзьями.

Но в тот роковой день 53-летний Агрон еще находился в своей квартире, бреясь в роскошной ванной.

Фрагменты книги «Красная мафия» в переводе Светланы Шкуратовой подробно описывают трагедию того утра: «Импортная мраморная сантехника — недавнее приобретение Агрона, за которое он выложил 150 тысяч долларов, — была элегантной даже по русским стандартам. Агрон побрызгался дорогим одеколоном, надел свой мешковатый синий костюм и захватил шляпу.

В то время как большинство русских бандитов расхаживали в костюмах из акульей кожи и носили такое количество золотых украшений, что могли выступать в качестве маяков в безлунную ночь, Агрон одевался как давний житель Америки, и несведущие люди вполне могли принять его за торговца-пенсионера, отправляющегося по утренним делам.

Перед тем как выйти из квартиры, он сказал своей гражданской жене, певице кабаре Майе Розовой, что они увидятся вечером за ужином в одном из ресторанов Брайтон-Бич.

Ровно в 8.35 утра он нажал кнопку лифта.

Вдруг из-за угла коридора вышел человек в спортивном костюме и солнцезащитных очках и в упор выстрелил в Агрона. Он упал на пол, кровь разливалась ручьем по черно-белой мраморной плитке. Убийцей Агрона называли бывшего киевлянина Владислава Резника, но по чьему заказу он действовал, осталось загадкой…».

Агрон был хорошо знаком со знаменитым русским певцом М.Шуфутинским, которому он «подарил» слова будущей легендарной песни «На Колыме, где тундра и тайга кругом, среди замерзших елей и болот». Шуфутинский познакомился с Агроном во время работы в качестве аранжировщика альбома песен его жены и после их знакомства подчеркнул, что, по его мнению, это человек был умным и мудрым. «Он знал наизусть и любил немало песен, и ему нравилось, как я их пою. За «Колыму» ему отдельное спасибо».

Нафталий Френкель — герои социалистического труда, генерал-лейтенант инженерно-технической службы, награжден тремя орденами Ленина… прочитав такую мини-биографию, невольно решишь, что перед тобой герой, личность с большой буквы и верный служитель отечества. Но, внимательно листая книгу его жизни, ловишь себя на вопросе: «Почему же он так ненавидел эту страну?».