Непохоже было на то, чтобы Ирин хотя бы услышал его фразу, или придал ей какое-то значение: скорее, он просто решил обойтись без боя.

Младшие Марнсы шустро собрали вокруг стоянки хворост, развели костер и подвесили над ним походный котелок. Вскоре над ним уже поднимался ароматный пар. Божественный запах супа заставил забыть об ужасной ночи. Всю трапезу Вианор молчал; только девчонки-Марнс весело щебетали обо всякой ерунде и подшучивали над Милианом, отчего-то избрав именно его объектом повышенного внимания. Вскоре Ворон совсем успокоился и почувствовал себя в безопасности; и был несказанно рад, что они встретили людей. Наслаждаясь человеческим обществом, он совсем забыл, что действие порошка равнодушия давно отошло, и все его эмоции теперь свободно выходят на волю…

Что ж, видимо, Вианор следовал древней мудрости, которая гласит, что не следует расспрашивать о чем-либо путника, пока он голоден. Когда суп был съеден и бледные лица незнакомцев приобрели естественный тепло-розовый цвет, Вианор решил, что самое время начать обещанную беседу.

— Скажите мне, как вы умудрились забраться так далеко от Обжитых Земель? — спросил он для начала, сразу отметив, как настороженно подобрался старший мальчишка, тот у которого висел на груди странного вида харуспекс. — Насколько я знаю, только уроженец Марнадраккара способен противостоять детям тьмы. Среди вас есть Марнс?

— Это я, — впервые подал голос Джармин.

— Марнс-амбасиат? — задумчиво протянул Вианор. — Тебя я не знаю… Должно быть, кто-то из твоих родителей был изгнанником?

— Да. Мама…

Похоже, Джармин решил говорить от лица Косты, не найдя лучшего выхода. И чем дольше говорил мальчик, тем яснее проступали в его речи свойственные младшему Оллардиану обороты и интонации…

Он рассказал Вианору ту самую историю, которую Милиан и Ирин слышали еще в Фираске. Только теперь она обросла подробностями; в ней прозвучало много новых имен — судя по тому, как кивал Вианор, слыша их, каждое было ему знакомо.

— Что ж… Джармин, — в завершение истории произнес Вианор. — Твоя мать… Ирениль — моя сестра. Это, — он кивнул на паренька, столь живо напомнившего амбасиатам Косту, — мой сын и твой двоюродный брат Ишер… Воистину, странная встреча, — грустно закончил старший Марнс. — Как я понял, судьба Ирениль сложилась хорошо. Но вот зачем ты вернулся сюда, племянник? Ты же знаешь, что амбасиатам не место в Дикой Ничейной Земле. Мы, Марнс, даже изгоняем их отсюда, ради их собственного блага.

— Я знаю, — тихо ответил Джармин, опустив глаза, совсем как Коста, никогда не умевший долго выдерживать чужой взгляд. — Но без меня мои товарищи не прошли бы…

— Почему же вы не обошли Ничейную Землю? — в свою очередь спросил Вианор. — К морю Чермасан можно было пройти Севером.

— Нельзя было, — грустно проронил Джармин. — Нам никто не позволил бы вынести с Ничейной Земли этот обсидиан, — он указал на харуспекс на груди Ирина; маленький хмырь так и вспыхнул от гнева, но не произнес ни слова.

— А… — кивнул Вианор. — Это и есть предмет вашей миссии… — поразмыслив, он добавил: — А я слышал, на Юге и на Севере людей твоего возраста все еще считают детьми… так и думал, что это сказки… Ты взрослый, племянник, что по нашим законам, что по их… и, хоть это и тяжелая ответственность, я разрешу твоему отряду продолжить путь. Ты служишь чему-то великому и важному, как все воины с мечами без гарды… поэтому я не буду тебя останавливать…

— Ты хотел остановить нас? — не удержался Милиан.

