Бандиты были осторожны и дальновидны. Гриневич добивался, чтобы никто и никогда не узнал о существовании их группировки. Все члены банды следовали установленному правилу: ничего не знаю, ничего не слышу, ничего не помню. В результате, например, оперативники долгое время пытались решить такую головоломку: как получается, что при существовании преступной группировки, совершающей разбойные нападения по заранее хорошо обдуманному плану, никто не видел даже двух членов банды вместе в их «нерабочее время». Действительно, эти люди никогда не отдыхали вместе и даже не разговаривали друг с другом. Случайно встретившись на улицах, они делали вид, что незнакомы.

Дело в том, что все «явки» проходили на конспиративной квартире в определенные дни и в четко установленное время, где бандиты и составляли план очередного преступления.

Гриневич внимательно следил за каждым «братком», распределял преступные роли, а также занимался приобретением «спец-средств»: оружия, боеприпасов, удавок, перчаток, масок и т. п. Его «правая рука» — Шевцов являлся «мозгом» группировки. Полученный опыт пригодился ему уже как главарю преступной группировки. Шевцов наперед просчитывал всю преступную деятельность братков, следил за работой оперативников и вовремя «заметал следы», не оставляя милиционерам ни единого шанса на успех. И тогда сотрудники одесской милиции обратилась за помощью к известному розыскнику, легендарной личности — Москвичу.

Москвич обладал чрезвычайно развитой интуицией, имел большой опыт и славился среди коллег как по-настоящему железный человек. Эта слава не была случайной. Оперативник буквально поражал окружающих своими крепкими нервами, исключительно рациональным мышлением и умением выждать момент для захвата преступников.

С того дня, когда известный розыскник стал заниматься бандой Гриневича, между Москвичем и Шевцовым как бы образовалась невидимая связь, которая медленно, но уверенно затягивала петлю на шее бандита, не давая ему спокойно дышать и здраво мыслить. Это была профессиональная игра с необычайно высокой ставкой.

Москвич имел свою индивидуальную стратегию и не совсем обычные методы расследования. Уже через месяц розыскник распознал индивидуальный почерк банды Гриневича и вышел на след криминальных лиц, которые продавали ему оружие, а затем вычислил приблизительную дату очередного грабежа. В то же время Шевцов тоже не сидел сложа руки. Звериным чутьем ощущая угрозу, он подготовил себе для страховки поддельные паспорта на фамилии Ермошкина и Цимбалиста и был готов в любой момент выехать из Украины.

После разбойного нападения на зажиточную семью Линбергов банда неожиданно «засветилась»: муж умер, а жена спаслась и после лечения смогла не только описать преступников, но и даже нарисовать портреты каждого из них, так как оказалась замечательным художником. Москвич только и ждал этого. Он тут же начал «охоту на волков», хотя те продолжали жить в полной уверенности, что свидетелей не осталось.

Как-то на одной из явочных квартир шло обсуждение плана грабежа ювелирного магазина. От внимания Шевцова не ускользнуло, что один из членов банды вел себя несколько нервно. Тем не менее главарь спокойно назначил очередную дату преступления — 13 августа 1932 года.

Это преступление стало для банды Гриневича последним. Оперативная группа во главе с Москвичом дождалась в засаде, пока преступники ворвутся в магазин, а затем провела облаву, в результате которой все налетчики были задержаны и арестованы «на горячем». Но вот сюрприз: главаря среди них не оказалось. Он просто не пришел к месту, нутром почувствовав неладное.

Чутье его не подвело: Москвич был заранее уведомлен о нападении на магазин. Дело в том, что незадолго до этого был задержан один из членов банды. После того, как Москвич «обработал» задержанного преступника и пообещал ему поддержку на суде, тот согласился работать на милицию. В результате он был отпущен на сходку с мини-микрофоном под пиджаком. Итог захвата был впечатляющим: судебная коллегия приговорила всех членов банды, кроме «стукача», к смертной казни — расстрелу, а Шевцов был объявлен в международный розыск как особо опасный преступник.

