— …А деньги нужны мне, чтобы нанять людей, — продолжал Макс. — Еще нужно заплатить тому, кто приготовит мне звездный яд и будет потом держать язык за зубами.
— Звездный яд — что это? — с искренним удивлением произнесла Эдна. — Я никогда не слышала ничего о нем.
— Не могла слышать. Это редкий рецепт… Скажи, ты когда-нибудь видела детей звезд — Ориона и Астэр?
— Нет. Но много слышала о них.
— Они не люди, у них иной метаболизм. И звездный яд, безопасный для человека, для них смертелен.
— Милиан! — взмолилась Эдна. — Не делай этого! Я не хочу, чтобы ты убивал их…
— Я и не собираюсь, — успокоил ее Макс. — Я специально добавил в этот рецепт болотный жог, чтобы замедлить действие яда. Астэр успеют спасти, поверь мне… — и спросил. — Веришь?
— Верю… — девушка грустно опустила голову и, словно идя против своей воли, произнесла: — Я приготовлю тебе этот яд…
Макс отрешенно кивнул. Не нравилось ему, как начинают поворачиваться события. За всем виделась неотвратимая, как рок, воля Горящего. И, кажется, Максимилиан знал, что будет следующим шагом…
У него просто нет выбора. И это не отговорка в угоду совести. У него действительно не осталось никакого выбора. Даже отказаться от своей миссии он теперь не в силах. Эдна… единственный шанс быть рядом с ней — добыть себе бессмертие. И Макс слишком полюбил эту девушку, чтобы отказаться от нее. Ему претило, что все это подстроено Горящим, но он уже ничего не мог с собой поделать.
Ловушка захлопнулась…
— Ох, Милиан, — вздохнула Эдна и нежно коснулась пальчиками его изуродованной щеки, — мы с тобой все время испытываем друг друга всякими страшными тайнами… Когда же все это закончится?..
— Скоро, — пообещал он и поцеловал свою Эдну. Все, чего хмурый мальчишка никогда не высказал бы словами, поведал долгий, чувственный поцелуй…
День прошел мимо. Воздух, напоенный запахом моря, постепенно холодел. Все больше людей появлялось на улицах. Но, сколько Эдна ни смотрела в окно, она не увидела в пестрой толпе ни одного знакомого лица. Максимилиан, вытянувшись во весь рост на кровати и заложив кисти рук за голову, наблюдал, как его любимая вглядывается в происходящее за окном и, смешно закусив нижнюю губу, пытается что-то там разглядеть. Волнуется. Ждет.
Сам он уже нашел ту сокровенную гавань в своей душе, где можно быть в мире с собой, несмотря на то, что уже сделано, и то, что только предстоит сделать.
…Дважды им приносили еду и напитки: Макс, по обыкновению своему, не хотел лишний раз спускаться в общий зал. А когда Эдна не смотрела в окно, он развлекал ее, подбирая стихи и песни повеселее. Это были не его стихи и песни: он веселых писать никогда не умел. Все, что он рассказывал и напевал сейчас, принадлежало светлой памяти Оазиса и Балы.
Над Карибой раскинула крылья могучая южная ночь. Огромные звезды зажглись на небе. И, словно передразнивая их, — множество больших и малых огоньков вспыхнули на земле. В южных городах любят бумажные фонарики из разноцветной бумаги, которые окрашивают в самые невероятные цвета однообразный свет помещенных в них Лихтов. Но такого размаха, как этой ночью, Макс не ожидал… Видя воодушевление Эдны, он окончательно убедился, что происходит что-то особенное.
— Что празднуют? — спросил он.
— Субботу! — весело улыбнулась Эдна. — Я совсем забыла, что сегодня суббота. Во всех южных городах это праздничный день… — договорив, она вдруг сникла. Должно быть, вспомнила о нелюдимости Макса…
Он так и понял. И — черт возьми — именно сейчас он меньше всего хотел ее огорчать.
— Ты хочешь, чтобы я был веселым? — спросил он.
— Не надо мучить себя, — грустно отозвалась Эдна. — Будь таким, какой ты есть…
— Хорошо, — весело усмехнулся Максимилиан. — Так знай: я самодур и все должно быть по-моему! — он вскочил с кровати и картинно взмахнул руками. — Сегодня я хочу праздника! Вот так! Возражения не принимаются.