— Да, — твердо сказал Вианор. — В последнюю неделю вся Дикая Ничейная Земля пришла в движение. Стали просыпаться спящие темные твари, причем массово, как будто что-то свело их с ума… Марнадраккар находится, фактически, на грани масштабной войны. Мы отправили несколько отрядов, чтобы найти и устранить причину этого бедствия. И ею оказались вы…

— Мы не знали, — горячо произнес Милиан. У него упало сердце; как оправдаться, он даже не представлял. — Мы ведь сделали все возможное. Мы глушили эмоции порошком равнодушия… — тут он вспомнил… и осознал причину столь ярких своих эмоций… Сняв с пояса мешочек, он поспешно насыпал по щепотке порошка Ирину и Джармину…

— У тебя руки дрожат, — укоризненно заметил Ишер.

— Сын прав, — подтвердил Вианор. — Порошок равнодушия — это, должно быть, зола драконника с землей… или песком?.. Да… обычного человека он может сделать почти невидимым для детей тьмы… и чуть затмить блеск амбассы… Осторожнее с ним. Сейчас, отказавшись от порошка, ты ощущаешь только дрожь в руках. Если принимать его долго, или принять всего раз, но слишком много… о последствиях я даже судить не берусь…

— Мы будем осторожны, — вздохнул Милиан. — Спасибо за напоминание…

— За вами идет крупный хищник, — Вианор сменил тему. — Должно быть, еще один из проспавших несколько веков. Потому, если вы только не дадите полную свободу чувствам, остальные не решатся подойти к вам.

— Мы знаем, — сказал Джармин. — Это дрекавак.

— Плохо… — мрачно произнес Вианор. — Очень плохо. Какая конечная цель вашего пути? Драконово Море, оно ведь большое…

— Бухта Бенай… — доверчиво сообщил Джармин, вторично разозлив Ирина. — Там нас должны встретить и забрать.

— Что ж… — решил Вианор. — Если мы сопроводим вас туда, мы решим сразу две проблемы: во-первых, пока мы с вами, дрекавак не решится атаковать такой большой отряд. Во-вторых, вы благополучной покинете Ничейную Землю, и она постепенно успокоится. Так идем вместе?..

Великодушное предложение было принято. Оставалось только поражаться человеколюбию народа Марнадраккара: жизнь каждого человека ценилась у них настолько, что они готовы были защищать даже тех, кто стал причиной готовящейся грянуть беды. В мирном городе, где люди в глаза не видели не то, что дитя тьмы, а даже вооруженного длинным мечом разбойника, ни за что не встретишь такого искреннего и самоотверженного желания помочь. Таков был Коста Оллардиан. Таковы были и эти люди: Вианор, сын его Ишер; две юные девушки — Ия и Магда; мальчишки-близнецы — Гемелл и Дидим, имя каждого из которых и означало «близнец» на разных древних языках, как догадался Милиан, припомнив какую-то давно прочитанную им книгу.

Пять дней пути с отрядом Марнсов прошли почти спокойно: лишь изредка в меру сиплое дыхание семерых (включая Джармина) человек становилось тяжелее. Самый напряженный момент случился на исходя дня третьего, когда Магда взволнованно схватилась за плечо Ирина и молча указала на небо. Маленький хмырь без слов вскинул лук и, стоило беспокоивших Марнсов тварям показаться на фоне пушистых кучевых облаков, как Фатум выпустил в них четыре стрелы, одну за другой с небольшим перерывом. На земле распростерлись четыре крылатые твари, чьи лица и фигуры напоминали человечьи. Каждая была размером с годовалого ребенка, но острые зубы во рту ясно свидетельствовали о том, что такое существо смертельно опасно, возможно, даже ядовито.

«Это гарпионы, — пояснила Ия. — Когда у них спрятаны зубы, они выглядят, как крылатые дети. И даже могут разговаривать. А жертва теряет волю, когда слушает их разговор…» Джармин согласно кивнул — похоже, в памяти Косты об этих тварях было достаточно жутких сведений, — а вот Милиан невольно содрогнулся, представив, что мог натворить даже один такой крылатый «малыш», сложись судьба чуть иначе…

День пятый…

— …Ах, запах моря, — загадочно произнес Ишер, втянув ноздрями воздух. — И небо над морем другое…

Милиан, Ирин и Джармин подняли головы. Сквозь просветы между деревьями они увидели яркое, облачное небо. Но если близорукий Милиан не заметил ничего примечательного, то Ирин наметанным взглядом стрелка сразу выхватил из общей картины извивающиеся золотистые змейки, ныряющие в облаках.