Что же касается главаря, счастливо избежавшего ареста, то он по фальшивому паспорту приехал в Москву. Скитаясь по улицам большого города и прячась от каждого милиционера, Шевцов частенько вспоминал свою роскошную жизнь в Одессе, великолепие женщин этого чудного города. И чем больше он об этом думал, тем больше ненавидел Москвича, всем сердцем желая отомстить ему.

Тем временем Москвич вел усиленный розыск, также желая встретиться с ним с глазу на глаз. Сделать это оказалось не просто. Преступник постоянно заметал следы: он не сидел на месте, передвигаясь из города в город и часто проводя ночи в грязных подвалах и заброшенных канализациях. Два года скрываясь от глаз правосудия, Шевцов наконец нашел новое необычное пристанище — тюрьму. Он сознательно совершил хулиганский поступок в Херсоне, поскандалив в состоянии опьянения, за что под вымышленной фамилией Ермошкина был осужден на год тюрьмы. Находясь в местах лишения свободы, Шевцов чувствовал себя как никогда уютно и спокойно. Но и здесь он не переставал думать о своем «крестном», любимой Одессе и умоляющих глазах перепуганных жертв перед смертью, которые он вновь мечтал увидеть, как только выйдет на свободу.

Шевцов понимал: без насилия, разбоев, краж и убийств, которые оживляли его давно ставший больным рассудок, он уже не проживет. В то же время он осознавал, что игра с розыскником еще не окончена, пока 1: 0 в пользу Москвича, но он еще вернется на волю и, возможно, победа будет все-таки за ним.

Тем временем оперативник однажды проснулся в мокром поту: ему приснилось, будто осужденные преступники мучаются в смертной агонии, и среди них Шевцов с горящем факелом в руках. «Подожди, и твое время придет», — подумал Москвич. И оказался прав. Сон был вещим, он помог установить место пребывания опасного беглеца.

В 1911 году, анализируя криминальную ситуацию в Одессе, начальник сыскного отделения полиции города полковник Кючельчен пришел к выводу, что имеющие место наглые преступления не обходятся без активного участия человека, имеющего власть, связи и, конечно же, деньги.

Чтобы «вычислить» его, опытный и педантичный Кючельчен изучил практически всех людей из высшего общества. Он собрал на них достаточно информации, чтобы достоверно знать привычки, слабости и даже тщательно скрываемые странные связи.

Скрупулезно обработав эту информацию, начальник сыскного отделения пришел к выводу о необходимости срочно внедрить своих людей в круг общения некоего Михайловича. Речь шла о высоком, элегантном мужчине 35 лет, который обладал изысканными манерами и утонченным вкусом, представлялся инженером и являлся объектом вожделения для многих одесских дам. Михайлович вел на зависть разнообразную жизнь: любил присутствовать на скачках, бегах, автогонках, но чаще всего все-таки его можно было увидеть в ресторанах и других увеселительных заведениях Южной Пальмиры.

Впрочем, Кючельчена насторожило вовсе не это и даже не то, что тот выдавал себя за инженера, каковым в действительности не являлся. Бросалось в глаза, что этот человек имел дело только с тщательно проверенными людьми из различных слоев общества. Окружение Михайловича даже создавало впечатление тайной секты, в которой избранные посвященные дали клятву молчания о деятельности своего предводителя.

Забегая вперед, подчеркнем, что чутье сыщика не подвело Кючельчена, и он не ошибся, подозревая в деятельности Михайловича первопричину одесских криминальных проблем.

Мало того: этот человек относится к числу наиболее знаменитых воров и аферистов, таких как Сонька-Золотая ручка и баронесса фон Штейн, сумевшая даже обокрасть помазанника божьего — императора всероссийского Николая II.