Эдна просияла и на радостях крепко обняла Макса. Порывисто поцеловав его в губы, она шустрой белкой бросилась к выходу в большой, южно-черный и сияющий праздничными огнями мир…
…В южные субботние вечера всегда бывает много работы у молодых магов, и мелкие медяшки щедро наполняют карманы любого, кто умеет накладывать Чарм — ведь каждому хочется быть красивым в праздник — или зажечь простой Лихт в воздухе — их хватают руками, словно горячую картошку, и рассовывают по бесчисленным бумажным фонарям.
Фонари сияли всюду: в руках веселых прохожих, на крышах домов, и — самое восхитительное — среди морских волн. Поставленные на крохотные лодочки, свернутые из листьев смолистой пальмы, мерцающие фонари покачивались на спокойных волнах невероятных размеров стаями, длинными вереницами или поодиночке. Завораживающее, чудесное зрелище… Множество людей столпилось на берегу, и каждый с волнением следил за судьбой своего фонарика.
Макс и Эдна тоже запустили по одному, но их постигла неудача: фонарь Эдны перевернулся погас в воде почти сразу, а фонарь Макса долго покачивался на волнах один, потом его цветастая бумажная шкурка вспыхнула и сгорела. Пришлось утешать Эдну, что не стоит видеть в этом дурного знака: это просто две случайности… Опять случайности!.. Макс наскоро придумал другое объяснение: во всем виноваты неловко свернутые из листьев лодочки. Вот и все.
Оставив за спиной мерцающее праздничными огоньками море, они углубились в город. О, это был почти кулдаганский Торгор: ночная темень, яркий свет и веселый шум в той же пропорции!..
Молодые маги развлекались вовсю, творя простые, но зрелищные и яркие заклинания. Под праздник люди с радостью принимали всё: и непрофессиональное самопальное колдовство, и откровенные ляпы и неудачи — так порой получалось даже веселее.
…Эдна остановилась, засмотревшись на парня, жонглировавшего двумя десятками Лихтов сразу. Максимилиан беззвучно усмехнулся: стоило ей только попросить, и он устроил бы такое же представление (даже лучше!), не выходя из гостиницы — ей-богу, и ради этого надо было идти на праздник?!. Но он тут же одернул себя: не ради этого… ей просто нравится быть среди веселых, красивых (пусть и в основном от Чарма) людей, и он, Максимилиан, будь он хоть трижды миродержец, маг, воин и поэт, никогда не заменит Эдне целого мира. Это уже давно пора было осознать…
Эдна обернулась, чтобы что-то сказать Максу, но застыла в изумлении, как и несколько десятков человек, уже наблюдавших это зрелище… Максимилиан жонглировал Лихтами… Их у него было ровно столько же, сколько у того парня. Одно но: все они были Северные! Холодные, как лед; исполненные дрожащего голубого сияния.
Со всех сторон посыпались отчаянные просьбы: каждый хотел такой Лихт для своего праздничного фонаря, каждый был уверен, что такое чудо должно обязательно принести ему счастье. Предлагали серебро; для некоторых, судя по их одежде, это серебро было последнее…
В итоге Макс раздал все Лихты бесплатно. Потому, что, устрой он сейчас бойкую торговлю… он бы просто перестал себя уважать. Для этих людей Северный Лихт так близко от Цитадели — чудо. А чудесами не торгуют.
Далекие звуки песен привели Макса и Эдну в одну из прибрежных таверн. Вернее, это Эдна притащила упрямого Макса сюда за рукав.
С каким упоением она слушала всех этих певцов из разных уголков обитаемого мира! Максимилиан не мог оторвать взгляда от ее выразительного личика.
«Кто предложит самую диковинную песню?! — бойко кричал кто-то из толпы. — Самую новую! Самую редкую?!» — «Подходите-подходите! — подхватил клич предприимчивый хозяин таверны. — Победителя я щедро награжу!»
…Эдна с тоской смотрела, как веселые, нарядные девушки уговаривают своих парней поучаствовать в намечающемся песенном соревновании… Вот первый смельчак вышел на сцену и затянул что-то пиратское. Но знающий народ быстро подхватил и продолжил, показав, что песня эта далеко не так нова и редка, как казалось парню. И он благоразумно сошел со сцены, немного огорченный, но совсем немного: девушка ждала его и тут же заключила в объятия.
