За рекой, на горе,

Лес зелёный шумит;

Под горой, за рекой,

Хуторочек стоит.

В том лесу соловей

Громко песни поёт;

Молодая вдова

В хуторочке живёт.

В эту ночь-полуночь

Удалой молодец

Хотел быть, навестить

Молодую вдову…

На реке рыболов

Поздно рыбу ловил;

Погулять, ночевать

В хуторочек приплыл.

«Рыболов мой, душа!

Не ночуй у меня:

Свёкор дома сидит, —

Он не любит тебя…

Не сердися, плыви

В свой рыбачий курень;

Завтра ж, друг мой, с тобой

Гулять рада весь день».

— «Сильный ветер подул…

А ночь будет темна!..

Лучше здесь, на реке,

Я просплю до утра».

Опозднился купец

На дороге большой;

Он свернул ночевать

Ко вдове молодой.

«Милый купчик-душа!

Чем тебя мне принять…

Не топила избы,

Нету сена, овса.

Лучше к куму в село

Поскорее ступай;

Только завтра, смотри,

Погостить заезжай!»

— «До села далеко;

Конь устал мой совсем;

Есть свой корм у меня, —

Не печалься о нём.

Я вчера в городке

Долго был — всё купил;

Вот подарок тебе,

Что давно посулил».

— «Не хочу я его!..

Боль головушку всю

Разломила насмерть;

Ступай к куму в село».

— «Эта боль — пустяки!..

Средство есть у меня:

Слова два — заживёт

Вся головка твоя».

Засветился огонь,

Закурилась изба;

Для гостей дорогих

Стол готовит вдова.

За столом с рыбаком

Уж гуляет купец…

(А в окошко глядит

Удалой молодец)…

«Ты, рыбак, пей вино!

Мне с сестрой наливай!

Если мастер плясать —

Петь мы песни давай!

Я с людями люблю

По-приятельски жить;

Ваше дело — поймать,

Наше дело — купить…

Так со мною, прошу,

Без чинов — по рукам;

Одну басню твержу

Я всем добрым людям:

Горе есть — не горюй,

Дело есть — работай;

А под случай попал —

На здоровье гуляй!»

И пошёл с рыбаком

Купец песни играть,

Молодую вдову

Обнимать, целовать.

Не стерпел удалой,

Загорелась душа!

И — как глазом моргнуть

Растворилась изба…

И с тех пор в хуторке

Никого не живёт;

Лишь один соловей

Громко песню поёт…

Перед воеводой молча он стоит;

Голову потупил, сумрачно глядит;

С плеч могучих сняли бархатный кафтан;

Кровь струится тихо из широких ран.

Скован по ногам он, скован по рукам:

Знать, ему не рыскать ночью по лесам!

Думает он думу — дышит тяжело:

Плохо!.. видно, время доброе прошло.

«Что, попался парень? Долго ж ты гулял!

Долго мне в тенета волк не забегал!

Что же приумолк ты? Слышал я не раз —

Песенки ты мастер петь в весёлый час;

Ты на лад сегодня вряд ли попадешь…

Завтра мы услышим, как ты запоешь».

Взговорил он мрачно: «Не услышишь, нет!

Завтра петь не буду — завтра мне не след;

Завтра умирать мне смертию лихой;

Сам ты запоешь, чай, с радости такой!..

Мы певали песни, как из леса шли —

Как купцов с товаром мы в овраг вели…

Ты б нас тут послушал — ладно пели мы;

Да недолго песней тешились купцы…

Да ещё певал я — в домике твоём;

Запивал я песни — всё твоим вином;

Заедал я чарку — хозяйскою едой;

Целовался сладко — да с твоей женой».

Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,

Не лежал я во рву в непроглядную ночь, —

Я свой век загубил за девицу-красу,

За девицу-красу, за дворянскую дочь.

Я в немецком саду работал по весне,

Вот однажды сгребаю сучки да пою,

Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,

Смотрит в оба да слушает песню мою.

По торговым селам, по большим городам

Я недаром живал, огородник лихой,

Раскрасавиц девиц насмотрелся я там,

А такой не видал, да и нету такой.

Черноброва, статна, словно сахар бела!..

Стало жутко, я песни своей не допел.

А она — ничего, постояла, прошла,

Оглянулась: за ней как шальной я глядел.

Я слыхал на селе от своих молодиц,

Что и сам я пригож, не уродом рожден, —

Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц,

У меня ль, молодца, кудри — чесаный лён…

Разыгралась душа на часок, на другой…

Да как глянул я вдруг на хоромы её —

Посвистал и махнул молодецкой рукой,

Да скорей за мужицкое дело своё!

А частенько она приходила с тех пор

Погулять, посмотреть на работу мою,

И смеялась со мной, и вела разговор:

Отчего приуныл? Что давно не пою?

Я кудрями тряхну, ничего не скажу,

Только буйную голову свешу на грудь…

«Дай-ка яблоньку я за тебя посажу,

Ты устал, чай, пора уж тебе отдохнуть».

— «Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись,

Пособи мужику, поработай часок».

Да как заступ брала у меня, смеючись,

Увидала на правой руке перстенек:

Очи стали темней непогоднего дня,

На губах, на щеках разыгралася кровь.

«Что с тобой, госпожа? Отчего на меня

Неприветно глядишь, хмуришь чёрную бровь?»

— «От кого у тебя перстенёк золотой?»

— «Скоро старость придет, коли будешь всё знать».

— «Дай-ка я погляжу, несговорный какой!»

И за палец меня белой рученькой хвать!

Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь,

Я давал — не давал золотой перстенёк…

Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож,

Да не знаю уж как — в щёку девицу чмок!..

Много с ней скоротал невозвратных ночей

Огородник лихой… В ясны очи глядел,

Расплетал, заплетал русу косыньку ей,

Целовал-миловал, песни волжские пел.

Мигом лето прошло, ночи стали свежей,

А под утро мороз под ногами хрустит.

Вот однажды, как крался я в горенку к ней,

Кто-то цап за плечо: «Держи вора!» — кричит.

Со стыдом молодца на допрос провели,

Я стоял да молчал, говорить не хотел…

И красу с-головы острой бритвой снесли,

И железный убор на ногах зазвенел.

Постегали плетьми и уводят дружка

От родной стороны и от лапушки прочь

На печаль и страду!.. Знать, любить не рука

Мужику-вахлаку да дворянскую дочь!